Нервный срыв Лавкрафта – будь то расстройство чисто психоневрологическое или же вызванное совокупностью психических и физических факторов, – как и менее серьезный срыв в 1906 г., явно был связан с учебой в школе, однако «регулярное посещение» всего трех предметов, выбранных им на третьем году в Хоуп-Стрит, вряд ли могло спровоцировать настолько тяжелое заболевание. Лавкрафт изучал химию, физику и алгебру: по первым двум предметам он получил наивысшие баллы, а по алгебре заново проходил часть прошлогоднего курса. Вероятно, из-за неудач с алгеброй он постепенно осознал, что никогда не сможет профессионально заниматься химией или астрономией и сделать карьеру в какой-либо из этих областей. Это наверняка был серьезный удар, заставивший Лавкрафта полностью пересмотреть взгляды на будущее. Вот что он писал в 1931 г.:
«Учился я неплохо, с трудом мне давалась только ненавистная математика. Еле-еле сдавал ее на проходной балл. Правда, больше всего проблем возникало с алгеброй, а вот геометрия была полегче. Все это ужасно меня расстраивало, ведь я намеревался связать свою жизнь с астрономией, а углубленная астрономия – сплошная математика. Впервые в жизни я столкнулся с такой серьезной неудачей, впервые в жизни осознал свою ограниченность. Мне не хватало мозгов, чтобы стать астрономом, и невозмутимо проглотить эту пилюлю я был не в силах»[383].
И вновь Лавкрафт не связывает случившееся со срывом 1908 года, хотя, как мне кажется, намек вполне ясен. Повторюсь, что это всего лишь гипотеза, в отсутствие достоверных данных остается только предполагать.
Кое-что нам удается узнать от супруги Лавкрафта, по словам которой пик его сексуального влечения пришелся на девятнадцать лет[384]. Возможно, сексуальная неудовлетворенность тоже поспособствовала срыву, так как я сомневаюсь, что Лавкрафт в том возрасте поступал в соответствии со своими потребностями, однако вряд ли эта проблема стала решающим фактором, если учесть, насколько в целом пассивным было отношение Лавкрафта к половым связям.
Вот откровенный рассказ Лавкрафта о том, как срывы влияли на его психологическое состояние:
«В юные годы умственная и физическая деятельность зачастую доводила меня до такого изнеможения, что приходилось бросать учебу в школе – иногда надолго, иногда не очень. В подобные моменты мне требовался полноценный отдых от всех дел и обязанностей. В восемнадцать лет из-за очередного срыва я отказался от поступления в университет. У меня не было сил видеться с людьми, мне хотелось задернуть шторы и спрятаться от внешнего мира»[385].
В результате нам очень мало известно о жизни Г. Ф. Лавкрафта с 1908 по 1913 г. Чем он в это время занимался, с кем дружил и общался, что сочинял? Мы не знаем. Лавкрафта легкомысленно называли «чудаковатым затворником», однако данные слова справедливо использовать только для обозначения пятилетнего периода «тишины». Крупицы информации об этих годах можно собрать из его писем, написанных уже во взрослом возрасте.
Лавкрафт упорно старался не забрасывать свои научные интересы и в начале 1909 г. даже возобновил работу над Scientific Gazette, закрытым четыре года назад, и Rhode Island Journal of Astronomy, который не выпускался с 1907 г. (не считая номеров, вышедших под редакцией Артура Фредлунда). В единственном номере Scientific Gazette за этот период (январь 1909 г.) попадается интересное объявление:
МЕЖДУНАРОДНАЯ
ЗАОЧНАЯ
ШКОЛА
Основана в 1891 г.
Глава – Т. Дж. Фостер
14 курсов
по общей и технической химии
Недорого
Все необходимые приборы
и реактивы предоставляются
по низким ценам
ПОЛНЫЙ КУРС
$161.00
Учебники можно получить бесплатно
Скрэнтон, штат Пенсильвания, США
Это тот самый заочный курс, который Лавкрафт, по его словам, проходил «некоторое время»[386]. Неизвестно, как долго длилось обучение, зато я могу рассказать, откуда он узнал о вышеупомянутой организации. Если мать Лавкрафта была готова заплатить 161 доллар за курс химии, значит, она по-прежнему не ограничивала Говарда в реализации его интересов. Возможно, она даже считала, что данный курс поможет ему найти работу, хотя это казалось маловероятным. Впрочем, формальные аспекты науки вновь утомили Лавкрафта и привели к трудностям в учебе:
«В период с 1909 по 1912 г. я стремился к самосовершенствованию в области химии и с легкостью осваивал неорганическую химию и качественный анализ, ведь именно этими разделами я так увлекался в детстве. Однако органическая химия с ужасно нудными теоретическими задачами, запутанными случаями изомерии углеводородных радикалов, бензольными кольцами и тому подобным оказалась невыносимо скучной. Стоило мне позаниматься от силы пятнадцать минут, как голова раскалывалась от мучительной боли, и я лишался сил на весь остаток дня»[387].
Тем не менее в 1910 г. Лавкрафт создал серьезную работу под названием «Краткий курс неорганической химии», которую позже называл «громоздкой писаниной»[388]. Насколько я знаю, данный труд не сохранился, и его содержание нам не известно.
Два выпуска Rhode Island Journal of Astronomy (январь и февраль 1909 г.) тоже нельзя назвать особенно информативными. Лавкрафт, что поразительно, возобновляет серию статей о Луне, прерванную после номера за апрель 1907 года, как будто читатели с нетерпением ждали ее продолжения! Февральский выпуск представляет собой печальное зрелище: если на первой странице есть хотя бы четыре новостных статьи, то на второй дело не продвинулось дальше названия журнала в верхней части страницы и двух вертикальных линий для разделения пустых колонок. Скорее всего, Лавкрафт понял, что нет смысла поддерживать давнее юношеское начинание, ведь к тому моменту ему уже исполнилось восемнадцать с половиной лет.
Он пытался работать и над более амбициозным астрономическим проектом, который, правда, не предназначался для публикации. Речь идет об астрономическом блокноте – какое-то время он находился во владении Дэвида Х. Келлера, а затем использовался для коллекции «Лавкрафтиана» Грилла-Бинкина. На блокноте написано следующее: «Астрономические наблюдения Г. Ф. Лавкрафта, проживающего по адресу: США, штат Род-Айленд, г. Провиденс, Энджелл-стрит, 598, за годы 1909/1910/1911/1912/ 1913/1914/1915»[389]. По словам Келлера[390], в блокноте исписано как минимум сто страниц. На девяносто девятой странице можно найти такую запись:
«Основные задачи по изучению астрономии:
1. Ежемесячно отслеживать все астрономические явления, такие как положение планет, фазы Луны, зодиакальные созвездия, покрытие одного небесного тела другим, метеоритные дожди, а также другие необычные явления и новые открытия.
2. Накапливать практические знания о созвездиях и периодах их видимости.
3. Наблюдать за всеми планетами и т. п. через большой телескоп в период их наилучшего расположения (зимой в 19:30, летом около 21:00, дополнительно проводить утренние наблюдения).
4. Наблюдать за объектами среди звезд с помощью инструментов малого увеличения (театральный или полевой бинокль), записывать результаты.
5. Тщательно фиксировать проделанную работу за каждый вечер.
6. Каждый месяц отправлять в «Вечерние новости Провиденса» (Providence Evening News) статью по астрономии объемом 7 рукописных или 4 машинописные страницы[391] (начиная с 1 января 1914 г.)».
Впечатляющий план, хотя Лавкрафт не всегда его придерживался. Как утверждает Келлер, в блокноте нет ни одной записи о наблюдениях за 1911 и 1913 гг. Среди материалов за другие годы имеется упоминание лунного затмения 3 июня 1909 г., «многословное описание» появления кометы Галлея 26 мая 1910 г., частичное лунное затмение 11–12 марта 1914 г. и объемное рассуждение о комете Делавана от 16–17 сентября 1914 г. Мне не удалось самому ознакомиться с этим документом, поэтому я полагаюсь на слова Келлера, однако из его рассказа мы не получаем никаких сведений о том, пытался ли Лавкрафт в молодом возрасте как-то бороться со своим затворничеством и искать себе подходящее место во внешнем мире.
Позже Лавкрафт пришел к мысли, что, несмотря на отсутствие высшего образования, должен был выучиться на какого-нибудь конторского служащего, ведь это позволило бы ему найти постоянную работу, а не слоняться по дому без дела:
«В юности я не подозревал о том, что карьера в литературе не приносит регулярный доход. Мне следовало получить какую-нибудь рутинную конторскую профессию (как Чарльз Лэм или Готорн), которая приносила бы стабильный доход и не загружала бы сильно мою голову, занятую творчеством, но как человек, прежде не знавший нужды, я не задумывался о будущем – и это было чертовски глупо. Я считал, что у всех есть деньги на ежедневные нужды как нечто само собой разумеющееся, а если понадобится заработать, я “всегда смогу продать свой рассказ или стихотворение”. Увы, я сильно ошибался!»[392]
В итоге Лавкрафт был обречен на жизнь в бедности.
Что же в данной ситуации делала его мама? Трудно сказать. В ее медицинской карте в больнице Батлера (здание уже не существует), указано следующее (со слов Уинфилда Таунли Скотта): «Женщина ограниченных интересов, узнавшая о приближающемся банкротстве, что привело к травматическому психозу»[393]