[1043]. Честно говоря, я скептически отношусь к данному предположению. Ничто не указывает на интерес Сьюзи Лавкрафт к женскому избирательному праву, однако о ее жизни, в особенности о последних годах, сохранилось так мало информации, что нельзя окончательно отвергать такую возможность. Далее Мюриэл Эдди заявляет, что они постоянно переписывались с Лавкрафтом до весны 1919 г., когда Сьюзи попала в больницу, после чего Говард прислал им бланки заявок на вступление в ОАЛП. Ни в одном списке членов ассоциации я не обнаружил фамилию Эдди. По словам Мюриел, переписка резко сошла на нет и возобновилась только два года спустя, уже после смерти Сьюзи. Джим Дайер, внук Мюриэл Эдди, уверяет, что у него сохранились письма, которые Лавкрафт присылал еще в 1918 г., однако обнародовать он их не стал.
Насколько мне известно, чета Эдди впервые упоминается в письмах Лавкрафта лишь в октябре 1923 г., когда он называл Клиффорда «новым автором-любителем из Провиденса»[1044]. Нет никаких указаний на то, что прежде он состоял с ними в контакте и только сейчас возобновил общение. Мне кажется, что весь этот рассказ о Сьюзи Лавкрафт и Грейс Эдди, как и о давнем знакомстве супругов Эдди с Лавкрафтом – выдумка Мюриэл, которая попросту хотела преувеличить значимость их семьи в жизни Лавкрафта. Мюриэл написала и сама издала еще несколько книжечек, посвященных ее отношениям с Лавкрафтом, пытаясь, как мне кажется, извлечь выгоду из растущей популярности писателя. «Факты» о Сьюзи Лавкрафт для мемуаров 1961 г. Мюриэл могла собрать из других источников, в особенности из книги Уинфилда Таунли Скотта «Его самое фантастическое творение» (1944). При этом в книге 1945 г. вообще нет упоминаний о Сьюзи и какой-либо ее связи с Мюриэл. Таким образом я не вижу смысла верить в то, что Лавкрафт был знаком с семьей Эдди до лета 1923 г.
К тому времени К. М. Эдди уже публиковался как профессиональный писатель. Его первый рассказ «Знак дракона» вышел в Mystery Magazine от 1 сентября 1919 г., другие истории в жанре детектива и ужасов выходили в ранних палп-журналах. Хотя Эдди познакомился с Лавкрафтом через любительскую журналистику, он очень хотел стать признанным профессионалом своего дела. Мюриэл Эдди сообщала, что муж давно был знаком с Эдвином Бейрдом и что она вместе с Клиффордом уговаривала Лавкрафта отправить работы в Weird Tales. Однажды вечером Лавкрафт читал им свой рассказ «Крысы в стенах». Вот как она об этом вспоминает:
«Он начал читать нам эту жуткую историю в полночь, выделял интонацией определенные слова. Даже выражение его лица менялось, когда он так сильно погружался в рассказ, как будто сам его проживал… Никогда не забуду тот вечер! Во многих домах в Провиденсе тогда было газовое освещение, и лицо Лавкрафта, читающего свое причудливое сочинение в мерцании газового света, казалось поистине “неземным” – оно запомнилось мне на всю жизнь. Засыпала я в ту ночь, дрожа всем телом!»
Между тем Эдди тоже работал над рассказами для Weird Tales. Два из них – «Пепел» и «Пожиратель призраков» – уже забраковали, но Лавкрафт их «поправил»[1045], после чего Бейрд принял произведения к публикации. «Пепел» (Weird Tales, март 1924 г.) – пожалуй, худшее из всего, что «редактировал» Лавкрафт, и никто бы даже не заподозрил его вмешательство, если б он сам в этом не признался. Это банальная слезливая история о сумасшедшем ученом, который открыл химическое соединение, способное превратить любое вещество в мелкий пепел. Могу предположить, что глупая романтическая линия вызвала у Лавкрафта отвращение: «Ощущение мягкости ее податливого тела рядом с моим стало последней каплей. Я забываю о благоразумии и крепко прижимаю ее к груди. Поцелуй за поцелуем ложится на ее полные красные губы, она открывает глаза, и в них я вижу отражение света любви. Отголоски Фреда Джексона!»
«Пожиратель призраков» (Weird Tales, апрель 1924 г.) получился немного лучше, хотя это всего лишь типичная история про оборотня. 20 октября Лавкрафт писал Мюриэл Эдди: «А вот наконец-то и “Пожиратель призраков” в исправленном виде – надеюсь, мистеру Эдди понравится. Я внес еще пару-тройку незначительных штрихов в уже отредактированную версию, так что, полагаю, в нынешнем виде редактор сочтет рассказ приемлемым»[1046]. Опять же, в этом произведении я не вижу типичных для Лавкрафта черт – возможно, он намеренно изменил стиль, чтобы соответствовать неровной и отнюдь не поэтичной манере Эдди.
В конце октября Лавкрафт сообщил, что Эдди работает над очередным рассказом под названием «Возлюбленные мертвецы»[1047]. По словам Мюриэл Эдди, первоначально заголовок был другой – «Любимые мертвецы». Как и в случае с двумя предыдущими произведениями, Эдди, по всей видимости, сначала написал черновик, а в публикацию (Weird Tales, май – июнь – июль 1924 г.) уже попала версия, как будто целиком подготовленная Лавкрафтом. Здесь и насыщенные прилагательными предложения, знакомые нам по «Псу» и другим рассказам того периода, а также упоминания «зловонных низин», «ядовитых сплетен» и «экзотического эликсира» и тому подобных фраз. В рассказе речь идет о некрофиле, который работает то в одной лавке гробовщика, то в другой, чтобы как можно ближе подобраться к желанным трупам. Некоторые описания чересчур откровенны для своего времени: «Как-то утром мистер Грешэм пришел сильно раньше обычного и обнаружил меня на холодном столе, где я дремал в обнимку со зловонным трупом, нагим и закоченевшим! Он пробудил меня от сладких снов, и в его взгляде отвращение смешивалось с жалостью». В последнем абзаце мы встречаемся с тем же эмоциональным потоком сознания, что и в конце рассказа «Пес», поскольку история завершается абсурдной фразой: «Не могу… больше… писать…» Как сообщает Мюриэл Эдди, однажды Лавкрафт пришел к ним в таком «приподнятом настроении» и был так доволен отредактированным рассказом, что решил зачитать его вслух. Скорее всего, это означает, что «Возлюбленные мертвецы» – самопародия, высмеивающая сенсационные «страшилки». Однако после публикации не все сочтут рассказ таким же забавным.
Последний отредактированный Лавкрафтом рассказ Эдди, «Глухой, немой и слепой» (Weird Tales, апрель 1925 г.), – любопытная работа. Лавкрафт занимался им примерно в феврале 1924-го, незадолго до переезда в Нью-Йорк. Эта история про глухого, немого и слепого человека, который ощущает чье-то странное присутствие в домике, где живет совсем один, и делает записи об этих случаях в машинописном дневнике, оказывается на удивление убедительной, несмотря на напыщенный язык. Эдди сообщает: «Ему [Лавкрафту] не понравилось, как я обыграл момент с самой последней запиской о странных происшествиях, найденной в пишущей машинке, намекая, что финальный абзац напечатал один из преследователей героя. Мы несколько раз обсуждали этот вопрос, и я пытался исправить отрывок, но в итоге Лавкрафт согласился переписать последний абзац»[1048]. Складывается впечатление, что на этом вмешательство Лавкрафта и закончилось, хотя, скорее всего, все было, как и в прошлый раз: Эдди подготовил черновик, а Говард его отредактировал.
Работа над этими четырьмя рассказами – первый опыт вычитки Лавкрафтом «странной» прозы, в отличие от совместного написания произведений (как это было во время сотрудничества с Уинифред Джексон). При этом разница, вероятно, была невелика, поскольку в зависимости от качества рукописи он либо слегка ее корректировал, либо полностью переписывал. И вот здесь возникает интересный вопрос: от чего зависело, укажет Лавкрафт под работой свое имя или нет? В случае с Эдди он все-таки занимался профессиональным редактированием, за которым к нему впоследствии обратятся Адольф де Кастро, Зелия Бишоп, Хейзел Хилд и другие. Поскольку Лавкрафт близко общался с семьей Эдди, он наверняка стеснялся брать с них плату за вычитку рассказов, так что они договорились об обмене услуги на услугу, и Клиффорд пообещал перепечатать рукописи Говарда на пишущей машинке. Лавкрафт открыто заявлял, что Эдди набрал текст «Пса» (с двойным интервалом, как требовали в Weird Tales) взамен на редактирование «Пожирателя призраков»[1049].
Эдди и Лавкрафт занимались не только совместными литературными проектами: 4 ноября они вместе поехали в Чепачет, куда за полтора месяца до этого Лавкрафт возил Мортона. На сей раз он хотел посмотреть не Дерфи-Хилл, а место под названием Темное Болото, о котором Эдди слышал «зловещие перешептывания среди местных жителей»[1050]. Как оказалось, никто точно не знал, где находится это болото, и даже секретарь муниципалитета, до которого доходили странные слухи о людях, не вернувшихся с болота, ничем не смог им помочь. Они спросили еще у нескольких человек, и каждый раз их направляли к кому-то другому, который уж точно в курсе, где искать болото. Когда Эдди и Лавкрафт наконец узнали, что болото расположено на земле одного фермера по имени Эрнест Лоу, было уже поздно туда ехать, и они решили непременно посмотреть его в другой раз, впрочем, похоже, дело до этого так и не дошло. Во время путешествия Лавкрафт и Эдди преодолели большое расстояние, и – хотя сам Лавкрафт не упоминает об этом, рассказывая о поездке в письмах (к Фрэнку Белнэпу Лонгу и Эдвину Бейрду), – Мюриэл Эдди саркастично сообщает: «…Мистеру Эдди практически пришлось уносить Лавкрафта на себе после ходьбы по сельской местности – чуть ли не милю он с трудом тащил его до трамвая, поскольку автор мрачных рассказов, не привыкший тогда еще к долгим прогулкам, так сильно устал, что едва мог передвигать ноги». Это как-то не вяжется с другими историями о Говарде, неустанном любителе экскурсий, хотя, возможно, в тот раз он и правда сильно переутомился. Как вспоминал Лавкрафт, по дороге домой в трамвае Эдди, вдохновленный одними только описаниями Темного Болота, начал писать рассказ «Черный полдень». На момент его кончины история оставалась неоконченной и появилась лишь в посмертном сборнике работ Эдди «Выход в бесконечность» (1973).