, – писал Лавкрафт Кляйнеру. Влияние ирландского автора он признает лишь «отчасти», и в этом Лавкрафт прав: имитируя поэтическо-прозаический язык кумира, он все равно создает философскую аллегорию, отражающую во многом мировоззрение самого Лавкрафта, а не Дансени.
В «Белом корабле» рассказывается о Бэзиле Элтоне, «смотрителе маяка “Норд-Пойнт”», который однажды «ступая по воде… переходит по мосту из лунного света» на Белый корабль, приплывший с юга. Капитаном на нем служит старый бородатый мужчина. Они отправляются в разные фантастические миры: в страну Зар, «где обитают все мечты и мысли о красоте, что раньше приходили в голову людям, но потом забылись», в Таларион, «город тысячи чудес, где живут все тайны, которые человек тщетно пытался разгадать», в Зур, «страну Недостижимого блаженства» и наконец в Сона-Нил, где «нет ни времени, ни пространства, нет страданий и смерти». Элтон с удовольствием проводит там «целую вечность», но со временем начинает мечтать о Катурии, стране надежд, что находится за базальтовыми столбами Запада. Эта страна, как надеется Элтон, будет еще чудеснее, чем Сона-Нил. Капитан его отговаривает, однако Элтон непреклонен – он заставляет капитана вновь отправиться в путь. За базальтовыми столбами они обнаруживают «чудовищный водоворот, в котором все океаны мира уходят в бездонное небытие». Корабль разрушен, и Элтон вдруг приходит в себя – он снова у маяка. Белый корабль ему больше не является.
На поверхности сюжет явно взят из «Праздных дней на Янне» (сборник «Рассказы сновидца»), но сходство здесь неглубокое, поскольку в чудесном рассказе Дансени повествуется только о воображаемом плавании героя на корабле «Речная птица», который попадает из одного волшебного мира в другой, – правда, за этими мирами не стоит никакой философский смысл и их основное предназначение заключается в том, чтобы показать читателю фантастические красоты. (Дансени сочинил рассказ в ожидании путешествия по Нилу.) А вот история Лавкрафта, в которой излагаются некоторые важнейшие аспекты его философской мысли, требует аллегорического или символического толкования.
Основной посыл «Белого корабля» в том, что глупо отказываться от эпикурейской цели атараксии, то есть полного спокойствия (в смысле отсутствия боли). Бэзил Элтон достиг спокойствия в стране Сона-Нил, но покинув ее, получил заслуженное наказание – не смерть, а грусть и недовольство. О том, что Катурия не существует, можно догадаться еще в стране Таларион, воплотившей в себе «все тайны, которые человек тщетно пытался разгадать», и поэтому ее теперь «населяют только демоны и безумные существа, давно переставшие быть людьми». Такие тайны никто не должен раскрывать, а все надежды на их разгадку (ведь Катурия – страна надежд) глупы и напрасны. Элтон не только безрассуден, но еще и эгоистичен: приближаясь к базальтовым столбам Запада, он воображает, будто слышит «певучий голос и звуки лютни, куда благозвучнее самых прекрасных мелодий с Сона-Нил, как будто воспевающие мне хвалу».
Стоит отметить, что «Белый корабль» – не сновидческая фантазия. И ранние истории Дансени, и лавкрафтовские подражания ему легкомысленно причисляют к рассказам о снах, хотя на самом деле лишь немногие произведения обоих авторов можно отнести к данной категории. Одно из них – как раз «Праздные дни на Янне». Рассказчик сообщает капитану корабля, что он родом «из Ирландии, что в Европе», считая такое объяснение необходимым – вдруг команда не слышала об этой стране? А «капитан и все моряки засмеялись и сказали: “Во всем мире нет места с таким названием”»[796]. При этом в большинстве рассказов Дансени нет четкой границы между сном и реальностью, например в отсутствие каких-либо других миров вымышленный мир Пеганы – это и есть «реальность». То же самое верно и для многих историй Лавкрафта, только он развивает смутные намеки Дансени на то, что эти фантастические миры обладают временным приоритетом над настоящей жизнью, так как существовали в далеком прошлом реального мира. Это ясно показано в рассказе «Полярис», а в «Белом корабле» нам неизвестно, где находится маяк «Норд-Пойнт», хотя подразумевается, что он существует в реальности. Миры же, в которые попадает Белый корабль, так очевидно символичны, что автор ничем не дает понять возможность их существования в реальной жизни, да и логика истории того не требует.
«Белый корабль» впервые опубликовали в United Amateur за ноябрь 1919 г. Альфред Галпин, глава «Отдела общественной критики», добродушно отозвался о рассказе, похвалив возвращение Лавкрафта к написанию прозы («жизнь естественным образом направляет его на более подходящий путь») и саму историю («Любители литературы о снах найдут все желаемое в поэтичном языке, простом повествовании и внутренней гармонии “Белого корабля”»). «Если такая переменчивая преданность другим богам в итоге поможет мистеру Лавкрафту найти свой собственный голос, то это будет событие, которые выйдет далеко за пределы любительской журналистики»[797].
Также по двум причинам хотелось бы рассмотреть рассказ «Улица» (Wolverine, декабрь 1920 г.), хотя это, пожалуй, худшее из всех произведений Лавкрафта. Во-первых, он тоже был написан в конце 1919 г., через некоторое время после «Белого корабля»[798], а во-вторых, на его создание Лавкрафта косвенно могла вдохновить одна из притч Дансени, особенно из сборника «Рассказы о войне». Эта история лишь в малой степени относится к «странному» жанру, а по сути, является вполне очевидным и грубым рассказом о расизме. Повествование начинается с тяжеловесных слов: «Одни говорят, что у вещей и мест есть душа, другие не разделяют этого мнения. Сам я спорить не стану, а лучше расскажу вам об Улице».
Лавкрафт явно описывает улицу из Новой Англии, ведь ее строили «люди большой силы и чести… отважные люди нашей крови, приехавшие сюда с Благословенных островов». Это были «серьезные мужчины в конических шляпах» с «женами в чепчиках и благоразумными детьми», им хватало «смелости и добродушия», чтобы «осваивать леса и вспахивать поля». Прошло две войны: после первой не осталось индейцев, а после второй «они убрали старый флаг и повесили новый, звездно-полосатый». Однако вскоре обстановка стала зловещей: с реки доносились «странные крики и хлюпанье», и «воздух был уже не таким чистым, как прежде», хотя, к счастью, «атмосфера не изменилась». Но вот пришло «время зла», когда «многие, знавшие Улицу раньше, не узнавали ее, а те, кто не видел раньше, знали теперь». Дома разрушались, деревья вырубили, а на их месте возвели «страшные дешевые здания». Грядет очередная война, однако на Улице царят лишь «страх, ненависть и невежество», потому что ее населяют «дурные темнокожие» люди. На Улице появились неслыханные места: пекарня Петровича, Школа современной экономики имени Рифкина и кафе Свободы.
Прошел слух, что в домах «поселились лидеры крупной террористической группировки», которые в назначенный день начнут «массово убивать американцев и все давние, любимые Улицей традиции», и для пущего шума случится этот переворот четвертого июля, в День независимости. И вдруг, о чудо: «Без предупреждения в ранние предрассветные часы все разрушения и ураганы сошлись воедино, и от Улицы ничего не осталось, кроме двух старинных дымоходов и куска крепкой кирпичной стены. Ничто живое из-под руин не выбралось». Судя по всему, это доказывает, что улицы все-таки обладают душой. О задумке данного рассказа Лавкрафт говорит в письме:
«На идею меня натолкнул прошлогодний мятеж бостонской полиции – ужасающего размаха и серьезности. Той осенью было непривычно видеть город без полицейских, вместо которых по улицам решительно вышагивали солдаты Национальной гвардии – как будто во время военной оккупации. Одетые в форму цвета хаки, они ходили парами, точно символизируя борьбу цивилизации с чудищем беспорядков и большевизма»[799].
Полиция Бостона объявила забастовку 8 сентября 1919 г. и продолжала бастовать около месяца. Несомненно, это стало очень волнующим событием, однако в то время рабочий класс, желающий добиться повышения зарплаты и улучшения условий труда, почти не имел других вариантов действий, кроме объединения в профсоюзы и забастовок.
Мы в подробностях рассмотрели эту безумную расистскую фантазию, чтобы показать, каким ужасным мог быть Лавкрафт, взявшийся за свою излюбленную тему краха Новой Англии из-за наплыва иностранцев. «Улица» – прозаическая версия его ранних стихотворений вроде «Падения Новой Англии» и «О новоанглийской деревушке в лунном свете»: Лавкрафт вновь наивно прославляет прошлое, приписывает все зло «чужакам» (которые с удивительной легкостью вытеснили отважных англосаксов из родного края) и даже сглаживает сокрушительные экономические и социальные последствия индустриальной революции. В конце 1920 г. он хотел опубликовать рассказ в каком-нибудь профессиональном журнале[800], но, видимо, не приложил к этому никаких усилий, а со временем включил его в список произведений, от которых он «отрекается». При этом Лавкрафт позволил дважды опубликовать рассказ под своим именем в любительской прессе (сначала в Wolverine, а год спустя в National Amateur за январь 1922 г.), а значит, на момент написания он был готов признать эту историю и все выраженные в ней взгляды.
Совсем иначе обстоят дела с «Роком, покаравшим Сарнат», следующим рассказом Лавкрафта, написанным под влиянием Дансени (3 декабря 1919 г.). В философском плане он не так интересен, как «Белый корабль», но в целом из этой истории получилось нечто большее, чем обычная стилизация. Рассказчик повествует о Земле Мнар, где «десятки тысяч лет назад» близ огромного спокойного озера стоял каменный город Иб. В городе жили «не самые приятные на вид существа»: «зеленые, как само озеро и витающие над ним туманы… с выпученными глазами, отвислыми губами и странными ушами, а также не умевшие говорить». Множество лет спустя в Мнар пришел новый народ и основал здесь город Сарнат. То были первые человеческие существа, появившиеся на этой земле, «смуглые пастухи со своими шерстяными стадами». Они возненавидели прежних обитателей Иба и уничтожили город вместе с жителями, сохранив лишь «каменного идола цвета морской волны, похожего на Бокруга, водную ящерицу». Сарнат стал процветать и превратился в «чудо света и гордость всего человечества». Каждый год в память об уничтожении Иба устраивали празднество, и на тысячную годовщину планировали устроить особенно роскошный пир. Но во время торжества Сарнат захватила «толпа неописуемых немых зеленых существ с выпученными глазами, отвислыми губами и странными ушами». Сарнат был разрушен.