вероятно, входившая в неформальный писательский кружок Уинифред Вирджинии
Джексон.
В течение всей жизни Лавкрафт ни раз повторял, что Дансени "определенно, повлиял на
меня больше, чем любой другой из современных авторов". Первый же абзац "Историй
Спящего" "поразил меня как электрический удар & и не успел я прочесть и двух страниц,
как навеки стал почитателем Дансени".
Хамлет дала Лавкрафту "Истории Спящего" в преддверии лекции Дансени в бостонском
"Копли-Плаза" 20 октября 1919 г., части его длительного американского турне. В письме
от 9 ноября к Рейнхарту Кляйнеру, описывая лекцию, он рассказывает, что "партия,
состоящая из мисс Х[амлет], ее тетушки, юного Ли и Л. Теобальда, выступила навстречу
великому событию". Мне неизвестно, кто такой "юный Ли". Скорее всего, Лавкрафт с кем-
то встречался в Бостоне перед лекцией; в частности, он успел увидеться с Кляйнером и
совместно с ним написать ряд веселых стихов, которые я объединил под заголовком
"Совместное" ("On Collaboration"; по заглавию одного из стихотворений). Но Кляйнер явно
не смог сопровождать Лавкрафта на лекцию, иначе бы Лавкрафт не стал рассказывать о
ней в своем письме к нему. Так или иначе, компания заняла места с самом первом ряду,
"всего-то в десяти футах" от Дансени; это была самая близкая встреча Лавкрафта с одним
из своих литературных кумиров, так как он был слишком застенчив, чтобы встретиться
или переписываться с Мейченом, Блэквудом или М. Р. Джеймсом.
После доклада о своих литературных принципах Дансени прочел свою великолепную
короткую пьесу, "Враги Королевы" (из "Игр Богов и Людей"), затем изящную
самопародию "Почему Молочник боится рассвета" (из "Последней Книги Чудес"). После
лекции "Дансени был окружен взыскующими автографов. Подстрекаемая своей теткой,
мисс Хамлет почти набралась храбрости, чтобы попросить автограф, но отступила в
последний момент... Со своей стороны, я не нуждался в подписи; ибо я не переношу
заискиваний перед великими". Отчет самого Дансени об этой лекции занимает не больше
пары предложений в его второй автобиографии, "Пока Сирены спали":
В Бостоне в большом зале под названием Копли-Плаза кафедра была предоставлена мне
м-ром Бейкером, преподавателем драматургии из Гарварда... М-р Эллери Седжвик,
редактор "Atlantic Monthly", развлекал нас тем, что - как уже было сказано, и я не стану
повторяться, - я бы назвал американским способом.
Он явно и не подозревал, что долговязый, худощавый джентльмен в первом ряду станет
величайшим из его последователей и немало сделает для того, чтобы спасти его
собственные работы от забвения.
Именно тогда Дансени должен был согласиться принять должность Арбитра Поэзии
(Laureate Judge for Poetry) для ОАЛП на срок 1919-20 гг. В этом качестве он, вероятно,
прочел кое-что из поэзии Лавкрафта, напечатанной за тот период, однако в его письме к
президенту ОАЛП Мэри Фэй Дюрр, сообщающем о принятом им решении, работы
Лавкрафта не упоминаются. Хамлет, однако, презентовала Дансени экземпляр "Tryout" за
ноябрь 1919 г., где было напечатано одно из двух стихотворений Лавкрафта,
посвященных Дансени. "Эдварду Джону Моретону Драксу Планкетту, 18-му барону
Дансени", наверняка, было написано вскоре после посещения Лавкрафтом его лекции; это
ужасный, аляповатый стих, на примере которого ясно видны все недостатки
использования георгианского стиля для откровенно неподходящей тематики. Однако
Дансени в своем письме, опубликованном в "Tryout", снисходительно называет стих
"великолепным" и пишет, что "очень благодарен автору этого стихотворения за его
сердечный и благородный энтузиазм, кристаллизованный в рифмах". Несколькими
месяцами позже Лавкрафт напишет куда лучшее стихотворение из трех простых
четверостиший - "Читая Книгу Чудес лорда Дансени" ("Silver Clarion", март 1920). Вот
последние строки:
The lonely room no more is there -
For to the sight in pomp appear
Temples and cities pois'd in air,
And blazing glories - sphere on sphere.
Это стихотворение Дансени, видимо, не читал.
Легко понять, почему фигура масштаба Дансени оказалась столь неодолимо
притягательна для Лавкрафта: тоска Дансени по доиндустриальному прошлому,
откровенно эстетское создание им великолепной, выразительной искусственной
мифологии и его "хрустальная певучая проза" (как Лавкрафт незабываемо
охарактеризовал ее в эссе "Сверхъестественный ужас в литературе") заставили
Лавкрафта считать, что в ирландском фантасте он нашел духовного близнеца. Даже в
1923 г. он по-прежнему будет настаивать, что "Дансени - это мое все. . Его неземное
царство - царство, в котором живу я; его отстраненные, бесстрастные образы красоты
лунного света на старинных ветхих крышах - образы, которые я знаю и лелею". И можно
также догадаться, что социальное положение Дансени, независимого состоятельного
аристократа, который пишет, что хочет, не обращая внимания на ожидания толпы,
обладало могучей притягательностью для Лавкрафта: вот автор-"любитель", который
достиг потрясающего успеха и у читателей, и у критиков; вот случай, когда
аристократизм крови сочетается с аристократизмом интеллекта.
Разумеется, самым роковым очарованием обладал оригинальный стиль ранних работ
Дансени, и именно его - а не философию или тематику произведений Дансени - Лавкрафт
в первую очередь пытался скопировать. С. Л. Мур в немалой степени прав, когда пишет:
"Никто не может имитировать Дансени - и, вероятно, всякий, кто прочел его, пытался".
Первый осознанно дансенианский рассказ Лавкрафта - это "Белый Корабль" [The White
Ship], вероятно, написанный в октябре 1919 г. В начале декабря он пишет Кляйнеру: "Как
ты и догадался, Белый Корабль отчасти порожден моими новыми дансенианскими
изысканиями". Слово "отчасти" любопытно и в действительности вполне точно: хотя он
старается имитировать стиль Дансени, "Белый Корабль" - в большей степени
философская аллегория, которая отражает воззрения самого Лавкрафта, а не Дансени.
"Белый Корабль" (впервые опубликованный в "United Amateur" за ноябрь 1919 г.)
повествует о неком Бэзиле Элтоне, "смотрителе Северного маяка", который однажды
"перешел через воды. . по мосту из лунных лучей" на пришедший с Юга Белый Корабль,
капитаном которого был бородатый старик. Они плывут мимо фантастических царств:
страны Зар, "где обитают все сны и грезы о прекрасном, что являются человеку на миг, а
потом забываются"; Талариона, "города Тысячи Чудес, где пребывают все тайны, которые
человек тщится постичь"; Ксуры, "земли недостижимых наслаждений"; и, наконец, Сона-
Нил, где "нет ни времени, ни пространства, ни страданий, ни смерти". Хотя Элтон в
полном довольстве проводит в Сона-Нил "немало эпох", постепенно он начинает мечтать
о Катурии, Земле Надежды за базальтовыми столпами Запада, за которыми якобы лежит
еще более чудесное царство, нежели Сона-Нил. Капитан предостерегает его от поисков
Катурии, но Элтон неприклонен и убеждает капитана еще раз отправиться в путь. Но за
базальтовыми столпами Запада они обнаруживают лишь "чудовищный водопад, где все
океаны мира низвергаются в безвидную бездну". Когда корабль погибает, Элтон
приходит в себя у подножья маяка. Белый Корабль больше не приплывает за ним.
Внешне сюжет "Белого Корабля" явно напоминает "Ленивые дни на Янне" (из "Историй
Спящего"). Сходство, однако, довольно условное, ибо очаровательная история Дансени
повествует всего лишь о сне-путешествии человека, который, сев на корабль "Птица
Реки", посещает одну волшебную страну за другой; в описаниях стран нет особого
философского смысла, и их основное назначение - будоражить воображение читателя
своими сказочными красотами. Рассказ же Лавкрафта следует толковать аллегорически
или символически, и, по сути, он воплощает несколько центральных принципов его
философских воззрений.
Основной посыл "Белого Корабля" - безрассудный отказ от достижения эпикурейской
атараксии, невозмутимости (трактуемой как отсутствие страданий). Сона-Нил есть
подобное состояние, и, покинув ее, Бэзил Элтон навлек на себя заслуженный конец - не
смерть, но печаль и неудолетворенность жизнью. Нереальность Катурии предвосхищена
страной Таларион: это царство воплощает все "тайны, которые человек тщится постичь",
но в нем "бродят лишь демоны да безумные твари, что более не люди"; подобные тайны
не следует постигать, а надежда их постичь (Катурия - Земля Надежды) - одновременно
тщетна и глупа.
Следует указать, что "Белый Корабль" не повествует о сне. Как ранние рассказы
Дансени, так и подражания ему Лавкрафта неаккуратно называют историями о снах, но
лишь немногие из них ими действительно являются. К ним относятся "Ленивые дни на
Янне"; однако в большинстве произведений Дансени нет четкой границы между сном и