редактировании" в обмен на двадцать экземпляров книги!
"Поэтические работы Джонатана Э. Хоуга" предваряет вступление Лавкрафта, в котором
тот изо всех сил пытается найти хоть что-то хорошее в банальной посредственной поэзии
Хоуга. Книжный томик также содержит шесть первых поздравительных стихотворений
Лавкрафта (1918-23); позднее он напишет еще четыре, а затем, осенью 1927 г., - элегию на
смерть Хоуга, который скончается в возрасте 96 лет.
Тем временем, пришло время для новых поездок на взморье - а именно к чудесам Салема,
Марбльхеда и прочих городков Массачусетса, с которыми он впервые познакомился в
конце 1922 г. В начале 1923 г. Лавкрафт, как минимум, трижды посетил район Салема-
Марбльхеда - в начале февраля, в марте и, наконец, в апреле. О первой поездке нам почти
ничего неизвестно; во время второй, 10-11 марта, Лавкрафт побывал на встрече
бостонского Хаб-Клаба, переночевал у Эдварда Х. Коула и вернулся домой. Именно тогда он
встретил Альберта А. Сандаски, который печатал самые первые номера "Консерватора".
Сандаски отличался безудержным использованием современного сленга, и его "подколки"
[wise-cracks] настолько очаровали Лавкрафта, что тот вскоре напишет очаровательное
стихотворение об обеде Хаб-Клаба - "Пир (Клуб Журналистов Хаба, 10 марта 1923)" - с
громким посвящением "Wisecrack Sandusky, B.I., M.B.O. (Bachelor of Intelligence,
Massachusetts Brotherhood of Owls)" [т.е. Бакалавр Интеллекта, Массачусетское Братство
Сов].
Немного больше нам известно о третьей поездке Лавкрафта. Сначала 12 апреля, в четверг
он поехал в Бостон, чтобы уже привычно принять участие во встрече Хаб-Клаба; ночь он
провел в квартире, совместно занимаемой Чарльзом А. А. Паркером и Эдит Минитер, в доме
30 на Уэйт-стрит в Молдене (пригород Бостона), наслаждаясь обществом шестимесячного
котенка по кличке Виктори, который лазил по нему и в итоге устроился спать у него на
шее. На другой день он отправился дальше, в Салем, а оттуда в Денверс - городок, когда-то
носивший название Салем-Виллидж; он был основан в 1636 г. частью жителей первого
поселения (1626 г.), и именно здесь в 1692 г. проходили суды над ведьмами. Заметив
старинное кирпичное здание - дом Сэмюеля Фаулера, - где находился музей, Лавкрафт
сошел с трамвая, подошел к дому и постучал в дверь. Остальное пусть расскажет он сам:
На мои призывы откликнулись сразу два невообразимо жалких и немощных на вид
существа - безобразные старухи, более зловещие, чем ведьмы 1692 года, и явно не моложе
восьмидесяти [лет]... "Флигель", в котором они обитали, пребывал в состоянии
неописуемого убожества; груды тряпок, книг, кухонной утвари и тому подобного со всех
сторон. Одна жалкая дровяная печурка своим жаром не могла спасти пустую комнату от
пронзительного холода того дня.
Далее Лавкрафт рассказывает, как одна из женщин заговорила с ним - "хриплым
дребезжащим голосом, который смутно напоминал о смерти", но произнеся "вежливое и
аристократичное
приветствие
слогом
и
выговором,
вне
всякого
сомнения,
свидетельствующими о благороднейшем происхождении и достойнейшем воспитании!"
Лавкрафт осмотрел весь дом вдоль и поперек, найдя его хорошо сохранившимся - он был
выкуплен у хозяек Обществом охраны древностей Новой Англии с правом пожизненного
проживания, - но, в конечном счете, не дом, а его обитательницы поразили Лавкрафта
более всего: "Да, то была старая-престарая новоанглийская история о фамильном упадке и
благородной нищете. ." Интересно, задумывался Лавкрафт - который уже написал о
похожем феномене в "Картине в доме" (1920), - о параллелях между Фаулерами и своим
собственным семейством. Да, Филлипсы никогда не были настоящими аристократами, но
их упадок был не менее глубоким, чем у этих немощных старух.
Затем Лавкрафт отправился в сельскую местность на поиски фермы, построенной в 1636
г. Таунсендом Бишопом, - в 1692 г. здесь обитала Ребека Нерс, которая была обвинена в
колдовстве рабыней Титубой и в возрасте семидесяти лет повешена на Галлоуз-Хилл. Он
отыскал ферму, а неподалеку от нее - и могилу Ребеки Нерс. В отличие от дома Фаулеров
ферма была тесной постройкой XVII века с низкими потолками и толстыми деревянными
балками. Смотритель фермы даже позволил ему вскарабкаться на чердак:
Все покрывал толстый слой пыли, & неестественные тени теснились со всех сторон в
вечернем сумеречном свете, что струился сквозь маленькие подслеповатые стеклышки
древних окон. Я увидел нечто, свисающее с червивого бруса - нечто, что покачивалось словно
бы в унисон с вечерним ветерком, хотя ни ветерка не залетало в это траурное &
заброшенное место - тени... тени... тени....
Вернувшись тем же вечером в дом Паркера-Минитер, на следующий день (суббота, 14-ое)
Лавкрафт отправился в Мерримак, где проживал его юный (15-летний) знакомый по
самиздату Эдгар Дж. Дэвис. (Дэвис станет президентом ОАЛП в 1925-26 гг., во время
последней агонии.) Вдвоем они посетили кладбища в соседнем Эмсбери (где жил
Уиттьер)и на следующий день отправились в Ньюберипорт. Сейчас этот прибрежный
город стал прибежищем яппи, но в 1923 г. это был тихий провинциальный городок, чьи
древности сохранились почти также хорошо, как и в Марбльхеде. Городок был таким
тихим, что Лавкрафт с Дэвисом проехали его насквозь, так и не заметив, что трамвай
миновал центр города, где они собирались сойти. Возвращаясь пешком на главную
площадь, Лавкрафт и Дэвис наслаждались красотами старинного, когда-то процветавшего
колониального портового города. Тем же вечером они вернулись в дом Дэвиса, а в
понедельник, 16-го числа, Лавкрафт пустился в неторопливое путешествие домой, проехав
через Бостон и добравшись до дома 598 только около полуночи.
3-4 июля состоялся новый визит в Бостон и новая встреча Хаб-Клаба. Возможно, это был
своего рода неформальный региональный съезд НАЛП для тех самиздатовцев, которые не
смогли побывать на официальном собрании в Кливленде. На второй день самиздатовцы
отправились в парк Бостон Коммон праздновать Четвертое Июля, но, когда пришло время
спеть "Звездно-полосатый флаг", Лавкрафт запел "правильные" слова - застольную песню
"Анакреон на небесах", на мотив которой Френсис Скотт Кей и положил свою песню.
15-17 июля Лавкрафта в Провиденсе навестила Соня. Они, похоже, встретились в первый
раз после визита Лавкрафта в Нью-Йорк прошлым сентябрем (если только они с ней не
виделся в ноябре во время споров о должности Президента НАЛП), однако по словам Сони
все два года, которые предшествовали их браку в марте 1924 г., они вели "почти
ежедневную переписку - Г. Ф. писал мне обо всем, о том, что он делал и куда ходил,
упоминал имена друзей и свое отношение к ним, иногда покрывая превосходным
почерком 30, 40 и даже 50 страниц". Какая жалость, что Соне захотелось сжечь эти письма!
В этот июльский визит Соня сочетала дело с удовольствием; в понедельник, 16-го числа,
Лавкрафт традиционно показывал ей достопримечательности Провиденса, затем в
четверг, 17-го, они вдвоем отправились в приморское местечко под названием
Наррагансетт Пиэр - в южной части штата, выходящей к океану, - миновав по пути
Аппонауг, Ист-Гринвич и Кингстон. На обратном пути Соня отправилась в Бостон, а
Лавкрафт вернулся домой.
10 августа произошло не менее важное событие - Лавкрафта впервые посетил его давний
приятель Морис У. Мо, который совершал поездку по востоку страны. Лавкрафт утром
встретил его в YMCA [Ассоциация молодых христиан] Провиденса и показал ему все
местные достопримечательности, а затем они сели на автобус до Бостона, где их ждали
Коул, Сандаски и супруга Мо с двумя их детьми, Робертом (11 лет) и Дональдом (9 лет). На
другой день, как вспоминает в своих мемуарах Коул, Лавкрафт привычно взял на себя роль
гида:
Мне живо вспоминается тот субботний день... когда Лавкрафт, Морис Мо, Альберт
Сандаски и я отправились в Старый Марбльхед, чтобы увидеть бесчисленные колониальные
дома и прочие интересные места, с которыми Говард был прекрасно знаком. Он так
настойчиво хотел, чтобы наш друг с Запада не упустил ни единой реликвии или взгляда на
этот прелестный городок и гавань, что безжалостно вышагивал миля за милей,
подгоняемый исключительно своим неисчерпаемым энтузиазмом, пока наши тела не
взбунтовались, и мы, вопреки его протестам, не потащились на поезд. Лавкрафт по-
прежнему был бодр и весел.
Рассказ самого Лавкрафта об этом происшествии еще более занятен: "Я настолько уходил
своих приятелей, что они взбунтовались, - дружно выстроились вдоль каменной стены &
отказывались сдвинуться хоть на дюйм, кроме как в обратном направлении!" Неплохо для
недавнего болезненного отшельника! Ясно, что Лавкрафт черпал силы преимущественно в