&
банальном манере, лишенная малейшей тонкости или технического мастерства, что в
сценарии, что в режиссуре и игре актеров". Лавкрафт, оставив надежду выиграть конкурс,
написал разгромную четырехстраничную рецензию "в моей обычной для О.А.Л.П. манере -
которую, выражаясь простым языком, назвал бы `разносом'!" К своему изумлению конкурс
он выиграл!
Было бы неплохо найти эту рецензию - единственную, насколько мне известно,
кинорецензию, написанную Лавкрафтом, - но тщательные поиски архивов театра Фэя (он
был снесен в 1951 г.), предпринятые Майклом А. Мишо и мной в 1977 г., не принесли
результата. "Скульптор" был поставлен Эдгаром Муром с Вальдой Валкириэн, баронессой
Девиц в главной роли. Сейчас совершенно забытый (похоже, не сохранилось ни одной его
копии), фильм на самом деле был хорошо принят в свое время, однако рецензия в New York
Dramatic Mirror может дать некоторое представление о том, почему он пришелся
Лавкрафту совсем не по вкусу:
"Скульптор" удовлетворит те массы, которым в кинокартинах нравится Роман - с
большой буквы Р... Есть волнующие приключения - в достаточном количестве, чтобы
удовлетворить даже самого пресыщенного зрителя, понравится и счастливо
заканчивающаяся любовная история... Эта картина из числа тех, что нравятся толпе, и
прокатчик не промахнется, продавая на нее билеты.
Этот эпизод интересен тем, что чем дальше, тем более критично Лавкрафта отзывается о
кинематографе. Да, он никоим образом не отказывал кинокартинам в художественном
потенциале, однако вскоре после получения премии от театра Фэя напишет Данну:
Кроме нескольких картин Триангла, Парамаунта & Витаграфа, все, что я видел, - полный
хлам, хотя порой довольно безобидный & занятный. Хуже всего сериалы - чьи авторы,
вероятно, те же бедные создания, что вчера писали "грошовые романы". Мне бы еще
увидеть многосерийный фильм, стоящий потраченного на просмотр времени - или не
задремать на нем. Технику превзошло бы большинство десятилетних детей.
В 1921 г. в письме к матери он замечает, что "В плане постановки кинокартина, конечно,
оставляет театр далеко позади. Хотя это вряд ли возмещает отсутствие цвета и звука".
Даже после появления в 1927 г. звуковых фильмов низкое мнение Лавкрафта о фильмах не
изменилось, а особое его раздражение вызвали первые фильмы ужасов, поставленные по
любимым литературным произведениям. За редким исключением Лавкрафту не
понравились удивительно много из увиденных им фильмов.
Итак, за три года Лавкрафт написал массу статей, стихов и критических рецензий на
любительскую периодику. Но возобновит ли он сочинение беллетристики, в которой
подавал такие надежды до 1908 г.? В 1915 г. Лавкрафт напишет Г.У. Макоули: "Я хотел бы
писать, но, боюсь, это почти невозможно". Макоули "категорически несогласен" - не потому
что он реально видел какой-то рассказ Лавкрафта, но потому что, послав Лавкрафту свой
рассказ, получил настолько тонкий и подробный разбор, что пришел к выводу, что у
самого Лавкрафта есть писательский дар. Критика сочинений и сочинительство,
разумеется, две разные вещи, но в случае Лавкрафта трудно избавиться от ощущения, что
частота, с которой он подмечает недостатки рассказов, опубликованных самиздатом,
указывает на растущее желание доказать, что он способен писать лучше. Беллетристика,
разумеется, всегда была самым слабым местом в любительской прессе - не только потому,
что ее, в общем-то, писать сложнее, чем обычнве статьи, но и потому, что ограничения по
объему, как правило, не позволяли печатать в любительских изданиях что-то кроме
набросков.
Через два с половиной года после вступления в самиздат Лавкрафт все-таки решает
напечатать свой "вступительный взнос", "Алхимика", в United Amateur за ноябрь 1916 года.
Вполне предсказуемо, он сам нападает на него в "Отделе публичной критики" ( United
Amateur, май 1917 г.), говоря, что "мы вынуждены умолять, чтобы Ассоциация со всей
благожелательной снисходительностью отнеслась к этому скромному, но амбициозному
новичку". Слово "амбициозный" может намекать на желание Лавкрафта написать больше,
если эта вещь (при всем самоуничижении автора) получит благосклонный прием. Видимо,
так и произошло, но пройдет еще полгода, прежде чем Лавкрафт прервет свой осознанный
обет молчания. За то, что он, в конце концов, это сделает, летом 1917 г. одного за другим
написав "Склеп" и "Дагона", можно, наверное, благодарить его нового знакомого, У. Пола
Кука из Атола (Массачусетс), который будет оказывать значительное влияние на
Лавкрафта всю остальную жизнь.
Г.Ф. Лавкрафт. История жизни
С.Т. Джоши
по изданию Necronomicon Press, 1996
ГЛАВА VIII
Мечтатели и фантазеры
(1917-1919 [I])
У. Пол Кук (1881-1948), так же появлявшийся в любительской прессе как Уиллис Тете
Кроссман, давно стал титаном самиздата. Кук был стопроцентным уроженцем Новой
Англии: он родился в Вермонте и, как любил подчеркивать Лавкрафт, являлся прямым
потомком колониального губернатора Беннинга Уэнтворта из Нью-Гемпшира; большую
часть зрелой жизни Кук прожил в Атоле (Массачусетс). Одна из его первых газет
называлась "Monadnock Monthly" - в честь горы в Нью-Гемпшире, расположенной
неподалеку от его дома в Атоле. Он возглавлял печатный отдел гзеты "Athol Transcript", и
доступ к печатному оборудованию вкупе с преданностью делу самиздата позволили ему
стать известным филантропом, печатавшим любительские издания практически по
себестоимости. Как уже упоминалось, с 1917 г. он печатал "Консерватора" Лавкрафта.
Став президентом ОАЛП, Лавкрафт назначил Кука официальным издателем ассоциации -
этот пост он занимал три года подряд (1917-20) и еще три года в 1922-25 гг. Любопытно,
что параллельно он являлся официальным редактором НАЛП (1918-19) и ее президентом
(1919-20).
После первой встречи с Куком в сентябре 1917 г. (подробности которой будут
приведены ниже) Лавкрафт напишет следующее: "Хотя и не слишком начитанный, он
обладает острым умом, сухим юмором & огромными & совершенно энциклопедичными
знаниями о событиях & персонажах любительской журналистики прошлого &
настоящего". О чем он не упоминает - это о сильном пристрастии Кука к weird fiction.
Действительно, позднее Лавкрафт признается, что "библиотека [Кука] была самой
замечательной коллекцией фантастических & иных материалов, собранных в одном
месте, которую мне доводилось видеть"; он часто станет одалживать у Кука редкие книги,
которые иначе не мог бы достать. Вряд ли стоит сомневаться, что во время визита к
Лавкрафту они с Куком обсуждал этот предмет взаимного интереса. Не тогда ли Кук и
убедил Лавкрафта позволить ему напечатать другую его подростковую вещь, "Зверя в
пещере"? Неизвестно; во всяком случае, рассказ появился в "Vagrant" в июне 1918 года.
Лавкрафт очень ясно дает понять, что именно одобрение Кука подвигло его
возобновить сочинение рассказов:
В 1908, когда мне было 18, я почувствовал отвращение к своей слабой [литературной]
технике & сжег все свои рассказы (их число было огромно), кроме двух; решив (забавная
мысль!) в будущем превратить в стихи. Затем, годы спустя, я опубликовал оба этих
рассказика в любительской прессе, где их так хорошо приняли, что я начал подумывать о
продолжении. Наконец, любитель-редактор и критик по имени У. Пол Кук... действительно
уломал меня продолжить писать, & результатом стал - при всей его деревянности -
"Склеп". Следом был "Дагон"...
Здесь небольшая путаница с хронологией: "Зверь в пещере" был опубликован уже после
того, как Лавкрафт снова взялся за перо летом 1917 г. Но, в любом случае, Лавкрафт -
видимо, сам того не подозревая - нашел свое metier [ремесло]. "Склеп" был написан в
июне 1917 г., "Дагон" - в июле. Один из примеров поощрения в исполнении Кука -
экспансивная статья, озаглавленная "Рассказы Говарда Ф. Лавкрафта", которая
послужила предисловием к "Дагону" в ноябрьском номере "Vagrant" 1919 года:
Говарда Ф. Лавкрафт широко и лестно известен в мире любительской журналистики как
поэт и в меньшей степени - как редактор и автор статей. Как писатель он практически
неизвестен - отчасти из-за редкости изданий, достаточно больших, чтобы вместить
крупную прозу, а отчасти из-за того, что он не считает себя опытным рассказчиком. Его
первым рассказом, появившимся в любительской прессе, стал "Алхимик", напечатанный
"United Amateur". Этого рассказа с его неестественным, мистическим и действительно
болезненным мировоззрением без намека на яркий внешний мир или реальную жизнь было
достаточно, чтобы зарекомендовать его как ученика По. Второй рассказ, "Зверь в пещере",