Home Brew Лавкрафт учел свои ошибки и попросил Хутейна отдельно размещать краткое содержание предыдущих частей.
В «Герберте Уэсте, реаниматоре» повествование ведется от первого лица безымянным другом и коллегой доктора Герберта Уэста, вместе с которым они вместе учились на медицинском факультете Мискатоникского университета в Аркхэме, а затем уже в качестве практикующих врачей отправились на поиски приключений. Именно из учебы на медицинском факультете Уэст почерпнул свои странные теории о воскрешении мертвых:
«Его взгляды… целиком зависели от механистической природы жизни и соответствующих средств для управления органическими механизмами человека с помощью рассчитанного химического воздействия после того, как в естественных процессах наступит сбой… Соглашаясь с Геккелем в том, что вся жизнь и является физико-химическим процессом и что существование так называемой души ничем не доказано, мой друг полагал, что искусственное воскрешение мертвых зависит только от того, в каком состоянии находится тело – то есть пока не начался процесс разложения, труп вместе со всеми органами можно снова вернуть к причудливому образу действий под названием жизнь».
Даже самые сообразительные читатели Home Brew вряд ли ожидали увидеть имя Эрнста Геккеля в рассказе подобного рода. Забавно, что таким образом Лавкрафт как раз выражает свои собственные философские взгляды, о которых говорилось еще в эссе «В защиту “Дагона”» и других источниках. Что еще забавнее, позже рассказчик признает: у него все еще «оставались смутные инстинктивные крупицы примитивной веры моих предков». Очевидно, Лавкрафт решил посмеяться как над своей философией, так и над наивными убеждениями среднестатистических жителей, верящих в существование души.
С каждой новой частью Уэст придумывает все более отвратительные способы воскрешения. Сначала он вводит в труп сыворотку, однако она не дает никаких результатов, поэтому герои закапывают труп на кладбище для бедняков, а потом узнают, что он все-таки ожил. Во втором эпизоде Уэст проказы ради оживляет доктора Аллана Халси, декана медицинского факультета, который решительно выступал против экспериментов Уэста и умер во время эпидемии тифа, разразившейся в Аркхэме. В итоге существо поймали и заперли в психиатрической лечебнице Сэфтон. В третьей части Уэст вместе с рассказчиком открывают свой врачебный кабинет в небольшом городке Болтон в штате Массачусетс и пытаются воскресить труп чернокожего мужчины, боксера-любителя Бака Робинсона по прозвищу «Гарлемская Сажа», однако сыворотка, «созданная на основе опытов лишь с трупами белых», не подействовала на темнокожего – точнее, подействовала, но не сразу. В четвертой истории рассказчик возвращается после отдыха у родителей в Иллинойсе и встречает чересчур перевозбужденного Уэста. Тот создал жидкость для бальзамирования, благодаря которой труп может долго время не проявлять признаков разложения, и рассказывает, что коммивояжер, приехавший навестить Уэста, внезапно скончался и, не успев остыть, послужит отличным материалом для эксперимента. Когда его воскрешают, коллега Уэста узнает, что напарник рассказал ему не всю правду о случившемся. В пятом эпизоде мы сталкиваемся с ужасами Первой мировой войны: на дворе 1915 г., и Уэст с рассказчиком служат в канадском полку. Уэст пытается применять еще более необычные и мерзкие способы оживления мертвых. В шестой истории два врача возвращаются в Болтон после войны, и воскрешенные Уэстом мертвецы приходят, чтобы разорвать его на куски, и уносят части трупа в старинные подземные туннели, ведущие к кладбищу.
«Герберта Уэста, реаниматора» не назовешь утонченным шедевром, и все же это довольно захватывающий рассказ. Также я полагаю, что со временем он превратился в пародию, хотя вовсе не задумывался как таковой. Другими словами, сначала Лавкрафт хотел написать более-менее серьезную и довольно жуткую сверхъестественную историю, однако поняв, что она становится все абсурднее, превратил ее в давно напрашивавшуюся самопародию. Философский подтекст рассказа совпадает с такого рода толкованием. Сначала Лавкрафт наделяет Уэста своими же механистическими взглядами, развитием которых и является воскрешение мертвецов. Однако во время Первой мировой убеждения Уэста изменились:
«Он страстно стремился решить два вопроса, связанных с биологией: во-первых, возможно ли осуществлять какие-либо сознательные и разумные действия без головного мозга, а лишь на основе нервных центров и мозга спинного, и во-вторых, существует ли неосязаемая связь, которая отличается от материальных клеток и может соединять отрезанные от тела части с прежде единым организмом?»
Второй вопрос так откровенно противоречит идеям материализма, что мог использоваться только пародийно – точнее, как предлог для описания ужасного зрелища: когда Уэст воскрешает туловище, отрезанная от него голова, помещенная в бак, вскрикивает. На этом пародийные элементы не закончились. Вот, к примеру, отрывок из той же части истории (пятой): «Неописуемая сцена, если я начну о ней рассказывать, то упаду в обморок. Безумие царит в помещении, где полно рассортированных частей тел, а на скользком полу разлита кровь и валяются останки человеческой плоти, где омерзительные порождения тканей рептилий вздувались и кипели на тусклом голубовато-зеленом огне в темном углу». Полагаю, данным описанием автор хотел вызвать ухмылку, а не ужас читателей.
Кратко рассмотрим возможные источники вдохновения. Общепринято считать, что рассказ написан под влиянием «Франкенштейна», однако я в этом сомневаюсь. Метод воскрешения Уэста (использование целых тел недавно скончавшихся людей) сильно отличается от того, который использовал Виктор Франкенштейн (собирал существо из отдельных частей тела), поэтому здесь заметно лишь влияние самого общего характера. Суть истории так проста, что вряд ли стоит искать предполагаемые отсылки к каким-либо другим произведениям.
«Герберт Уэст, реаниматор» играет важную роль в развитии воображаемой лавкрафтовской топографии Новой Англии. Здесь впервые упоминается Мискатоникский университет, хотя, конечно, само слово «Мискатоник» уже появлялось в «Картине в доме». Действие пяти из шести частей происходит в Новой Англии, но ни в одной из них нет реалистичного описания территории. Кстати, город Болтон действительно существует и находится в восточной части Центрального Массачусетса, однако в то время он был не «фабричным городом», как его называет Лавкрафт, а всего лишь крошечной сельскохозяйственной общиной. Встречается в рассказе и несколько географических «шуток» для посвященных. В первой истории герои нашли подходящее место для своих опытов на «заброшенной ферме Чэпмэна на окраине Мэдоу-Хилл», но первый же эксперимент пошел не так, и ферма сгорела дотла. Вспомним отрывок из письма к Рейнхарду Кляйнеру за февраль 1920 г.:
«Но главным событием сезона стал пожар в большом желтом доме Чэпмэна через поле к северу от дома № 598 на Энджелл. Случилось это ночью в прошлую среду… Более впечатляющего зрелища я еще не видывал. На месте пустующего дома Чэпмэна – его недавно продали, новые жильцы делали ремонт – посреди ночи поднялся гигантский столб бушующего огня, который достигал бескрайних небес и освещал улицы на многие мили вокруг»[930].
Судя по всему, никто, кроме Лавкрафта и, пожалуй, Кляйнера, не понял бы эту отсылку к ферме Чэпмэна.
Не знаю, стоит ли уделять внимание явной расистской наклонности третьего эпизода. Бак Робинсон описывается как «мерзкое обезьяноподобное существо с чересчур длинными руками, которые я скорее назвал бы передними лапами, и лицом, наводящим на мысли о страшных тайнах Конго и звуках барабана при зловещем свете луны». Последняя часть предложения настолько причудлива, что и здесь можно заподозрить нотки пародии. Что интересно, врачи, считавшие, будто сыворотка для белых пациентов не подействует на черный труп, оказались не правы – воскресший Бак Робинсон подтвердил обратное.
Лавкрафт, как считается, не получил целиком всю сумму, причитавшуюся за серию историй, поскольку в июне 1922 г. он отмечал, что «выплаты куда-то испарились после второго чека»[931], однако в письме к Сэмюэлу Лавмэну за ноябрь 1922 г. сообщается, что Хутейн «погасил все долги» и даже перечислил Лавкрафту 10 долларов аванса за первые две части «Затаившегося страха»[932].
В период довольно бессистемной работы над рассказом «Герберт Уэст, реаниматор» Лавкрафту удалось написать две совсем другие истории. «Музыка Эриха Занна» относится к концу 1921 г. (скорее всего, к декабрю), поскольку в хронологии произведений Лавкрафта этот рассказ всегда упоминается как последний из написанных в том году, а в начале февраля 1922 г. в одном письме говорится: «“Эриха Занна” я написал совсем недавно»[933]. Это произведение впервые вышло в National Amateur за март 1922 г. и впоследствии часто перепечатывалось.
«Музыку Эриха Занна» Лавкрафт всегда справедливо считал одним из своих лучших рассказов, ведь сверхъестественные проявления в нем показаны сдержанно (и даже, можно сказать, скрыто – впервые за все время), главный герой вызывает сочувствие, а язык достиг небывалого совершенства.
Рассказчик, снова безымянный, ведет повествование от первого лица. Он «тщательно изучил карты города», но не может найти улицу д’Осей, где когда-то жил, будучи еще «нищим студентом, изучавшим метафизику», и услышал музыку Эриха Занна. Занн – немой скрипач, который играет в дешевом театральном оркестре и живет в чердачной квартире дома, где заправлял «паралитик Бландо». Герой, занимавший комнату на пятом этаже, иногда слышит, как Занн играет невероятные мелодии, не относящиеся ни к одному из известных жанров музыки. Как-то ночью он встречает Занна в коридоре и спрашивает, можно ли ему послушать, как тот играет. Занн соглашается, но играет самую обычную музыку (вероятно, его собственного сочинения) – правда, и она тоже сильно воздействует на героя. Когда рассказчик просит Занна сыграть какую-нибудь странную мелодию и начинает насвистывать одну из них, Занн в ужасе прикрывает рукой рот рассказчика. Когда герой пытается выглянуть на улицу из занавешенного шторами окна, Занн с силой хватает его за пальто и оттаскивает в сторону. Позже Занн просит рассказчика переехать на этаж пониже, чтобы не слышать его музыку.