что плата за проезд на поезде из Ньюберипорта до Архэма (откуда происходит его семья)
выше, чем ему хотелось бы, по неохотному совету продавца билетов, отправляется в
Архкем через захудалый приморский городок под названием Иннсмут. Его, похоже, нет на
большинстве карт, и о нем ходит много странных слухов. До 1846 г. Иннсмут был
процветающим морским портом - пока неведомая эпидемия не унесла более половины
жителей; люди верят, что все это имело какое-то отношение к путешествиям капитана
Обеда Марша, который обычно плавал в Китай и по южным морям и каким-то образом
приобрел громадное богатство. Сейчас аффинажный завод Марша - практически
единственный крупный бизнес в Иннсмуте, если не считать ловлю рыбы у Рифа Дьявола,
где она всегда водилась в необычном изобилии. Все горожане, кажется, имеют либо
уродства, либо отталкивающие черты, которые все вместе окрещены "иннсмутским
видом", и соседи всячески их сторонятся.
Этот рассказ возбуждает интерес Олмстеда, и он решает провести, по крайней мере,
день в Иннсмуте, сев на утренний автобус и отправившись в Аркхем на вечернем. Он
посещает Историческое общество Ньюберипорта, где видит тиару, привезенную из
Иннсмута; она просто очаровывает его: "Она явно принадлежала к какой-то устойчивой
художественной технике, отличающейся бесконечной зрелостью и совершенством,
однако техника эта была предельно далека от любой - западной или восточной, древней
или современной, - о которой мне доводилось слышать или видеть на примерах. Казалось,
тиару создали на другой планете". Попав в Иннсмут на убогом автобусе, которым
управляет Джо Сарджент (чья лысая голова, рыбный запах и немигающие глаза
вызывают в нем неприязнь), Олмстед начинает осмотр, в котором ему помогают советы и
карта, нарисованная молодым человеком (нормального вида), работающим в бакалее. Он
видит вокруг все признаки физического и морального упадка некогда приличного
городка. Атмосфера начинает угнетать его, и он уже подумывает о том, чтобы уехать из
города пораньше; но затем замечает девяностолетнего старика по имени Зейдок Аллен,
который, как было ему сказано, - бесценный источник знаний об истории Иннсмута.
Олмстед беседует с Зейдоком, развязывая тому язык с помощью контрабандного виски.
Зейдок рассказывает герою дикую историю о нечеловеческих тварях - наполовину
рыбах, наполовину лягушках, - с которыми Обед Марш повстречался в южных морях. Он
утверждает, что Обед заключил с этими тварями соглашение: они в изобилии снабжали
его золотом и рыбой в обмен на человеческие жертвы. Это соглашение какое-то время
работало, но затем рыболягушки пожелали спариваться с людьми. Именно это стало
причиной жестокого столкновения, разразившегося в городе в 1846 г.: много горожан
погибло, а выжившим пришлось принести Клятву Дагона в знак своей лояльности к
гибридным созданиям. Однако в ситуации обнаружились и кое-какие выгоды. Потомки
людей и рыболягушек обретает своеобразное бессмертие: они переживают физическую
перемену, приобретая много свойств нелюдей, а затем их забирают в море, где они
тысячелетиями живут в громадных подводных городах.
Не понимая, что и думать об этой странной истории, и встревоженный маниакальным
тоном Зейдока, умоляющего его немедленно покинуть город, потому что их разговар
заметили, Олмстед пытается сесть на вечерний автобус из Иннсмута. Но ему не везет: у
того внезапно ломается двигатель, так что уехать удасться не раньше следующего дня;
Олмстеду приходится отправиться в захудалый Джилмэн-хаус, единственную гостиницу в
городе. Неохотно зарегистрировавшись в гостинице, он ощущает постоянно растущее
бепокойство и чувство угрозы; затем слышит за стеной своей комнаты странные голоса и
другие подозрительные шумы. Наконец он понимает, что действительно в опасности:
ручку его двери начинают дергать. Он с трудом выбирается из гостиницы и в панике
пытается сбежать из города, и в определенный момент с ужасом видит, кто за ним
гонится:
И, тем не менее, я видел их, нескончаемым потоком - шлепающим, скачущим, квакающим,
блеющим - несущихся через призрачный лунный свет в гротескной, злобной сарабанде из
фантастического ночного кошмара. И на некоторых были высокие тиары из того
безымянного золотистого металла... и некоторые были наряжены в причудливые
одеяния... а один, тот, что шел впереди, напялил на себя омерзительно взгорбленный
черный пиджак и полосатые брюки и насадил обычную фетровую шляпу на ту
бесформенность, что заменяла ему голову...
Олмстед спасается, но его история на этом не заканчивается. После весьма необходимой
передышки он продолжает свои генеалогические исследования и находит ужасающее
свидетельство того, что он сам самым прямым образом связан с семейством Маршей. Он
узнает о кузене, запертом в сумасшедшем доме в Кантоне, и о дяде, который покончил с
собой после того, как узнал о себе нечто невероятное. Его начинают одолевать странные
сны о жизни под водой, и постепенно он начинает сдавать. Наконец, как-то утром он
просыпается и видит, что приобрел характерный "иннсмутский облик". Он подумывает о
том, чтобы застрелиться, но "определенные сны удержали меня". Позже он приходит к
решению:
Я составил план, как вытащить моего двоюродного брата из кантонской психушки,
чтобы вместе с ним отправиться в осененный дивными тенями Иннсмут. Мы поплывем к
своему родному рифу и сквозь черную бездну опустимся вниз к циклопическому
многоколонному И`ха-нтлеи, и в этом пристанище глубоководных навеки пребудем среди
славы и чудес.
Эта мастерская история о таящемся в глубинке ужасе заслуживает томов комментариев,
но здесь мы можем коснуться лишь нескольких его примечательных черт. Давайте
начнем с самого приземленного - определим местонахождение Иннсмута. Название было
придумано еще для города из рассказа "Целефаис" (1920), хотя тот явно находился в
Англии; Лавкрафт воскресил это название в восьмом сонете ("Порт") "Грибов с Юггота"
(1929-30), действие которого происходит неведомо где, но, вполне возможно, и в Новой
Англии. В любом случае можем ли мы сказать (основываясь на словах самого Лавкрафта,
что вдохновлением для повести послужил Ньюберипорт), что Иннсмут - это
Ньюберипорт? В каком-то смысле это верно: Ньюберипорт действительно пронизан (или,
скорее, был пронизан до своего недавнего превращения в модный курорт для яппи) той
атмосферой прискорбного упадка, которую Лавкрафт постарался воспроизвести в
Иннсмуте, а некоторые ориентиры в повести явно происходят от мест в Ньюберипорте.
Но в другом смысле Ньюберипорт никак не может совпадать с Иннсмутом; ибо, как
указал Уилл Мюррей, Иннсмут и Ньюберипорт упомянуты в повести как отдельные
населенные пункты. Если сейчас воспроизвести автобусную поездку рассказчика из
Ньюберипорта до Иннсмута, то она закончится в городке Глостер, и действительно
Лавкрафт явно позаимствовал для Иннсмута и топографию этого городка, и некоторые
его примечательные черты: например, Зал Ордена Дагона явно списан с Зала
Американского легиона, который по-прежнему стоит на площади в старой части
Глостера. Одна из причин, по которой Лавкрафт мог выбрать для событий повести 1927 г.
- то, что именно в этом году он впервые посетил Глостер и некоторые другие городки
(Ипсвич, Роули), упоминаемые в рассказе. Таким образом, как и в случае с Архэмом и
Данвичем, Иннсмут оказывается сплавом впечатлений от нескольких мест - разумеется, с
щедрой примесью чистого воображения.
"Тень над Иннсмутом" - величайший рассказ Лавкрафта о вырождении; но причины
вырождения здесь отличаются от того, что мы видели раньше. Это откровенно
назидательная история о вредных последствиях смешения крови, или сексуального союза
различных рас, и потому может считаться расширением и углублением сюжета "Фактов,
касающихся покойного Артура Джерминра и его семьи" (1920). Таким образом, сложно
отрицать подспудный расизм, пронизывающий все течение сюжета. На всем протяжении
истории рассказчик выражает - и ждет, что мы разделим - свое отвращение в физической
гротескности жителей Иннсмута, точно как в реальной жизни Лавкрафт часто
комментировал "специфическую" внешность всех рас, кроме его собственной.
Изучение литературных влияний на этот рассказ поможет понять, что Лавкрафт
безмерно обогатил концепцию, которая ни в коем случае не была его собственным
изобретением. Трудно сомневаться, что гибридные рыбоподобные существа были
позаимствованы из, по крайней мере, двух предшествующих работ, к которым Лавкрафт
всегда испытывал нежность: "Рыбоголового" Ирвина С. Кобба (его Лавкрафт прочел в
1913 г. в "Cavalier" и расхвалил в письме к редактору; позднее он снова вышел в сборнике