Хеннебергер выбрал редактором Эдвина Бейрда (1886–1957), помощником которого стали Фарнсуорт Райт и Отис Адальберт Клайн. Лавкрафт точно читал повесть Бейрда «Сердце Вирджинии Кип» в Argosy за апрель 1915 г., хотя, возможно, уделил ей не так много внимания, поскольку она не относилась к «странной» литературе. Бейрда этот жанр особенно не интересовал. Первые несколько номеров, размером от 6×9 дюймов (примерно 15×22 см) до неудобной «простыни» (8,5×11 дюймов, или примерно 21×28 см) и с жутко грубыми и непрофессиональными обложками, представляли собой причудливую смесь: в мартовском номере за 1923 г. вышла чудесная повесть «Слизь» Энтони М. Рада, которая понравилась Лавкрафту, при этом остальные материалы выпуска – разношерстная мешанина из топорных и нелепых историй, написанных в основном авторами-новичками. Последующие номера следуют примерно той же схеме: пара-тройка добротных работ среди прочей макулатуры. В ранних журналах почти не появлялись имена известных, пусть даже в сфере бульварных романов, писателей, за исключением Гарольда Уорда, Винсента Старретта, Дона Марка Лемона и Фрэнсиса Стивенса (последние двое прославились в журналах Munsey). За время своего существования Weird Tales всегда проявляли больше расположения к начинающим писателям, чем другие палп-журналы, и в данной стратегии имелись как преимущества, так и недостатки. В номере за май 1923 г. зародилась долгоиграющая традиция перепечатывания «странной классики», и первым произведением в этом разделе стал рассказ Эдварда Бульвера-Литтона «Лицом к лицу с призраками». В результате в печать вернулись крайне редкие образцы «странной» прозы, однако зачастую ценное место занимали очень известные работы, которые легко было найти в другом формате (например, «Убийство на улице Морг» Э. По в номере за июнь 1923 г. и «Франкенштейн» М. Шелли, много лет спустя выходивший частями). Впоследствии журнал скатился до надменного переиздания «классических» историй из своих же ранних номеров.
Неизвестно, продолжал ли Лавкрафт читать журналы Munsey, но он точно ознакомился с ранними выпусками Weird Tales, и некоторые рассказы его впечатлили. Даже если Мортон и другие коллеги не посоветовали бы ему отправить свои произведения в Weird Tales, он со временем сделал бы это и сам, потому что Лавкрафт изо всех сил пытался – хотя попытки его были наивными и неуклюжими – пробиться в профессиональные издания уровнем выше, чем Home Brew. Еще в конце 1919 г. по настоянию одной из тетушек он отправил «Усыпальницу» в Black Cat[1021], а позже послал рассказ «Дагон» в Black Mask. Оба получили отказ[1022]. Возможно, и в том, и в другом случае Лавкрафт выбрал не самые подходящие произведения. Хотя он читал ранние выпуски Black Cat еще на рубеже веков, поначалу журнал не был посвящен «странному» жанру и в нем выходило намного меньше подобной литературы, чем, например, в Munsey. Журнал Black Mask создавался как универсальное литературное издание: у первого номера (апрель 1920 г.) был подзаголовок «Иллюстрированный журнал детективов, таинственных историй, приключений, романов и спиритизма». Как раз в то время в нем начали выходить ранние рассказы Кэрролла Джона Дэйли и Дэшила Хэммета, а при редакторе Джозефе Т. Шоу, который занял свой пост в ноябре 1926-го, к концу десятилетия Black Mask превратился в площадку для брутальных детективов. Время от времени в журнале появлялись истории о привидениях, однако такой экскурс в древние ужасы в стиле По, как в рассказе «Усыпальница», вряд ли пришелся бы там по вкусу.
В Weird Tales Лавкрафт отправил сразу пять рассказов – «Дагон», «Артур Джермин», «Кошки Ултара», «Пес» и «Показания Рэндольфа Картера» – вместе с сопроводительным письмом, в котором он удосужился сообщить, что в Black Cat «Дагона» не взяли. Бейрд лично ответил Лавкрафту и пообещал присмотреться к его работам, если он напечатает их с двойным интервалом. Говард, привыкнув к нестрогим требованиям любительских журналов и, вероятно, желая сэкономить бумагу, обычно печатал свои произведения с одинарным интервалом (машинописные тексты до сих пор хранятся в Библиотеке Джона Хэя). Человека, чья ненависть к пишущей машинке в поздние годы достигнет грандиозных масштабов, пугала одна мысль о подобной трудоемкой задаче, тем более что публикация рассказов все равно оставалась под вопросом. В конце концов, он все-таки перепечатал «Дагона» в нужном формате, и рассказ приняли в журнал (как и другие четыре).
В сотрудничестве Лавкрафта с Weird Tales было много странностей, и одна из них заключалась в том, что его первым опубликованным материалом стал не рассказ, а письмо. Озорник Бейрд напечатал большой кусок из сопроводительного письма Говарда в номере за сентябрь 1923 г. – к тому времени рассказам Лавкрафта дали добро. В редакторском предисловии (в разделе писем под заголовком «Орлиное гнездо») Бейрд уже называет Лавкрафта «мастером “странных” историй». Вот некоторые отрывки из письма:
«Глубокоуважаемый господин, я имею привычку сочинять странные, мрачные и фантастические истории ради собственного удовольствия, и в последнее время с десяток доброжелательных друзей уговаривают меня отправить некоторые из этих рассказов в жанре готических ужасов в ваш недавно появившийся журнал…»
«Не знаю, подойдут ли они вам, поскольку я не соблюдаю требования коммерческого писательства. Цель моя – получить удовольствие от создания причудливых образов, ситуаций или атмосферных эффектов, и единственный читатель, о котором я задумываюсь в процессе, – я сам…»
«Мне очень нравится Weird Tales, хотя я читал только апрельский номер. Большинство рассказов, конечно, относятся к более-менее коммерческому типу – или он уже называется традиционным? – но в каждом из них есть что-то увлекательное…»
Неудивительно, что в конце Бейрд добавил: «Несмотря на все вышесказанное – или вследствие его слов – мы напечатаем необычные рассказы мистера Лавкрафта…» Хотелось бы верить, что письмо отчасти было самопародийным, но, похоже, это не так. Оно может показать надменным и снисходительным, зато в нем довольно точно отражается уже развитая к тому времени художественная теория Лавкрафта. Интересно отметить упоминание «десятка доброжелательных друзей»: в следующем письме к Бейрду, опубликованном в выпуске за октябрь 1923 г., Лавкрафт говорит, что его внимание к журналу привлекли «люди из Массачусетса, Нью-Йорка, Огайо и Калифорнии». Речь наверняка идет о Мортоне (Нью-Йорк), Смите (Калифорния), У. Поле Куке (Массачусетс), а также Альфреде Галпине или Сэмюэле Лавмэне (Огайо).
Судя по второму письму (опубликованному в том же выпуске, где вышел «Дагон»), Лавкрафт также отправлял в журнал свои стихи в «странном» жанре. Он приводит первую строфу «Заклятого врага» и говорит, что однажды отправит это стихотворение в Weird Tales в качестве «заполнителя пространства», а Бейрд в редакционной колонке цитирует «пролог» к «Psychopompos» и заявляет, что, возможно, «когда-нибудь» его напечатает. Поначалу в журнале не собирались публиковать поэзию, но уже в мае 1923 г. Лавкрафт сообщал[1023], что убедил Бейрда изменить правила: в июльском номере 1923 г. вышли два стихотворения Кларка Эштона Смита – полагаю, не обошлось без вмешательства Лавкрафта, который призывал Смита отправить свои работы в журнал, а Бейрда – принять их. «Заклятый враг» появился только в апрельском номере 1924-го, а «Psychopompos» и вовсе напечатали лишь посмертно.
Лавкрафт быстро стал постоянным автором Weird Tales: его рассказы опубликовали в пяти или шести номерах, вышедших с октября 1923 г. по апрель 1924 г. (в декабре 1923 г. журнал не выпускали). Если считать его соавтором рассказа «Ужас на Мартинз-Бич» Сони Грин (к огорчению Лавкрафта, его переименовали в «Невидимое чудовище»), напечатанного в ноябрьском номере за 1923 г., то можно сказать, что его произведения появлялись в шести номерах подряд. Пять рассказов, которые Лавкрафт прислал в журнал самыми первыми, вышли не сразу, а последний из них, «Кошки Ултара», опубликовали только в феврале 1926-го, хотя многие истории, присланные позже, уже давно были напечатаны.
Гонорар, полученный от журнала, оказался невелик, но помог держаться на плаву. Как Лавкрафт в шутку написал в октябре 1924-го: «О чеки, идите к папочке!»[1024] В отличие от палп-журналов уровнем повыше, в Weird Tales платили по факту публикации, а не принятия материала. Сначала Лавкрафт получал гонорар по очень неплохой ставке, превышавшей стандартные выплаты (по 1 центу за слово). Со временем ставка понизилась, однако ему все равно платили по «высшему» тарифу Weird Tales – полтора цента за слово.
Летом 1923 г. еще одно событие значительно повлияло на «странную» прозу Лавкрафта – он открыл для себя великого валлийского писателя Артура Мэкена (1863–1947). Как и в случае знакомства с работами Амброза Бирса и Лорда Дансени в 1919-м, остается лишь удивиться, что он не читал этого автора раньше, ведь пик славы Мэкена пришелся на 1890-е годы, а к 1923 г. уже считалось (и вполне справедливо), что лучшие его годы позади. Мэкен достиг не только известности, но и дурной славы с такими произведениями, как «Великий Бог Пан и Сокровенный свет» (1894), «Три самозванца» (1895) и «Дом душ» (1906), которые называли порождениями больного ума. Некоторые плохие отзывы на свои работы Мэкен опубликовал в сборнике «Драгоценные бальзамы» (1924). В действительности Мэкен и сам придерживался ханженских взглядов Викторианских времен, которые так красочно описывал, и скрытые намеки на извращенный секс в рассказах «Великий Бог Пан» и «Белые люди» ужасали его не меньше, чем читателей. По темпераменту Мэкен сильно отличался от Лавкрафта: он был непоколебимым англокатоликом, враждебно относился к науке и материализму, всегда находился в поисках некоего таинственного чувства «экстаза», которое освободило бы его от банальности нынешней жизни, поэтому механистический материализм и атеизм Лавкрафта вызвали бы у него отвращение. Пожалуй, оба могли бы найти что-то общее в неприязни к современной эпохе, однако и на данную тему авторы смотрели с разных сторон. В «Сверхъестественном ужасе в литературе» Лавкрафт будет нахваливать Мэкена, а в письме от 1932 г. анализирует его глубже: