В этой довольно незамысловатой истории о мести все заимствования из Дансени видны на поверхности. Лавкрафт считал, что сам придумал название для города Сарнат, а затем утверждал, что позже обнаружил его в одном из рассказов Дансени. Вероятно, он спутал его с Сардатрионом – этот город много раз упоминается в рассказе «Время и боги» из одноименного сборника Дансени. Кстати, в Индии на самом деле есть город Сарнат, хотя Лавкрафт вряд ли об этом знал. Зеленый идол Бокруг напоминает зеленых богов из прекрасной пьесы Дансени «Боги Горы» (из сборника «Пять пьес»). Трон, «выкованный из цельной слоновой кости невиданных размеров», – отсылка к знаменитому отрывку из «Праздных дней на Янне» (Лавкрафт отмечает его в эссе «Сверхъестественный ужас в литературе») о воротах из слоновой кости, «вырезанных из цельного куска!»[801]. По стилю «Рок, покаравший Сарнат» тоже лишь поверхностно напоминает Дансени, показывая при этом, что ни Лавкрафт, ни многие другие подражатели толком не понимали, откуда Дансени черпает свой чарующий поэтическо-прозаический язык. В описаниях Сарната Лавкрафт использует богатый, приукрашенный стиль, совсем не похожий на Дансени: «Дворцы полнились колоннами из цветного мрамора с превосходной резьбой. В большинстве дворцов пол был выложен мозаикой из берилла, лазурита, сардоникса, карбункула и других камней, расположенных так, что видом своим они напоминали клумбу экзотических цветов». Видимо, Лавкрафт не догадывался, что наиболее поразительных эффектов в своих рассказах Дансени достигал не с помощью такого рода «густых» описаний (похожих, скорее, на сказки Уайльда), а путем невероятно смелого использования метафор. Вот как описывается донкихотский поход армии короля Карнита Зо, решившего взять Время осадой:
«Как только передние воины ступили к подножью горы, Время отбилось от них пятью годами, и эти годы пронеслись над головами солдат, но армия, уже постаревшая, двигалась дальше. И королю, и его воинам склон начал казаться немного круче, и дышать они стали с трудом. А Время схватило еще несколько лет и, один за другим, обрушило их на Карнита Зо и на всех его солдат. И у людей Карнита свело от боли колени, отросли и поседели бороды…»[802]
Ничего подобного Лавкрафту в его подражании Дансени добиться не удавалось.
Зато у «Рока, покаравшего Сарнат» есть другие преимущества. Хотя мораль истории проста, Лавкрафт показывает, что Сарнат заслужил свою участь, ведь новые обитатели предвзято отнеслись к жителям города Иб («их изумление смешивалось с отвращением, поскольку они полагали, что не подобает таким уродливым созданиям разгуливать среди сумрака в мире людей») и жаждали наживы (Сарнат основали «на том месте, где в земле обнаружили залежи драгоценных металлов»). Со временем Сарнат становится все более неестественным, одновременно имитируя природный мир и отказываясь от него. В каждом доме есть «хрустальное озерцо», напоминающее о настоящем «огромном спокойном озере», с помощью которого жители Сарната избавились от обломков Иба. Сады Сарната не подчиняются смене времен года: «Летом они охлаждались легким душистым ветерком с помощью опахал, а зимой их согревали скрытым огнем, чтобы в садах всегда была весна». Сначала автор восхваляет достижения города (или, по крайней мере, заставляет читателей подивиться), затем показывает, что как раз несметные богатства Сарната, безрассудная ненависть к Ибу и порочная религия, основанная на ненависти (священники Сарната «часто проводили тайные древние ритуалы, направленные против омерзительного им Бокруга»), и привели его к краху.
Лавкрафт также явно дает понять, что действие рассказа происходит в примитивном реальном мире, а не в воображаемой стране или во сне. Город Иб построили, «когда мир только зарождался», но нам ничего не известно о его обитателях, так как человек «мало что знает о самых древних жителях». В самом конце в страну приходят «смелые золотоволосые и голубоглазые люди, которые не были потомками жителей Мнара», что говорит о появлении новой расы. Такой схеме будут следовать многие рассказы Лавкрафта в стиле Дансени.
«Рок, покаравший Сарнат» впервые появился в шотландском любительском журнале Scot (под редакцией Гэвина Т. Макколла) за июнь 1920 г. В то время Макколл, житель г. Данди, был единственным представителем Шотландии среди членов ОАЛП. За несколько лет до этого Лавкрафт, желавший развивать любительскую деятельность и по ту сторону Атлантики, написал ему письмо с хвалебными словами в адрес журнала (отрывок из послания опубликовали в Scot за март 1916 г.).
«Страшный Старик» (написан 28 января 1920 г.) обычно не считается историей «под Дансени», тем более что действие не относится к вымышленному или Древнему миру. Здесь однозначно повествуется о современной Новой Англии, хотя некоторые заимствования из Дансени все равно прослеживаются. Рассказ начинается с гнетущего абзаца:
«Именно Анжело Риччи, Джо Чанек и Мануэль Сильва решили навестить Страшного Cтарика, жившего в одиночестве в старинном доме на побережье, на Приморской улице. Его считали человеком невероятно богатым и при этом совсем немощным, что создавало очень благоприятные условия для людей той профессии, которой занимались господа Риччи, Чанек и Сильва, ведь занимались они не чем иным, как грабежом».
Страшный Старик живет в Кингспорте где-то в Новой Англии. В «далекие дни позабывшейся молодости» он служил капитаном на корабле и собрал впечатляющую коллекцию испанских монет, золотых и серебряных. Теперь же он стал весьма чудаковатым человеком, который часами разговаривает с бутылками, к каждой из которых на веревке подвешен кусочек свинца. В ночь запланированного ограбления в дом старика проникают Риччи и Сильва, а Чанек ждет снаружи. Изнутри доносятся крики, но на улицу никто не выбегает – Чанек думает, что напарникам пришлось убить старика, чтобы тщательно обыскать дом в поисках сокровищ. Однако из дома вдруг выходит сам Страшный Старик, «опирающийся на сучковатую тросточку и с мерзкой ухмылкой на устах». Позже приливом на берег выносит три неопознанных тела.
Грубый сарказм истории наводит на мысли о многих рассказах из «Книги Чудес», в которых речь также идет о серьезных попытках ограбления, плохо заканчивающихся для злоумышленников. Вот как начинается рассказ Дансени «Вполне вероятное приключение трех поклонников изящной литературы»: «Когда кочевники прибыли в Эль-Лолу, у них кончились все песни, и во всем величии перед ними предстал вопрос о краже золотой коробочки. С одной стороны, многие пытались искать золотую коробочку, хранилище (как известно всем эфиопам) невероятно ценных поэм, и об их гибели до сих пор ходили слухи по всей Аравии»[803]. Действие происходит в вымышленном мире, но уже начиная с «Висельника» и «Родни эльфийского народа» (из сборника «Меч Веллерана») в работах Дансени появляются черты реальности. В «Страшном Старике» не совсем понятно, где именно находится выдуманный город Кингспорт, и лишь позже из рассказа «Праздник» мы узнаем, что в виде Кингспорта Лавкрафт выписал г. Марблхэд, штат Массачусетс. Также в «Старике» говорится, что трое грабителей «родом были не из Кингспорта, они из чужаков, чья жизнь лежит за пределами узкого круга новоанглийских традиций».
Данный комментарий вновь приводит нас к вопросу расизма, хотя он допускает двойное толкование: и в качестве сатиры на социальную обособленность жителей Новой Англии, и в качестве критики приезжих иностранцев. Риччи, Чанек и Сильва – представители трех основных этнических меньшинств Провиденса, а именно итальянцев, поляков и португальцев. Лавкрафту, несомненно, было приятно расправиться в своем рассказе с этими преступниками.
Но есть ли в истории элементы потустороннего? Пожалуй, да. Страшный Старик выглядит дряхлым, так откуда у него взялись силы, чтобы одолеть двух молодых и энергичных воришек? Возможно, старик не только обладает сверхчеловеческой мощью, но и является необычайным долгожителем, ведь, судя по старинным испанским монетам, ему должно быть несколько сотен лет, тем более что «никто не помнит его молодым». Вспомним и о бутылках с маятниками, которые Страшный Старик называет по именам – Джек, Лицо Со Шрамом и Долговязый Том. Когда он с ними разговаривает, «маленький свинцовый маятник внутри будто вибрирует в ответ». Быть может, в бутылках заточены души его бывших напарников по плаванию?
«Страшный Старик» – самый короткий из рассказов Лавкрафта в жанре ужасов (не считая стихов в прозе) и довольно простой, несмотря на попытки одного критика усмотреть в нем мифические и психоаналитические мотивы[804]. Рассказ впервые вышел в журнале Ч. У. Смита Tryout за июль 1921 г.
Следующая из историй Лавкрафта в стиле Дансени – «Дерево». Произведение создано в первой половине 1920 г. и в хронологии рассказов обычно значится между «Страшным Стариком» (28 января) и «Кошками Ултара» (14 июня). В нем повествуется о конкурсе, который «Тиран Сиракуз» устроил для двух скульпторов, Калоса и Мусидоса, чтобы увидеть, кто из них создаст самую красивую статую богини Тахе для города Тирана. Двое творцов были близкими друзьями, но вели совершенно разный образ жизни: Мусидос «ночами кутил и развлекался в Тегее», Калос же в основном сидел дома и размышлял. Они приступили к работе над статуями, однако Калос внезапно заболел и вскоре умер, хотя Мусидос неустанно за ним ухаживал. Мусидос по умолчанию выигрывает конкурс, но через какое-то время погибает, когда странное дерево оливы, растущее на могиле Калоса, вдруг падает на дом Мусидоса, убивая его и разрушая созданную им статую.
В рассказе явно подразумевается, что Мусидос, изображавший преданного друга, на самом деле отравил Калоса, и его настигла сверхъестественная кара. Спустя год после написания истории Лавкрафт подтверждает эту версию в «Трансатлантическом круге»: