Рассказчик объясняет, что в этой местности находится «окаянная пустошь», медленно разрастающаяся вокруг бесплодного участка. Он выведывает всю историю у одного из немногих оставшихся старожилов.
В 1882 году в центре района упал метеорит. Это был крайне необычный метеорит, состоящий из кожистой субстанции, которая сбила с толку лаборатории Мискатоникского университета своим убыванием и последующим исчезновением.
Затем все живое в округе поразили загадочные болезни. Растения и животные обезображивались и умирали. Члены семьи с ближайшей фермы один за другим сходили с ума и тоже умирали. Как обнаруживается, инопланетный пришелец, что прибыл с метеоритом, — газообразное существо неземного цвета…
Рассказ написан в простой, вялой повествовательной манере без каких бы то ни было ярких отрывков. Но читатель легко может представить себя в одном из этих холмистых районов юго-востока Новой Англии, где заброшены все фермы, за исключением небольшого числа, и местность возвращается к природной дикости.
В 1904 году в Нью-Йорк приехал молодой изобретатель по имени Хьюго Гернсбэк. Он родился в Люксембурге и получил образование в Германии. Гернсбэк основал «Электро Импортинг Компани» и через четыре года начал выпуск журнала «Модерн Электрике» («Современное электрооборудование»). Это был первый из ряда журналов, издававшихся Гернсбэком, — таких как «Электрикэл Икспериментер» («Электрический экспериментатор») и «Сайэнс энд Инвеншн» («Наука и изобретение»). В некоторых из этих журналов Гернсбэк публиковал научно-фантастические рассказы, написанные им самим или же фантастами того времени.
Гернсбэк верил, что научная фантастика вызовет у молодежи интерес к науке и ознакомит с ее основами. По его мнению, научно-фантастические рассказы должны предсказывать устройства, которые однажды действительно могут войти в употребление. Гернсбэк изобрел слово «телевизор» еще задолго до того, как аппарат с таким названием стал реальностью.
В 1926 году Гернсбэк начал выпуск первого журнала, посвященного исключительно научной фантастике, — «Эмейзинг Сториз» («Удивительные рассказы»). Через два года он обанкротился и лишился руководства журналом, но вскоре вернулся с другим — «Уандер Сториз» («Рассказы о чудесах»). Через несколько лет этот журнал постигла та же участь.
В течение этих лет Гернсбэк, как и множество издателей, обходившихся малыми средствами, был щедр на обещания своим авторам, но частенько не выплачивал им обещанного. Флетчер Прэтт, трудившийся с Гернсбэком над «Уандер Сториз», переводил европейские научно-фантастические романы, которые впоследствии печатались по частям. Когда несколько частей такого романа были опубликованы, Прэтт принуждал Гернсбэка выплатить ему долг, угрожая оставить перевод незаконченным.
Сомневаясь, что Фарнсуорту Райту понравится «Цвет из космоса», Лавкрафт отправил его в «Эмейзинг Сториз». В июне 1927 года он узнал, что рассказ принят. Он был должным образом напечатан в сентябрьском выпуске.
Однако получение платы за него оказалось проблемой. Лишь в следующем мае, после множества настойчивых писем Лавкрафта, журнал выслал ему чек на двадцать пять долларов. Это составило пятую часть цента за слово — смехотворная цена.
Впоследствии Лавкрафт упоминал Гернсбэка как «Хьюго-крысу». Как правило, он отказывался слать рассказы в другие журналы кроме «Виэрд Тэйлз», хотя некоторые платили и лучше, ибо, по его словам, они были слишком «коммерческими». Возможно, он был озлоблен своим опытом сотрудничества с Гернсбэком.
В 1927 году Лавкрафт говорил о других произведениях, которые намеревался написать. Одним из них был роман объемом с книгу, разворачивающийся в «более естественной обстановке, в которой некоторые ужасные нити колдовства тянутся из веков на мрачном и изводящем воспоминаниями фоне древнего Салема». В апреле он писал: «Прямо сейчас я при помощи карт, книг и рисунков досконально изучаю Лондон, дабы получить фон для рассказов, содержащий побольше старины, нежели может предоставить Америка… Набросок, отслеживающий историческое развитие города от крытой соломой кельтской деревни на сваях… То, что я пишу, возможно, начинается во времена Рима…»[408]
В ночь на 31 октября Лавкрафту приснился сон о Древнем Риме. Он читал перевод «Энеиды», и в сочетании с Хэллоуином это породило следующий сон: «В небольшом провинциальном городке Помпело, у подножия Пиреней в Испании Ближней, пламенел закат, день заканчивался. Это, должно быть, была эпоха поздней республики, ибо провинция все еще управлялась сенатским проконсулом, а не преторианским легатом Августа, день же был первым перед ноябрьскими календами[409]. К северу от небольшой равнины поднимались холмы, все в алых и золотых красках, и закатывающееся солнце таинственно озаряло красным необработанный свежий камень и оштукатуренные здания пыльного форума и деревянные стены цирка, располагавшегося неподалеку на востоке. Группы горожан — широкобровые римские колонисты и жестковолосые романизированные аборигены вместе с явными гибридами обеих пород, все одетые в дешевые шерстяные тоги, — а также несколько легионеров в шлемах и чернобородых варваров в грубых одеждах из близлежащей Гаскони заполонили немногочисленные мощеные улицы и форум, движимые какой-то смутной тревогой. Сам я только сошел с носилок, которые носильщики-иллирийцы, судя по всему, спешно принесли из Калагурриса, что южнее в Иберии. Оказалось, что я был квестором[410] провинции по имени Л. Целий Руфий и что я был вызван проконсулом, П. Скрибонием Либо, приехавшим из Тарраго несколькими днями раньше. Солдаты были пятой когортой Двенадцатого легиона под командованием военного трибуна Секстия Аселлия…»
Собрание касается Очень Древнего Народца с холмов, «маленьких желтых косоглазых» людей[411], которые ежегодно похищают кого-нибудь из местных жителей для использования в своих зловещих обрядах. В этом году никто из крестьян не исчез, и это породило убеждение, что Очень Древний Народец затевает нечто особенно жуткое.
После долгих споров Скрибоний Либо направляет когорту — вместе с рассказчиком — остановить надвигающийся шабаш. С холмов раздается зловещий бой барабанов. Свет меркнет, наступает холод, появляются громадные скачущие формы, легионеры сходят с ума от ужаса…
Более года Лавкрафт забавлялся идеей сделать из этого сна рассказ. Наконец в феврале 1929 года он уведомил Фрэнка Лонга, что охотно позволяет ему использовать сон, поскольку сам потерял всякий интерес к этой идее.
Так Лонг написал новеллу — «Ужас с холмов». Он перенес сон Лавкрафта в современность и ввел в него существо из четвертого измерения, Шогнара Фогна, как одного из Великих Древних, ответственного как за уничтожение римской когорты, так и за ужасающие деяния в современном мире. Лонг выполнил работу со знанием дела, но нельзя не сожалеть о том, что Лавкрафт так и не довел до конца свой изначальный замысел.
В 1927 году Лавкрафт был ободрен сообщением, что «Кошмар в Ред-Хуке» будет переиздан в антологии «Не ночью!». Он отредактировал книгу посредственных стихов «Белый огонь» одного любителя, Джона Рейвенора Буллена, и написал предисловие к ней. Работа была «кошмаром», но поклонник Буллена заплатил за нее.
Кук наконец-то напечатал «Риклуз» с трактатом Лавкрафта «Сверхъестественный ужас в литературе». Лавкрафт подумывал о расширении этого труда до размеров книги, как его убеждал друг по переписке Роберт Э. Говард, но так и не сделал этого.
Фарнсуорт Райт все говорил об издании сборника рассказов Лавкрафта. Однако в 1927 году он напечатал книгу, в которую вошел небольшой роман об опасности восточного оккультизма — «Лунный ужас» А. Г. Бёрча, — дополненный рассказами Райта и других[412]. Райт пережил тяжелые времена, распродавая весь тираж, и годами позже все еще рекламировал «Лунный ужас». Ничтожный результат этой книги свел на нет идею сборника Лавкрафта.
Лавкрафт был весьма занят «призрачным авторством». Он обзавелся двумя новыми клиентами, одним из которых был бывший дантист, журналист и консул Соединенных Штатов по имени Адольф де Кастро. Де Кастро (урожденный Данцигер) сотрудничал с Амброзом Бирсом и извлекал из этого факта выгоду с самого исчезновения Бирса в Мексике в 1913 году. (Существует, однако, предание, согласно которому при их последней встрече Бирс ускорил отъезд де Кастро, сломав трость о его голову.) Де Кастро описывали как добродушного парня, не лишенного обаяния и образованности, но немного жуликоватого. Возможно, это и не совпадение, что арестованный полицией словоохотливый приверженец культа в «Зове Ктулху» носит имя Кастро.
Другим клиентом была миссис Зелия Б. Рид, привлекательная вдова на четвертом десятке, обеспечивавшая себя и сына на Среднем Западе журналистикой и сочинением рассказов. С Лавкрафтом ее познакомил Сэмюэль Лавмэн. И де Кастро, и миссис Рид в избытке обеспечивали Лавкрафта работой, но оказалось, что получить с них деньги было не так-то легко.
Когда миссис Рид упала духом после критики Лавкрафта ее скромных литературных способностей, он писал ей длинные непринужденные письма, чтобы ободрить ее. Он рассказал ей о своих фантастическом, научном и поэтическом периодах; «…теперь же, когда мне тридцать семь, я мало-помалу берусь за чистое изучение старины и архитектуру и совершенно отдаляюсь от литературы!».
Псевдонимы, говорил он, есть дело вкуса. Можно даже начать ревновать к собственному псевдониму, которому приходится быть верным, когда он укоренился: «Мое главное возражение против псевдонимов заключается в том, что они имеют свойство подразумевать у их обладателя некую разновидность самосознания или самоинсценировки, что до некоторой степени чуждо для процесса безличного, безучастного художественного творения. Они подразумевают, что их обладатель держится на расстоянии и думает о себе как об авторе, вместо того чтобы настолько погрузиться в свое эстетическое видение, что совсем не считать себя личностью»