которым он прислал текст, также, похоже, отреагировали не слишком восторженно. Одна
из самых недобрых отповедей, наверное, пришла от У. Пола Кука, того самого человека,
благодаря, главным образом, которому Лавкрафт в 1917 г. вернулся к фантастической
литературе.
В связи со всем этим делом стоит поставить несколько вопросов. Во-первых, давайте
определим, было ли отклонение рассказа Райтом оправданным. Позднее Лавкрафт часто
жаловался, что Райт принимает длинные и посредственные сериалы Отиса Адельберта
Клайна, Эдмонда Гамильтона и других, явно худших, авторов, отклоняя его собственные
длинные работы; но, вероятно, можно сказать и пару слов в защиту Райта. Сериалы в
"Weird Tales", действительно, со строгой литературной точки зрения, могли быть
посредственными; но Райт знал, что они важны для журнала, так как привлекают к нему
читателей. В результате они были, в общем и целом, ориентированы на аудиторию
самого низкого уровня, полны "волнительных" событий, легко узнаваемых персонажей и
написаны простым (если не бесхитростным) стилем. Нельзя сказать, чтобы "Хребты
Безумия" обладали хоть одной из этих характеристик: они неторопливы, атмосферны,
написаны плотным стилем и населены персонажами, которые умышленно сделаны
пресными и бесцветными, чтобы успешно служить проводниками для восприятия
читателем холодной антарктической пустыни и ужасов, которые таятся в ней. Некоторые
придирки Райта, воспроизведенные Лавкрафтом, действительно были несправедливы; в
частности, комментарий "неубедительно" никоим образом не применим к этой работе. Но
Лавкрафт сам знал, что Райт привык использовать эту фразу как своеобразный штемпель
всякий раз, когда ему не хотелось брать рассказ.
Странная вещь - Лавкрафт хорошо знал, что Райт был просто бизнесменом, который,
особенно в начале депрессии, не мог позволить себе руководствоваться при отборе
материала чисто литературными вкусами. Таким образом, теоретически не было никакой
логической причины, почему Лавкрафта мог настолько убить отказ Райта.
Однако, может статься, отказ так ужасно задел Лавкрафта, потому что он совпал с
крушением еще одного проекта - сборника его рассказов издательства G.P. Putnam's Sons.
Весной 1931 г. Уинфильд Ширас, редактор Putnam's, попросил Лавкрафта прислать
несколько произведений для возможной книжной публикации. Лавкрафт послал
тридцать рассказов - практически все рукописи, который были в его доме в тот момент -
и, невзирая на собственные характерные предсказания, что опять ничего не выйдет, все-
таки вполне мог лелеять надежду увидеть свое имя на обложке книги. Ведь издательство
обратилось к нему - и не просто для проформы, как Simon & Schuster годом ранее. Но в
середине июля пришло печальное известие: от сборника отказались.
Отказ Putnam's, на самом деле, мог ошеломить его куда сильнее, чем отклонение
"Хребтов Безумия" журналом:
Основания для отказа были двойные - во-первых, некоторые рассказы недостаточно
тонкие... слишком очевидные & разжеванные - (принято! Этот осел Райт приучил меня
писать попроще своими бесконечными жалобами на неопределенность моих ранних
вещей.) & во-вторых, все рассказы по тональности слишком однообразно жуткие, чтобы
быть опубликованными вместе. Эта вторая причина - полный вздор, так как, на самом
деле, единство настроения есть положительное качество в литературном сборнике. Но,
подозреваю, толпе непременно нужен комический контраст!
Думаю, Лавкрафт здесь вполне прав по обоим пунктам. Его поздние рассказы, наверное,
не оставляют большого пространства для воображения, и отчасти это действительно
может быть результатом подсознательной подстройки под требования "Weird Tales"; но
частично - и результатом все большего тяготения его работ к научной фантастике.
Теоретически Лавкрафт был близок к тому, чтобы стать основоположником соединения
мистики с научной фантастики, но практически в результате его работы не подходили ни
бульварным журналам, ни коммерческим издателям, запертым в рамках привычных
стереотипов.
Третий удар был нанесен Гарри Бейтсом. Бейтс был назначенным редактором "Strange
Tales", журнала, запущенного в 1931 г. William Clayton Company. Слухи о новом журнале,
должно быть, пошли еще весной (хотя его первый номер датируется сентябрем),
поскольку в апреле Лавкрафт выслал туда четыре старых рассказа (ранее отклоненные
Райтом) - "Карающий рок над Сарнатом", "Безымянный Город", "По ту сторону сна" и
"Полярис". Все они были отклонены. На следующий месяц Бейтс отклонил "В склепе".
Лавкрафта не должно было сильно это удивить: фирма Клейтона давно была известна не
только выбором куда более примитивных вещей, но и предпочтением стремительного
действия атмосфере.
Сначала "Strange Tales" казался серьезным конкурентом "Weird Tales": он платил по 2
цента за слово, создавая заманчивый рынок для таких авторов, Кларк Эштон Смит, Генри
С. Уайтхед, Огюст Дерлет и Хью Б. Кэйв, которые могли поменять свой стили, чтобы
удовлетворить требованиям Бейтса. Райт, наверняка, был сильно встревожен появлением
этого журнала, так как его существование означало, что часть лучших авторов Райта
сперва будет отправлять свои рассказы туда, а в "Weird Tales" посылать их только после
отказа, полученного от "Strange Tales" . Но журнал просуществовал лишь семь выпусков,
закрывшись в январе 1933 г.
Проблема чувствительности Лавкрафта к отказам, или к плохому мнению о его работах
вообще, заслуживает отдельного рассмотрения. Разве он не писал в статье 1921 г. "В
защиту Дагона", что он презирает идею писать об "ординарных людях" ради увеличение
своей аудитории и что "Есть, вероятно, всего семь человек, которым действительно
нравятся мои вещи - и этого достаточно. Я бы писал, даже будь я своим единственным
снисходительным читателем, ибо моя цель - простое самовыражение"? Примем во
внимание, что это заявление было сделано задолго до того, как его работы стали
доступны широкой аудитории; но "самовыражение" до самого конца останется
краеугольным камнем эстетики Лавкрафта. Лавкрафт знал об этом мнимом
противоречии, так как этот вопрос всплывал в дискуссиях с Дерлетом. Лавкрафт уже
писал Дерлету, что "я испытываю своего рода неприязнь к тому, чтобы посылать что-то,
что уже было отклонено", что Дерлет (который при своей практичности иногда до
дюжины раз посылал в "Weird Tales" одно и то же произведение, пока Райт наконец его не
принимал) должен был находить практически непостижимым. Теперь, в начале 1932 г.,
Лавкрафт объясняет идею подробнее:
Я понимаю, почему ты считаешь мою политику антиотказов глупым упрямством &
тщетной близорукость & не готов предоставить ей какую-то защиту помимо того
простого факта, что повторные отказы действительно определенным образом
воздействуют на мою психику - рационально это или нет - & что в результате они
вызывают у меня некий литературный столбняк, который полностью исключает
дальнейшее сочинительство, вопреки самым моим тяжким усилиям. Я был бы последним,
кто стал бы уверять, что они должны оказать такое воздействие, или будут - даже в
малой степени - на психику, на 100% прочную & уравновешенную. Но, к несчастью, мое
нервное равновесие всегда было довольно неустойчивым & сейчас находится в одном из
самых потрепанных состояний...
Лавкрафт всегда был скромен, говоря о своих достижениях - чрезмерно, по правде
сказать; теперь же отказы Райта, Бейтса и Putnam's и прохладная реакция товарищей,
которым он послал рукописи роман, видимо, почти разрушили всю его уверенность в
своей работе. Последние годы жизни он провел, пытаясь вновь обрести эту уверенность
и, кажется, так этого и не добился, кроме как мимолетно. Влияние этого настроения мы
увидим уже в его следующем произведении.
"Тень над Иннсмутом" [The Shadow over Innsmouth] была написана в ноябре-декабре
1931 г. По словам Лавкрафта, новое посещение умирающего приморского Ньюберипорта
(который он впервые увидел в 1923 г.) заставило его провести своего рода "лабораторное
исследование", чтобы понять, какой стиль лучше всего соответствует выбранной теме.
Четыре черновика (неясно, подробных или нет) были написаны и забракованы; наконец,
Лавкрафт просто записал историю в своей привычной манере, создав повесть из 25 000
слов, выдающееся богатство атмосферы которого едва ли выдает мучительную
трудность, сопровождавшую ее написании.
В "Тени на Иннсмутом" рассказчик, Роберт Олмстед (нигде в повести не упоминаемый
по имени, но идентифицированный по сохранившимся заметкам), уроженец Огайо, в
честь своего совершеннолетия совершает поездку по Новой Англии - "осмотр
достопримечательностей, предметов старины и изучение родословной" - и, обнаружив,