остоянно разыгрывали все битвы из Гражданской войны в парке Блэкстоун»[356]. Еще в 1902 г. Лавкрафт написал коротенькое стихотворение в защиту Конфедерации «КША. 1861–1865: Звездному кресту ЮГА» и положил его на стол Эбби А. Хэтэуэй, учительницы из Слейтер-Авеню, чей отец воевал в Северной армии[357].
Работы по научному опровержению расизма начали появляться только на рубеже веков, и основными среди них были новаторские исследования Франца Боаса (1858–1942) и других исследователей данного направления. Пятнадцатилетнего мальчишку можно простить за то, что в 1905 г. он не обратил особого внимания на эту работу, а вот что насчет сорокалетнего мужчины в 1930 году? В данном случае Лавкрафт действительно заслуживает порицания, и об этом мы еще поговорим позже.
«De Triumpho Naturae» – единственное проявление данной неприглядной черты в юношеских взглядах и сочинениях Лавкрафта, в остальном же он продолжал заниматься изучением науки. Более серьезной работой, написанной в 1905 г. – вероятно, по инициативе и под руководством Франклина Чейза Кларка, – стал «Справочник по памятникам Древнего Рима». Заметка о его выходе (под названием «Указатель памятников Древнего Рима») появилась в Rhode Island Journal of Astronomy от 30 июля 1905 г. в разделе «Скоро в печати». Вот описание книги:
«Справочник по памятникам Древнего Рима, автор – Г. Ф. Лавкрафт. К книге прилагаются биографии некоторых великих римлян, в том числе Ромула, Тарквиния Гордого, Л. Квинция [sic] Цинцинната, М. Туллия Цицерона, Г. Юлия Цезаря, Г. Октавия, М. Ульпия Траяна, Т. Флавия Сабина, Ф. Юстиниана и многих других, живших в период с 1 по 1353 г. A. V. C. (с 753 г. до н. э. по 600 г. н. э.). Цена 50 ц.».
В Rhode Island Journal of Astronomy от 13 августа 1905 г. сообщается, что книга уже вышла и «будет печататься на гектографе по подписке». К сожалению, в работу не удалось включить «Жизни великих римлян», вместо этого к справочнику прилагался другой труд, «бесценный для начинающих изучать древнеримскую историю или литературу» (подробности не указаны). При стоимости в 50 центов это была самая значительная работа Лавкрафта на тот момент – по крайней мере, самая объемная. Жаль, что она не сохранилась. Для списка биографий отлично подобраны знаменитые деятели эпохи Римской республики и выдающиеся императоры. Также Лавкрафт с удовольствием пользовался римским летоисчислением (A. V. C. = «Ab Urbe Condita», от основания города) вместо навязанного христианами календаря.
Благодаря данному произведению Лавкрафт попрактиковался в написании объемной прозы, а практика ему определенно требовалась, раз уж в 1902 г. лучшим, что он смог сочинить, стал рассказ «Таинственный корабль». Сомневаюсь, что Кларк интересовался «странным» жанром, впрочем, даже если он всего лишь убедил Лавкрафта читать меньше бульварных романов и переключиться на стандартную литературу, в том имелась своя польза. За три года, прошедшие с момента написания «Таинственного корабля», определенно случилось нечто невероятное, и остается лишь сожалеть, что до нас не дошли написанные за данный период рассказы, включая те, что Лавкрафт сочинил под влиянием Ж. Верна. Так или иначе, рассказ «Зверь в подземелье» поражает читателя зрелостью и языковым мастерством.
Черновой вариант истории был написан весной 1904 г.[358], еще до переезда из дома № 454 на Энджелл-стрит, а финальная версия датирована 21 апреля 1905 г. Лавкрафт сообщает, что «целыми днями торчал в библиотеке»[359] (в общественной библиотеке Провиденса), собирая информацию о Мамонтовой пещере в Кентукки, ставшей местом действия его рассказа. Лавкрафт не сразу пришел к тому, чтобы использовать в произведениях только сведения из первоисточников.
В «Звере в подземелье» рассказывается о мужчине, который постепенно осознает, что заблудился в Мамонтовой пещере и его, возможно, никогда не найдут. Он то жаждет спастись, то покорно смиряется с судьбой. Когда герой вдруг начинает кричать, чтобы привлечь внимание гида (он попал в пещеру с туристической группой), на его зов приходит странное шаркающее существо. В темноте его не разглядеть, герой только слышит, как оно приближается. Пытаясь защититься, он швыряет в монстра камни и наконец наносит ему смертельное ранение. Мужчина бежит прочь, сталкивается с гидом и приводит того на место своей встречи с «чудовищем». Выясняется, что это был самый обычный человек, много лет назад заплутавший в пещере.
Рассказ хорошо написан, сюжет захватывает, хотя концовку можно угадать задолго до того, как о ней драматично сообщает автор («Убитое мной существо, странное чудище из загадочной пещеры, оказалось ЧЕЛОВЕКОМ!!»). Самое интересное в истории – подробное изображение рассказчика и главного героя, который от первого лица сообщает о неустойчивости своей психики, вызванной необычной ситуацией. Поначалу герой, подобно Лавкрафту, заявляет, что, несмотря на тяжелое состояние, он, как человек, «всю жизнь посвятивший изучению философии», «испытывал немало удовольствия от способности сохранять хладнокровие». И все же его флегматичная вроде бы наружность не выдерживает натиска мрачной пещеры и приближения чудовища: «Из окружавшей меня темноты, которая, казалось, с силой сдавливала мое тело, больное воображение выхватывало жуткие, омерзительные очертания». Позже герой признается, что «в его разуме поселился беспричинный суеверный страх». Внешний рациональный настрой рушится при встрече с неизвестным – в дальнейшем с этим столкнутся многие главные герои рассказов Лавкрафта.
Кульминация искусно предсказывается еще в четвертом абзаце, задолго до встречи персонажа с «монстром»:
«Я слышал о группе туберкулезников, которые поселились в гигантском гроте с якобы чистым и целительным воздухом и стабильной температурой, где в итоге их ждала странная и жестокая смерть. Проходя мимо с экскурсией, я взглянул на печальные руины их покосившихся домиков и попытался представить, какое необычное влияние могло бы оказать длительное проживание в этой огромной и безмолвной пещере на здорового и энергичного человека вроде меня».
Такого рода предзнаменования Лавкрафт будет часто использовать в своих взрослых рассказах, практически выкладывая концовку в самом начале, в результате чего главным захватывающим элементом истории становится то, как именно герои придут к финалу. Правда, в данном случае с помощью подобного предсказания автор хотел показать странную связь между рассказчиком и «чудищем», которую герой затем все время отвергает. Даже само название намекает на то, что из-за уединенного существования жертва лишилась человечности. На протяжении истории его называют то «диким зверем», то «животным», то «существом» и даже «созданием», однако главный герой осознает: что-то не так. «Поведение существа казалось весьма странным», ведь оно передвигалось то на двух, то на четырех ногах. В тусклом свете рассказчик увидел в нем черты «человекообразной обезьяны огромных размеров», а при ближайшем рассмотрении обнаружились некоторые физиологические особенности, не присущие ни одной обезьяне. Фактически нас наводят на мысль о том, что и сам главный герой мог превратиться в такое же «чудище» несмотря на то, что был «здоровым и энергичным» человеком. Более того, в момент спасения он начинает «бессвязно бормотать» подобно животному.
Хотя позже Лавкрафт называл рассказ «чересчур серьезным и напыщенным»[360], «Зверь в подземелье» – отличное произведение, существенный шаг вперед, если вспомнить, что автору было всего четырнадцать лет, и сравнить эту историю с незрелым «Таинственным кораблем». Лавкрафт верно заявлял, что «это был первый мой рассказ, достойный прочтения»[361]. Значительного влияния других авторов в нем не заметно. Возможно, история является своего рода зеркальным отражением «Убийства на улице Морг» Э. По, где, наоборот, за якобы человеческими действиями на самом деле скрывалась обезьяна. Не будем сильно вдаваться в подробности, отмечу лишь, что в этом рассказе тоже нет никаких упоминаний сверхъестественного. Стиль повествования очень старомодный, особенно для истории, которая вроде бы происходит в наши дни, а еще слегка вычурный («И никогда впредь я не узрею блаженного солнечного света, не увижу прекрасных холмов и долин чудесного мира снаружи, в моем разуме более не поселится малейшая толика неверия»). При всем том «Зверь в подземелье» – первая работа Лавкрафта, в которой заметно сходство с его будущими произведениями. Он нащупал свой слог и в дальнейшем будет его оттачивать.
В «Алхимике» снова заметен прогресс и в стиле, и в манере написания. Антуан, последний из графов де К., рассказывает о своей жизни и родословной. Все представители его древнего аристократического рода обитали в величественном замке во Франции, окруженном густым лесом, однако над домом повисло смертельное проклятие. Достигнув совершеннолетия, Антуан наконец-то узнает о вероятной причине проклятия, прочитав передаваемый из поколения в поколение документ. В тринадцатом веке в поместье обитал некий Мишель («в связи с его зловещей репутацией получивший прозвище Мове́, то есть Зло») с сыном Шарлем по кличке Колдун. Эти двое занимались черной магией и, по слухам, искали эликсир жизни. Жители считали, что именно они замешаны в исчезновении многих местных детей. Когда пропадает Годфри, младший сын графа Анри, тот нападает на Мишеля и в порыве ярости убивает его, но Годфри находят живым, и тогда Шарль, узнавший о случившемся, накладывает на семью заклятье:
Пусть ни один из семьи убийц
Не переживет твоего возраста границ!
Он бросает в лицо Анри какой-то пузырек, и тот мгновенно умирает. С тех пор все потомки графа, как и он сам, доживают только до тридцати двух лет. Проклятье не теряет силу уже сотни лет, и Антуану остается лишь жить с мыслью о том, что и его постигнет та же участь. Бродя по безлюдному и заросшему паутиной замку, Антуан находит тайный подвал, а в нем – ужасного на вид человека «в длинной средневековой тунике темного цвета и шапочке». Этот мужчина рассказывает ему о том, что Колдун Шарль сам убил Анри, а потом и Годфри, когда тот достиг возраста отца. Антуан спрашивает, каким же образом проклятие работало дальше, «ведь Колдун Шарль, естественно, давным-давно уже умер». Человек вдруг нападает на Антуана, тот бросает в него факел, и объятый пламенем незнакомец раскрывает всю правду: