получите чек в пятницу". Или "Продано!"...
Сейчас я вполне уверен, что Тримэйн вообще не читал рассказ. Или, если и попробовал, то
быстро сдался.
Это показывает, что Лавкрафт к этому времени был достаточно хорошо известен в
качестве автора мистики/научной фантастики, - так что Тримэйну даже не понадобилось
читать рассказ, чтобы принять его; имя Лавкрафта на опубликованной работе - чей размер
потребовал бы разбивки на несколько выпусков - казалось беспроигрышной картой.
Тримейн был верен своему слову: он выплатил Шварцу 350 $; а тот, удержав 35 $ в
качестве агентской платы, отослал остальное Лавкрафту.
Лавкрафт, разумеется, был рад такому повороту событий, но всего через неделю у него
появится причина радоваться еще сильнее. В начале ноября он узнает, что Дональд Уондри
послал Тримэйну "За гранью времен" - которая, по-видимому, к нему из третьих рук, - и
повесть была куплена за 280 $. Во всей видимости, Тримэйн вряд ли прочел и ее.
Подробности этой примечательной двойной продажи довольно запутаны. Шварц и
Уондри оба утверждали, что в одиночку пристроили обе вещи, но в письмах Лавкрафта
ясно сказано, что одну пристроил Шварц, а другую - Уондри.
Так или иначе, финансовая поддержка оказалась очень кстати - Лавкрафт выразительно,
но, возможно, не слишком преувеличенно писал: "я никогда не был столь близок к очереди
за бесплатной едой, как в этот год". В другом письме он прямо заявляет: "Недавние чеки
воистину были спасательным кругом - настолько, что я боялся, что не смогу потратить их
на поездки и вообще что-то менее прозаичное, чем еда и арендная плата!" Кроме 105 $ за
"Через Врата Серебряного Ключа" и 32.50 $ от лондонского агентства Кертиса Брауна за
предполагаемое (но не случившееся) переиздание "Музыки Эриха Цанна" Лавкрафт ничего
не заработал на своих вещах в 1934 и 1935 г. В конце 1933 г. мы даже читаем у Лавкрафта о
необходимости экономить на чернилах: он чувствует, что не может позволить себе
покупку своих обычных чернил марки Skrip, по 25 центов за бутылку, и пытается перейти
на 5-центовый Woolworth's. Скоро мы увидим, что даже два долгожданных чека от Street &
Smith не спасли Лавкрафта и Энни от серьезных финансовых проблем следующей весны.
Тем временем, Уильям Л. Кроуфорд, который, должно быть, услышал от Лавкрафт об
успехе с "Astounding", задумал послать туда "Тень над Иннсмутом", которую он было решил
издать брошюрой. Лавкрафт в принципе не возражал, хотя и предупредил Кроуфорда, что
из этого колодца, пожалуй, не стоит слишком часто черпать; кроме того, он понимал, что
"Тень над Иннсмутом" куда менее близка к научной фантастике, чем две предыдущие
вещи. Больше об этом не было слышно ни слова, и неясно, послал ли Кроуфорд рассказ в
"Astounding"; если да, то тот, несомненно, был отвергнут.
Ликование Лавкрафта по поводу продаж в "Astounding" несколько скиснет, когда он
увидит рассказы в печатном виде; но это будет месяцы спустя. Вполне очевидно, что если
отказ - или даже неблагосклонный отзыв приятеля - мог погрузить Лавкрафта в депрессию
и неуверенность в своих писательских с илах, то этот двойной успех побудил его вернуться
к сочинительству.
5-9 ноября он сочиняет новый рассказ, "Скиталец тьмы" [The Haunter of the Dark].
Последняя оригинальная вещь Лавкрафта появлялась почти как шутка. Весной 1935 г.
Роберт Блох пишет рассказ "The Shambler from the Stars", в котором убивает персонажа -
прямо не названного, но явно намекающего на Лавкрафта. Лавкрафт был очарован; когда
же рассказ вышел в "Weird Tales" (сентябрь 1935 г.), один из читателей, Б.М. Рейнольдс, не
только расхвалил его, но и внес предложение: "Вопреки прежней критике, Роберт Блох
заслуживает массу похвал за Шамблера со звезд. Теперь почему бы мистеру Лавкрафту не
ответить любезностью на любезность и не посвящает автору рассказ?" Лавкрафт принял
предложение - и его рассказ повествует о неком Роберте Блейке, который в финале
превращается в труп, остекленелым взором пялящийся в окно своего кабинета.
Но несерьезность происхождения "Скитальца тьмы" не должна обманывать нас - это один
из самых солидных рассказов Лавкрафта. Роберт Блейк, молодой автор мистических
вещей, приезжает в Провиденс, чтобы писать. Глядя в окно своего кабинета на Колледж-
Хилл и дальше - на отдаленный и смутно зловещей итальянский квартал, известный как
Федерал-Хилл, Блейк подпадает под странное очарование одного сооружения -
заброшенной церкви в "состоянии великой ветхости". В конце концов, он набирается
храбрости реально пойти туда и забраться внутрь церкви - и находит внутри немало
странного, например, экземпляры запретных книг. В большой квадратной комнате, на
столпе покоится металлическая коробка, скрывающая необычный драгоценный камень
или кристалл, полный порочного очарования; а неподалеку, самое ужасное, лежит
истлевший скелет газетного репортера, чьи заметки Блейк находит и читает. В них
говорится о дурнославной Церкви Звездной Мудрости, в XIX веке собравшей
многочисленную паству; ее подозревали в сатанинских обрядах самого причудливого
сорта, пока наконец церковь не была закрыта городскими властями в 1877 г. В записях
также упоминается "Сияющий Трапецоэдр" и "Скиталец Тьмы", который не переносит
света. Блейк заключает, что предмет на столпе и есть Сияющий Трапецоэдр, в "приступе
неотступного, смутного страха" захлопывает крышку ларца и убегает прочь.
Позже до него доносятся слухи о странном грохоте, доносящемся с церковной
колокольни, об учиненном там хаосе и о том, что все окна оказались наглухо забиты
подушками, не пропуская внутрь свет. Ситуация достигает апогея, когда в результате
мощнейшей грозы 8-9 августа на несколько часов отключается свет. Толпа суеверных
итальянцев собирается вокруг церкви со свечами; они чувствуют, как над ними пролетает
некий громадный темный объект:
Тотчас после этого с незримых высот пахнуло немыслимым смрадом, и дрожащие
свидетели на площади ощутили приступ удушья и тошноты и от ужаса едва не попадали
ниц. Одновременно воздух содрогнулся под взмахами могучих крыльев, и внезапно
налетевший с запада ветер, куда более мощный, чем прежний порыв, выгнул мокрые
зонтики и посрывал шляпы с голов. В кромешной тьме ничего было не различить, хотя кое-
кто из вперивших глаза в небо очевидцев как будто приметил на чернильном небе громадное
расширяющееся пятно еще более плотного мрака - нечто вроде бесформенного облака
дыма, которое со скоростью метеора помчалось к востоку.
Рассказ довершает дневник Блейка. Тот, похоже, теряет контроль над ощущением своего
"я" ("Меня зовут Блейк - Роберт Харрисон Блейк из дома 620 на Ист-Кнапп-стрит, Милуоки,
Висконсин... я на этой планете"; и позже: "я это оно, а оно это я"); его ощущения путаются
("далеко есть близко, а близко есть далеко"); в итоге, он видит, как к нему приближается
нечто невообразимое ("адский ветер - титаническое пятно - черные крылья - Йог-Сотот,
спаси меня - тройной горящий глаз. .") На следующее утро его находят мертвым - от удара
молнии, хотя окно кабинета было закрыто и заперто.
Так что же, на самом деле, случилось с Блейком? Жуткая, но на первый взгляд загадочная
запись в его дневнике - "Родерик Ашер" - все объясняет. Подобно тому, как в "Ужасе в
сверхъестественной литературе" Лавкрафт говорит о "Падении дома Ашеров" По как о
рассказе, который "показывает ненормально тесно связанную троицу существ, на которых
завершается долгая и обособленная семейная история - брата, его сестру-близнеца и их
немыслимо древний дом, обладающих единой душой и встречающих один общий конец",
так и в "Скитальце Тьмы" он приводит нас к мысли, что существо в церкви - Скиталец
Тьмы, олицетворение Ньярлатхотепа - пытается овладеть разумом Блейка, но погибает от
удара молнии, а вместе с ним погибает и Блейк. Точно также, как в "Зове Ктулху" случайное
погружение Р'лиэ спасает мир от чудовищной участи, здесь случайная вспышка молнии -
все, что мешает существу впечатляющей мощи очутиться на свободе.
Многие поверхностные детали пришли в рассказ из "Паука" Ганса Гейнца Эверса,
прочитанного Лавкрафтом в сборнике "Creeps by Night" Хэммета (1931). В этой истории
рассказывается о человеке, который подпадает под губительные чары странной женщины,
которую он видит в окне дома напротив, и в итоге, видимо, утрачивает собственную
личность. Вся история изложена в форме дневника, в конце которого герой пишет: "Мое
имя - Ричард Бракемонт, Ричард Бракемонт, Ричард - о, я не могу продолжить..." Нельзя
безапелляционно сказать, что Лавкрафт превзошел Эверса.
"Скиталец Тьмы" не касается великих философских вопросов - Лавкрафт даже не
использует всерьез базовую символику света и тьмы, как параллелей добра и зла или
знания и невежества, - это просто чрезвычайно хорошо выполненный и полный саспенса