проведя в этих городах четыре дня (2-6 сентября).
Лавкрафт пытался убедить Кука отправиться с ним, но Кука не радовала крайне
аскетическая манера, в которой путешествовал его друг (сон в поездах или автобусах,
скудная пища, непрерывный осмотр достопримечательностей и т.д.) Кук, тем не менее,
встретился с Лавкрафтом по его возвращении, и более яркого отражения безумных путевых
привычек Лавкрафта, чем нарисованный им портрет, нельзя и пожелать:
На следующий вторник рано утром, прежде чем я пошел на работу, Говард вернулся из
Квебека. Никогда ни до, ни после того я не видел подобного зрелища. Складки кожи свисают со
скелета. Глаза запали в глазницы, напоминая дыры, прожженные в одеяле. Эти изящные,
нервные кисти и пальцы художника - просто как когти. Человек был мертв и держался
только на нервной энергии...
Я испугался. А испугавшись, я разозлился. Возможно, моя злость в значительной степени
была на самого себя - за то, что позволил ему в одиночку отправиться в эту поездку. Но
какой бы не была истинная причина злости, на него я разозлился совершенно искренне. Ему
требовался тормоз; что ж, будет ему тормоз - и прямо сейчас.
Кук немедленно отвел Лавкрафта в ресторан Уолдорфа, где заставил его хорошенько
поесть, а потом снова привел его к себе на квартиру, чтобы Лавкрафт мог отдохнуть.
Вернувшись с работы в пять часов вечера, Кук заставил Лавкрафта еще раз поесть и только
после этого позволил ему уйти. Трудно представить, как Лавкрафт мог получать реальное
удовольствие от посещаемых мест, держась на одной нервной энергии и почти без пищи и
отдыха; и тем не менее, он делал это снова и снова.
Почти сразу же по возвращении в Провиденс Лавкрафта ждала целая вереница гостей.
Одним из них был Дональд Уондри, который снова приехал в Провиденс после пятилетнего
перерыва; он прибыл 13-го числа. Все эти светские визиты привели рабочий график
Лавкрафта в полный хаос - одной только корреспонденции должны были накопиться целые
груды - и все же в начале октября Лавкрафту удалось вырваться в новую поездку в Бостон,
Салем и Марблхед.
Где-то весной или летом 1932 г. появляется новая перспективная литературная клиентка -
перспективная не потому, что она выказывала какой-то талант или склонность стать
настоящим писателем, а потому что она регулярно давала Лавкрафту работу. Это была
Хейзл Хильд (1896-1961), женщина, о которой мне почти ничего неизвестно. Она родилась и,
очевидно, провела большую часть жизни в Сомервилле (Массачусетс) и, насколько мне
известно, не издала ничего кроме пяти рассказов, переделанных или написанных за нее
Лавкрафтом. В отличие от Зилии Бишоп, она не написала воспоминаний о Лавкрафте, так
что неясно, как она с ним познакомилась и на что походили их профессиональные или
личные отношения. Мюриэль Эдди (если мы можем доверять ей в этом вопросе) сообщает,
что Хильд вступил в клуб писателей, организованный четой Эдди, и что именно они
направили ее к Лавкрафту, когда направленность ее работ стала очевидна. Далее Эдди
пишет, что Хильд признавалась ей в смутном романтическом интересе к Лавкрафту: как-то
раз ей удалось убедить Лавкрафта навестить ее в Сомервилле, где она устроила ему ужин
при свечах. Я совершенно не уверен в правдивости этого рассказа, учитывая ненадежность
Мюриэль Эдди в других вопросах. Кук сообщает, что Лавкрафт планировал навестить Хильд
в Сомервилле в начале сентября, по своему возвращению из Квебека, но это могло быть
невинным полуделовым-полусветским визитом.
Есть серьезная причина полагать, что некоторые (если не все) из пяти рассказов,
исправленных Лавкрафтом для Хильд, были написаны в 1932 или 1933 г., хотя последние из
них не будут опубликованы до 1937 г. Первым, похоже, был "Человек из камня" [ The Man of
Stone] ( Wonder Stories, октябрь 1932 г.) Хильд писала Дерлету об этом рассказе: "Лавкрафт
помогал мне с этой историей столько же, сколько с другими, и по сути переписал целые
абзацы. Обычно он критиковал абзац за абзацем, делая возле них пометки карандашом, а
затем заставлял меня их переписывать, пока они его не удовлетворяли". Думаю, это
заявление почти полностью ложно или сомнительно. Судя по комментариям Лавкрафта к
историям Хильд, крайне маловероятно, чтобы он просто правил их или предлагал
изменения, которые затем вносила сама Хильд; скорее, большинство или все рассказы
основаны на кратких набросках и были написаны Лавкрафтом практически самостоятельно.
Из всех литературных обработок, наряду с написанным для Зилии Бишоп, они ближе всего
подходят к его оригинальным работам. Ни одна из них не сравнима с "Курганом", но
некоторые довольно неплохи.
Лавкрафт ни разу не упоминает "Человека из камня" в доступной мне переписке, но, чтобы
рассказ появился в октябрьском номере Wonder Stories, он должен был работать над ним
самое позднее летом 1932 г. Это в конечном счете довольно традиционная история о
Дэниеле "Безумном Дэне" Моррисе, который нашел в фамильном экземпляре "Книги
Эйбона" формулу, превращающую любое живое существо в каменную статую. По признанию
Морриса, формула "больше полагается на обычную химию, чем на Внешние Силы" и
"представляет собой своего рода окаменение, правда, бесконечно ускоренное" -
псевдонаучное объяснение, которым явно не погнушался бы Хьюго Гернсбек. Моррис
успешно проворачивает этот трюк с Артуром Уилером, скульптором, который по его
мнению завел интрижку с его женой Розой, но когда он пытается проделать то же самое с
Розой, она обманывает и превращает в камень его самого. Здесь, помимо неправдоподобной
природы сверхъестественного и псевдонаучного объяснения, неумение создавать живые
образы снова предает Лавкрафта: изображение любовного треугольника банально и избито,
а дневник Безумного Дэна совершенно неубедительно имитирует просторечье. Конечно,
Лавкрафт стеснен рамками набросков, которые ему выдали для литературной обработки:
сам бы он никогда не выбрал такого сюжета для собственного рассказа.
Но "Крылатая смерть" [ Winged Death] своими недостатками, похоже, в значительной
степени обязана именно Лавкрафту. Эта нелепая история повествует об ученом, Томасе
Слоуэнуайте, который нашел в Южной Африке редкое насекомое, чей укус смертелен, если
не ввести некий препарат; туземцы называют это насекомое "дьявольской мухой", потому
что, убив свою жертву, она якобы завладевает то ли душой, то ли личностью покойного. С
помощью этой мухи Слоуэнуайт устраняет своего конкурента, Генри Мура, после чего его
начинает преследовать насекомое, которое, как это не сверхъестественно, демонстрирует
черты личности Мура. Заканчивается рассказ смехотворно: Слоуэнуайт убит, его душа
вселяется в тело насекомого, и он пишет целое сообщение на потолке своей комнаты,
обмакивая свое новое тело в чернила и бегая по потолку. Этот гротескный и неумышленно
комичный финал - который, по признанию Лавкрафта, был придуман им самим - явно
должен был стать кульминацией ужаса, но в итоге просто скатился в комедию.
Лавкрафт рассматривает этот рассказ в письме к Дерлету, которое, вероятно, датируется
летом 1932 г.:
Печально, когда твоя новая история параллельна [sic!] чужой более ранней работе. Нечто
странное приключилось на днях с моим клиентом - это касается элемент истории, который
я замыслил и вставил в рассказ с полным ощущением, что он совершенно оригинален. Рассказ
был послан Красавчику Гарри [Бейтсу], и он отверг его на том основании, что данный
элемент (насекомое, окунающееся в чернила и пишущее своим собственным телом на белой
поверхности) составляет суть другого рассказа, который он уже принял. Вот чертовщина! -
я-то думал, что наткнулся на идею потрясающей новизны и уникальности!
Я не знаю, какой бессмертный шедевр литературы украл у Лавкрафта лавры автора,
придумавшегося грамотное насекомое; но замечание об отправке рассказа в Strange Tales
довольно любопытно. Хотя я уже выразил свои сомнения насчет теории Уилла Мюррея, что
"Тень над Иннсмутом" была написана с прицелом на Strange Tales, вполне может статься, что
ранние расказы Хильд были написаны с расчетом на этот наиболее оплачиваемый рынок;
здесь мы видим, что текст действительно был отправлен Бейтсу. Нет никаких
подтверждений того, что в Strange Tales посылались и другие рассказы; но такое вполне
могло быть - при условии, что они были написаны до конца года (когда журнал закрылся).
Лавкрафт отправил "Крылатую Смерть" Фарнсуорту Райту, но последний, должно быть,
отложил рассказ в долгий ящик, так как он вышел только в Weird Tales за март 1934 г.
Я искренне надеюсь, что "Ужас в музее" [ The Horror in the Museum] был сознательной