капризной и непостоянной натурой") и о том, как этот бог мстит за любой ущерб,
причиненный змеям; так что, когда его жена убивает выводок гремучих змей неподалеку
от их дома, он приходит просто в ужас. Позднее, ночью, пара обнаруживает, что весь пол в
их спальне покрыт змеями; Уокер встает, чтобы их затоптать, но падает, случайно погасив
фонарь, который держит в руках. Одри, окаменевшая от страха, слышит жуткий хлопок -
должно быть, тело Уокера настолько раздулось от змеиного яда, что у него полопалась
кожа. Затем она видит антропоморфный силуэт на фоне окна. Она решает, что это Йиг - так
что, когда он входит в комнату, она хватает топор и рубит его на части. Утром выясняется
правда: лопнувшее тело принадлежало их старому псу, а фигура, разрубленная на части,
оказалась Уокером. В финале выясняется, что омерзительное создание, полузмея-
получеловек, запертое в ближнем сумасшедшем доме, - не сама Одри, но существо, которое
она родила три четверти года спустя.
Лавкрафт описывает свое участии в этом рассказе в письме к Огюсту Дерлету:
Между прочим - если желаете увидеть новую историю, которая практически полностью
моя, то прочтите "Проклятие Йига" в текущем W.T. Миссис Рид - клиентка, для которой
Лонг & я проделали море работы, & эта история где-то на 75% моя. Всем, с чем мне
предстояло работать, был краткий конспект, описывающий пару первопроходцев, хижину с
гнездом гремучих змей под ней, убийство мужа змеями, лопнувший труп & безумие жены,
которая стала свидетелем этого ужаса. Там не было сюжета или мотивов - ни пролога, ни
последствий несчастного случая, - так что то, история рассказана, как она рассказана,
полностью моя заслуга. Я придумал бога-змею & проклятие, трагическое размахивание
жены топором, проблему с опознанием жертвы-змеи & эпилог с сумасшедшим домом. Я
также добавил географического & прочего второстепенного колорита, взяв некоторые
сведения у мнимой авторессы, которая хорошо знает Оклахому, - но больше из книг.
Лавкрафт отослал законченный рассказ Бишоп в начале марта 1928 г., в письме к ней
ясно дав понять, что им придуман даже заголовок. Он добавляет: "Я взял на себя немало
заботы об этой истории, а особенно постарался хорошенько подогнать начало. . .В вопросе
географической атмосферы и колорита я, разумеется, полностью положился на ваши
ответы на мой вопросник, плюс на те печатные описания Оклахомы, что я смог отыскать".
О Йиге он заявляет: "Данное божество - полностью плод моей личной вымышленной
теогонии.. " Йиг станет второстепенным божеством в увеличивающемся пантеоне
Лавкрафта, и хотя только раз появится в оригинальном произведении (в рассказе
"Шепчущий во тьме" - и то, лишь бегло), в переработках он, напротив, будет упоминаться с
определенной частотой.
Лавкрафт запросил у Бишоп 17.50 долларов за рассказ; она уже была ему должна 25
долларов за неизвестную более раннюю работу, что в сумме давало 42.50 долларов.
Неясно, выплатила ли она когда-нибудь свой долг полностью. Она сумела пристроить
рассказ в "Weird Tales", где он появился в ноябрьском номере 1929 г.; она получила за него
45 долларов.
Ранние письма Лавкрафта к Зилии Бишоп были очень сердечными и откровенными и,
кажется, далеко превосходили правила вежливости, которые, с точки зрения Лавкрафта,
были уместны при переписке с женщиной. Он дает ей вполне здравые советы по поводу
писательства; возможно, это не были советы того рода, о которых она мечтала (как писать
продаваемые вещи), но каждому, кто желал написать настоящее произведением, стоило
над ними задуматься.
Однако переписка с Бишоп зашла далеко за пределы простого литературного
наставничества. Он много рассказывал ей о своей личной жизни, о своих философских
убеждениях и о ежедневных подробностях своей жизни. Возможно, Бишоп просто
любопытствовала и интересовалась такими вещами (она часто писала ему в 1927-29 гг.),
но как бы то ни было, Лавкрафт был необычно общителен и откровенен в письмах к ней.
Однако упорная неспособность Бишоп выплатить долг, повлекла за собой значительное
охлаждение со стороны Лавкрафта. В итоге, к середине 1930-х гг. он уже расценивал ее
скорее как докуку, чем как коллегу.
На одно письмо, написанное Лавкрафтом Бишоп в конце весны 1928 г., стоит обратить
внимание:
Когда вы разглядите вышеупомянутый временный адрес и свяжите его с тем, что я
часто выражал, как мое неприкрытое отношение к району Нью-Йорка, вы, вероятно,
оцените величину и силу объединенных тягот и нервных затрат, которые по причине
злокачественного стечения обстоятельств полностью сорвали мою программу на эту
весну и привели меня на грань того, что стало бы полным [нервным] срывом, не имей я
стойкого и выдающегося товарища - моего юного "приемного внучка" Фрэнка Б. Лонга, - на
коего я могу опереться в поисках сотрудничества и помощи в приведении своих дел в
порядок.
Что бы это могло значить? Адрес в начале письма - N 395, Восточная 16-ая улица,
Бруклин, Нью-Йорк - кое-что объясняет; остальное - то, что Лавкрафт не рассказал почти
никому из приятелей (по крайней мере, тем, кто был не в курсе ситуации) - заключалось в
том, что Соня вызвала его обратно в Нью-Йорк.
Г.Ф. Лавкрафт. История жизни
С.Т. Джоши
по изданию Necronomicon Press, 1996
ГЛАВА XIX
Наддверные окна и георгианские колокольни
(1928-30)
Лавкрафт прибыл в Нью-Йорк не позднее 24 апреля. В своих воспоминаниях Соня пишет:
"Позднее той же весной (1928 года) я пригласила Говарда приехать в гости еще раз. Он
охотно согласился, но в гости - и только. Но для меня даже такая крупица его близости
была лучше, чем ничего". Явно она все еще чувствовала немалую привязанность к
Лавкрафту; но знала, что его не удастся убедить провести больше пары недель в городе,
который он ненавидел, и в ситуации (семейная жизнь), которая явно его тяготила после
двух лет возобновленной холостяцкой жизни.
Насколько "охотно" Лавкрафт принял это приглашение, мы уже видели в письме к Зилии
Бишоп; с другими новыми друзьями по переписке (большинству из них он даже не
упоминал, что состоит в браке) он более сдержан и осмотрителен. Дерлету он пишет:
"...Прямо сейчас я на чужой земле - обстоятельства вынудили меня приехать в район Н.Й. на
изрядный срок. Я не в восторге от пребывания здесь, так как ненавижу Н.Й. хуже отравы.. "
Со своим старым приятелем Мортоном он чуть более экспансивен: "Жене была вынуждена
поселиться здесь на какое-то время по делам бизнеса и сочла, что по-честному мне надо
заехать ненадолго. Не найдя никакой находчивой отговорки и желая избежать домашней
гражданской войны, я изобразил пацифиста... и вот я здесь".
Упомянутый "бизнес" - это попытка Сони открыть шляпный магазин в Бруклине (в доме
N368, Восточная 17-я улица, в квартале прямо по соседству с тем, в котором она
проживала). Это здание, похоже, не сохранилось, и больше нет даже адреса с таким
номером, не считая небольшого гаража (по соседству с нынешним домом N370 на
Восточной 17-й улице) на его месте. Многоквартирный дом, однако, все еще стоит, и
квартира Сони (на третьем этаже, под номером 9) показалась Лавкрафту довольно
комфортабельной. Готовка Сони не претерпела никаких катастрофических изменений ни в
своем качестве, ни в количестве.
Соня вложила 1000 долларов собственных денег в создание магазина, который
официально открылся в субботу, 28-го числа. Она напряженно работала, обеспечивая
магазин шляпными коробками и тканями и приводя его в порядок, чтобы привлечь
покупателей. Лавкрафт при случае помогал Соне "на посылках", включая один раз, когда
как-то ночью он надписывал адреса на конвертах с 11.30 вечера до 3.30 утра.
Но давайте не будем обманываться: Лавкрафт ни в коем случае не вернулся к брачным
отношениям больше, чем было необходимо. Соня довольно язвительно пишет: "Но пока он
гостил у меня, все, что я видела от Говарда, была пара часов ранним утром, когда он
возвращался со своих загулов с Мортоном, Лавменом, Лонгом, Кляйнером, либо с кем-то из
них или всеми. И так продолжалось все лето". Действительно, так все и было; и его
"загулы" начались почти сразу же, как только он очутился в городе. 24 апреля он вместе с
Соней ходил за покупками, но после этого в одиночку отправился прогуляться в Проспект-
парк, откуда направился по новому адресу Фрэнка Лонга, в дом N230 на Западной 97-й
улице (дом N823 на Вест-Энд-авеню был снесен, чтобы дать место новому зданию, сейчас
под номером 825). В Бруклин он вернулся только поужинать с Соней, после чего
немедленно отправился в гости к Сэмюелю Лавмену - сперва в его книжный магазин на 59-