романтические - или хотя бы намек на романтические - отношения (в чем я сомневаюсь),
они явно прервались. Возможно, по причинам, которые скоро станут очевидны.
Август действительно стал для Лавкрафта месяцем путешествий. 8-го числа в 9.30 утра
Гарольд Бэйтман Манро вытащил Лавкрафта из дому, чтобы вновь посетить Сельский клуб
Грейт Медоу в Рехоботе. У Манро, теперь бизнесмена и помощника шерифа, были дела в
соседнем Таутоне, и он захотел провести остаток дня вместе со своим другом детства,
предаваясь воспоминаниям о давно прошедшей юности. Для Лавкрафта, в душе всегда
готового вернуться в свое счастливое детство, этот момент был полон переживаний -
особенно после того, как здание клуба оказалось почти нетронутым, несмотря пятнадцать
лет запустения:
Не было ни обветшания, ни даже вандализма. Столы стояли, как во время оно, знакомые
нам картины с неразбитыми стеклами по-прежнему украшали стены. Ни дюйма толя не
сорвано, & цементный очаг, заложенный нами, по-прежнему отделан мелкими камешками,
что мы втыкали в него, когда он был еще новым & влажным - камешки составляли инициалы
G.M.C.C. Ничего не пропало - кроме огня, честолюбия, жара юности в нас самих - & чего никак
нельзя заменить. Итак, двое солидных мужчин среднего возраста на миг поймали отблеск
золотого & радужного прошлого - поймали его & много дней напролет вздыхали, что его
больше нет.
За двенадцать дней до своего 31-го дня рождения Лавкрафт объявляет себя человеком
"среднего возраст". Но на один день он может вернуться в счастливое прошлое. Был даже
план (предложенный Гарольдом) воскресить G.M.C.C. и устраивать ежемесячные встречи с
Рональдом Апхемом и Стюартом Коулменом, которые по-прежнему жили в Провиденсе. Но
Лавкрафт верно заявляет (полторы недели спустя), что "Г Б М без сомнения обо всем об
этом сейчас позабыл. Он не так скучает по юности, как я". Наверное, оно и к лучшему:
худшим, что могло произойти с Лавкрафтом вскоре после смерти матери, было возвращение
к детству и его безответственности. Ему надо было двигаться дальше, в большой мир.
17 августа Лавкрафт вновь приезжает в Бостон на встречу любителей. Усиливающееся
напряжение между ОАЛП и НАЛП породило некоторую неловкость. Лавкрафту пришлось
предпочесть встречу со своей группой ОАЛП в среду 17 августа участию в собрании Хаб-
Клаба (который преимущественно состоял из "националистов") на следующий день.
Вдобавок Элис Хамлет захотела, чтобы Лавкрафт навестил ее в Дорчестере, - она настолько
ненавидела "националистов", что даже не приехала на запланированное собрание ОАЛП,
чтобы не рисковать встретиться с кем-то из них. Но Лавкрафт пропустил 11-часовой поезд в
Бостон и сел на него только в 12.25. Он прибыл в Дорчестер в 13.44, но к тому времени
Хамлет с компанией уже отправились навестить больного товарища в частную лечебницу в
Квинси. "Выражаясь прозаично, опоздание на эту поездку не причинило мне глубокого
огорчения; но дорчестерцы выглядели удивительно расстроенными.. Мисс Х., похоже,
рассматривает сорванный график, как форменную катастрофу". Создается впечатление, что
Элис Хамлет была в большем восторге от Лавкрафта, чем он от нее.
Приехав в Бостон, Лавкрафт отправился в Артистическую школу Карри на Хантингтон-
авеню возле площади Копли, где впервые встретился с Энн Тиллери Реншо, многолетним
активистом самиздата, которую он почти с первого момента своего появления в самиздате
поддерживал при выборах на официальные должности. Она приехала из Вашингтона, где
была главой английского отдела Университета Исследований. Лавкрафт с Реншо
проспорили о философии большую часть дня. Вечером все встретились в доме Лилиан Мак-
Муллен (53, Мортон-стрит, Ньютон-Центр); здесь собрались Уинифред Джексон, Эдит
Минитер и прочие, но Лавкрафт весь вечер играл с серым котенком, принесенным кем-то из
самиздатовцев. Он снова отказался спеть, хотя выступить согласились и Мак-Муллен, и
Реншо. В какой-то момент Реншо предложила Лавкрафту написать учебник английского - по
иронии судьбы, сама Реншо напишет плохонький учебник по ораторскому искусству,
который Лавкрафт станет править в последние дни своей жизни. Как обычно, Лавкрафт сел
на последний поезд и вернулся домой в 13.20 дня.
Тем временем, обстановка в самиздате накалялась. Лавкрафт без труда был избран
официальным редактором на 1920-21 и 1921-22 гг., а его "литературная" фракция, по сути,
контролировала Ассоциацию: Альфред Гальпин был ее Президентом в 1920-21 гг. (заодно
против правил занимая пост председателя Отдела публичной критики), Ида С. Хотон из
Колумбуса (Огайо) была Президентом в 1921-22 гг.; прочие приятели Лавкрафта, вроде Пола
Дж. Кэмбелла, Фрэнка Белкнэпа Лонга и Элис Хамлет, тоже поголовно занимали
официальные должности.
Но картина ни в коей мере не была радужной. У Лавкрафта были серьезные трения с
президентом Хотон, и даже годы спустя он заявлял, что она "разыграла целую гамму
оскорблений & реальных нападок - увенчавшуюся аж клеветой на мое управление
Союзными фондами!". (Последний пункт относится к работе Лавкрафта в Фонде
Официального Органа - регистрации взносов или пожертвований членов ассоциации за
публикацию в "United Amateur".) Эти раздоры, похоже, не просочились в печать - по крайней
мере, со стороны Хотон; но Лавкрафт все же ответил, в конце 1921 г. написав стихотворение
"Медуза. Портрет". Это самая злобная и несдержанная из его стихотворных сатир, и в ней он
немилосердно высмеивает Хотон за ее лишний вес и якобы дурной нрав:
Soak'd in her noxious venom, puff'd with gall,
Like some fat toad see dull MEDUSA sprawl;
Foul with her spleen, repugnant to the sight,
She crudely whines amidst eternal night.
Стихотворение в декабре 1921 г. вышло в "Tryout" без обращение к Хотон (найденного в
машинописной версии); но даже так, подозреваю, объект сатиры был очевиден хотя бы для
некоторой части самиздатовцев.
На других фронтах также возникли проблемы. Уже было рассказано, как Уильям Дж.
Дауделл и Лео Фриттер выражали свое негодование деспотической политикой Лавкрафта в
"United Amateur", где он печатал преисущественно материалы своих товарищей. В
"Woodbee" за январь 1922 г. Фриттер, продолжая свои нападки, напишет: "Официальный
печатный орган - рупор всех членов [ассоциации] и в этом качестве должен стать
депозитарием для всех видов литературных течений в Ассоциации". Лавкрафт огрызнулся в
ответ в своей колонке "От редактора" ("United Amateur" января 1922 г.):
Наша конституция не определяет функций "United Amateur" помимо срочного издания
определенных официальных документов. Остальное оставлено на неписанное сочетание
традиции и усмотрения редакции. Каждый редактор, когда-либо избранный, полностью
контролирует содержание журнала, за вычетом важнейших официальных материалов; вне
этого, его единственная обязанность - молчаливое одобрение основных текущих целей
Ассоциации.
Парируя жалобы на своевластие, он заявляет, что пытается придерживаться стандартов,
установленных, когда ОАЛП в 1912 г. распалась на две группировки, - теперь он жестоко
называет это "уходом хронически политизированного элемента".
Но на этот раз Лавкрафт не победил. На выборах ОАЛП в июле 1922 г. партия
"литераторов" проиграла своим оппонентам. Говард Р. Коновер стал Президентом; Эдвард Т.
Мазуревич - первым вице-президентом; Стелла В. Келлерман - вторым вице-президентом;
Эдвард Делберт Джонс - председателем Отдела публичной критики. Никто из них не был
близким знакомым Лавкрафта. Сам он проиграл Лео Фриттеру пост Официального
Редактора с 29 голосами против 44. Удар, без сомнения, был серьезным, и именно тогда
Лавкрафт мог понять, что этот этап его деятельности в самиздате подходит к концу.
Но Лавкрафт посмеялся последним. Новое руководство сумело-таки выпустить свои шесть
номеров "United Amateur", но на съезде в конце июля 1923 г. литературная партия
Лавкрафта почти полностью была избрана обратно. Как это ни невероятно, Соня Х. Грин
избрана Президентом, хотя она понятия не имела, что внесена в бюллетень. ["Полагаю, вы
получили карточку с результатами выборов в Союз - с поразительным и необъяснимым
объявлением миссис Грин (которая, очевидно, ничего не знает о этом) президентом", - писал
ГФЛ Фрэнку Белкнэпу Лонгу 18 сентября 1923 г.] Такой поворот событий явно возмутил
Фриттера с товарищами, и они устроили новому руководству обструкцию; секретарь-
казначей, Альма Б. Сэнгер, удерживала средства и не отвечала на письма, так что "United
Amateur" не выходил вплоть до мая 1924 г. Осенью 1923 г. Соня выпустила
мимеографическую листовку "К членам Союза", прося их сплотиться для возобновления