& был буквально ими
загипнотизирован. Химическая аппаратура особенно притягивала меня, & я
решил (еще ничего не зная о науке!) устроить лабораторию. "Избалованному
ребенку", мне оставалось лишь попросить, & она была моей. Мне отдали
подвальную комнату приличного размера, & моя старшая тетушка (что
изучала химию в школе-интернате) снабдила меня некоторыми простыми
приборами & экземпляром "Юного химика" - руководства для начинающих
проф. Джона Говарда Эпплтона из Брауна... Лабораторная "работа" - или игра
- казалась восхитительной, & невзирая на редкие неудачи, взрывы & сломанные
инструменты, я отлично с ней справлялся.
Позднее он напишет, что "моего отца больше не было" ко времени, когда он
заинтересовался химией, так что это должно было произойти позднее июля 1898 г.
Упомянутый словарь Вебстера можно идентифицировать как издание 1864 г., которое
осталось в его личной библиотеке. Как и в случае с увлечением "Тысячей и одной ночью",
его интерес к химии заставил семью снабдить мальчика всем, что он пожелал. "Юный
химик" (1876) также останется в его библиотеке до конца жизни. Лавкрафт описывает
Эпплтона, как профессора химии из университета Брауна и "нашего друга". Эпплтон (1844-
1930) окончил Браун в 1863 г., после чего преподавал в нем вплоть до ухода на пенсию в
1914 г.
Прямым следствием "открытия" науки стал прилив литературной работы. 4 марта 1899 г.
Лавкрафт заводит "Научный бюллетень" ( the Scientific Gazette). Первый выпуск - один
листок - дошел до наших дней, но сейчас почти нечитаем; в нем содержится забавное
сообщение: "Этим утром в Лаборатории Провиденса был большой взрыв. Во время
эксперимента взорвался калий, нанеся всем большой урон". Невероятно, но изначально
бюллетень был ежедневным, хотя "вскоре опустился до еженедельного". Больше ни один
из выпусков не сохранился вплоть до появления Нового Выпуска т.I, но.1 (12 мая 1902 г.),
но о нем - в следующей главе.
Лавкрафт также написал ряд работ по химии, сейчас тоже почти нечитаемых. Из
шеститомной серии с общим заголовком "Химия" (как заявлено в списке работ в Poemata
Minora, том II) сохранились четыре текста: Химия (10?); Химия, магия & электричество
(5?), Химия III (5? [после перечеркнутых 25?, 20?, 19? и 10?]) и Химия VI (15? [25?
перечеркнуто]). В них описываются такие вещи как аргон, порох, углеродная батарея, газы,
кислоты, теллур, литий, взрывчатые вещества, "эксперименты" с ними (см. упомянутый
выше "взрыв") и тому подобное. Имеется также небольшая работа под заголовком
"Хороший анестетик" (5?). Судя по почерку все все эти работы можно датировать примерно
1899 г. Среди не сохранившихся работ (перечисленных в каталоге 1902 г.) были Обработка
железа (5?), Кислоты (5?), Взрывчатые вещества (5?) и Статическое электричество (10?).
Похоже, научные интересы Лавкрафта сразу породили некоторые практические
эксперименты, если следующая история - поведанная У. Полу Куку одним из соседей
Лавкрафтов, - относится к тому периоду. Среди дошедших до нас это один из самых
восхитительных и знаменитых анекдотов о Лавкрафте. Предоставим же слово самому
Куку:
Тот район [Провиденса, где жил Лавкрафт] тогда был незастроенными
полями, местами заболоченными, с немногочисленными домами. Как-то раз
эта соседка, миссис Уинслоу Черч, заметила, что кто-то поджег траву - огонь
выжег приличную площадь и подбирался к ее хозяйству. Она пошла
посмотреть и обнаружила мальчугана Лавкрафтов. Она выбранила его за то,
что он развел такой большой костер и поставил под угрозу чужую
собственность. Он ответил очень категорично: "Я не разжигал большой
костер. Я хотел устроить костер размером один фут на один фут". В таком
виде эта маленькая история дошла до меня. В ней нет особого смысла, помимо
того, что она указывает на страстную любовь к точности (оставшуюся, как
мы знаем, с ним и позднее), - но это история о Лавкрафте.
Анекдот не датирован, но "незастроенные поля" указывают на то, что он произошел, пока
Лавкрафт жил в доме 454 на Энджелл-стрит, так как в его ранние подростковые годы
район уже застраивался Уинслоу Черч, судя по адресным книгам Провиденса, все детство
Лавкрафта проживал в доме 292 по Вэйленд-авеню; это примерно в пяти кварталах от дома
454 на Энджелл-стрит.
Другим, довольно скверным открытием Лавкрафта стала анатомия - или, точнее, те ее
факты, что связаны с сексом. Вот что пишет он сам:
Что касается заслуженно прославленных "фактов жизни", я не стал ждать
устной информации, но до конца изучил эту тему в медицинском разделе
семейной библиотеке (куда имел доступ, хотя и не слишком распинался об
этой стороне своего чтения), когда мне было 8 лет от роду - с помощью
Анатомии Квейна (с подробными иллюстрациями & диаграммами),
Физиологии Данглисона, &c. &c. Все произошло из любопытства & недоумения
касательно чудных недомолвок & запинок в речи взрослых, & странных
необъясняемых намеков & ситуаций в обычной литературе. Результат был
полностью противоположен тому, чего бояться все родители, - вместо того,
чтобы вызвать у меня ненормальный & преждевременный интерес к сексу
(каковой могло породить неудовлетворенное любопытство), оно буквально
убило во мне интерес к этому предмету. Вся проблема свелась к прозаичному
механизму - механизму, который я, скорее, презирал или, самое меньшее,
считал не изумительным из-за его чисто животной природы & несвязанности
с такими вещами как интеллект & красота - & из нее исчез весь драматизм.
Крайне интересное заявление. Во-первых, говоря, что он не ждал "устной информации",
Лавкрафт намекает (возможно, сам того не сознавая) на то, что мать определенно не стала
бы ему рассказать про "факты жизни" - по крайней мере, не в восемь лет, а, возможно, и
никогда. Возможно, даже его дед не стал бы этого делать. Заметим, что в таком возрасте
Лавкрафт уже настолько остро улавливал "чудные недомолвки & запинки в речи
взрослых", чтобы почувствовать, что от него что-то скрывают. Мы увидим, что, как
минимум, до восьми лет, а, возможно, и позднее, он был одиноким ребенком, проводившим
большую часть времени со взрослыми. А, поскольку он уже много читал (и читал тексты,
редко даваемые маленьким детям), он мог рано осознать и странные недомолвки в
некоторых книгах. Что же до заявления, что знание убило в нем интерес к сексу: именно
это впечатление Лавкрафт равным образом производил на друзей, корреспондентов и
даже на супругу. У него, похоже, не было никаких романтических увлечений в старших
классах и вообще до до 1918 г. (и даже оно, как мы увидим, сомнительно). Соне Грин
понадобилось три года, чтобы убедить Лавкрафта на ней жениться; инициатива исходила
от нее. Было много спекуляций на тему сексуальной жизни Лавкрафта, но я не считаю, что
для их подкрепления достаточно фактов - помимо свидетельств самого Лавкрафта и его
жены.
В любом случае первоначальное увлечение Лавкрафта химией и физиологией привело к
интересу к географии, геологии, астрономии, антропологии, психологии и иным наукам,
которые он станет изучать всю жизнь. Он так и останется любителем во всех отраслях
знания, пускай его увлеченность многими из них - особенно астрономией - была чрезмерна
для литератора. Но они заложат крепкий фундамент для его мировоззрения и обеспечат
научную подоплеку для его самых мощных произведений.
По словам Лавкрафта латынь он начал учить около 1898 г. Вот что он пишет: "Мой дед
еще раньше [т.е. до поступления в школу] преподал мне немало из латыни", - намек, что он
начал изучать ее самостоятельно еще до поступления в школу на Слейтер-авеню осенью
1898 г. Для мальчика, столь увлеченного античностью, было естественно взяться за
латынь, хотя заняться ею так рано - и, видимо, одолеть за несколько лет без чьей-то
систематической помощи - было необычно даже по тем временам, когда знать латыни
было обычнее, чем теперь.
Собрание латинских текстов Лавкрафта - почти все явно были позаимствованы из
библиотеки деда - полностью соотвествовало увлечению. В нем имелось большинство
основных поэтов (Гораций, Ювенал, Лукреций, Марциал, Овидий, Персий, Вергилий) и
прозаиков (Цезарь, Цицерон [избранные речи], Ливий [избранное], Непот, Саллюстий),
пускай зачастую и в виде упрощенных школьных текстов с подстрочным переводом -
техника, на которую современные сторонники классического образования взирают с
ужасом. Разумеется, имелся и широкий ассортимент переводов, включая ставшие