Лавкрафт, несомненно, писал о случившемся со всей искренностью, однако из-за старомодного размера и стиля трудно воспринимать стихотворение всерьез. Оно невольно приобретает легкомысленный, даже самопародийный оттенок, что характерно для многих стихов Лавкрафта на политические темы.
«Злодеяние из злодеяний» примечательно тем, что это первая из работ Лавкрафта, вышедшая отдельным изданием. Стихотворение появилось в валлийском любительском журнале «Интересные вещицы» (Interesting Items) за июль 1915 г., и примерно в то же время Артур Харрис из Лландидно (Уэльс), редактор Interesting Items, выпустил его в виде четырехстраничного памфлета. Сейчас эта публикация считается одной из редчайших среди произведений Лавкрафта, до нас дошло всего три экземпляра. Неизвестно, каким образом Лавкрафт вступил в контакт с Харрисом; возможно, он отправил ему первый выпуск Conservative. Так или иначе, Лавкрафт всю оставшуюся жизнь периодически поддерживал связь с Харрисом.
Происшествие с «Лузитанией» стало поводом для известного высказывания президента Вильсона: «Бывают люди чересчур гордые для того, чтобы сражаться». Лавкрафт страшно разгневался и непрестанно напоминал Вильсону о его словах при любой возможности, особенно в стихотворениях. Он опубликовал много антипацифистских стихов («Военная песнь пацифиста-1917», Tryout, март 1917 г.; «Борец за мир», Tryout, май 1917 г.) и статей («Возрождение мужественности», Conservative, октябрь 1915 г.), а также довольное большое количество ужасных стихотворений о преданности Англии («1914», Interesting Items, март 1915 г.; «От американца к матушке Англии», Poesy, январь 1916 г.; «Роза Англии», Scot, октябрь 1916 г.; «Britannia Victura», Inspiration, апрель 1917 г.; «От американца к британскому флагу», Little Budget, декабрь 1917 г.). Неудивительно, что одно из стихотворений Лавкрафт посвятил посредственному американскому поэту Алану Сигеру, который в самом начале войны вступил во французский Иностранный легион и умер в июле 1916 года. «Послание Америке» Сигера написано почти так же плохо, как и стихи Лавкрафта на эту тему:
Я знаю, у тебя есть мужество и стойкость,
Ты готов ответить ударом на удар,
Ты смел, уперт, готов сражаться,
Но твоя честь ограничена твоим задним двором…[522]
А вот «К Алану Сигеру» (Tryout, июль 1918 г.) Лавкрафта:
Но пока ты спишь в почтенной могиле,
Под галльской сволочью, которую спасал своей кровью,
Пусть твоя душа увидит разрушенные равнины
И скажет тебе, что ты пал не напрасно…
Годы спустя в рассказе «Герберт Уэст, реаниматор» (1921–1922) Лавкрафт опишет главного героя и его помощника как двух «из множества американцев, которые раньше своего правительства ввязались в великую битву», вступив в канадскую армию.
Впрочем, первоначальная реакция Лавкрафта на войну была необычной. Его не волновало, каковы ее причины и кто виноват, больше всего он беспокоился насчет губительной гражданской войны между двумя сторонами «англосаксонского мира». Здесь расистские взгляды Лавкрафта выходят на первый план:
«Намного важнее сербских заговоров против Австрии и пренебрежительного отношения немцев к нейтральности Бельгии, намного важнее, как бы это ни было печально, уничтожения невинных жизней и имущества злодеяние куда более страшное, идущее не только против общепринятой морали, но и против самой природы, – осквернение расы. В неестественном союзе разных рас, сплотившихся в борьбе, мы видим нарушение антропологических принципов, которое не принесет ничего хорошего для нашего будущего».
Это отрывок из «Преступления века», одной из ряда обвинительных статей в первом выпуске (апрель 1915 г.) Conservative. Война шокирует Лавкрафта, по его мнению, Англия и Германия (равно как и Бельгия, Голландия, Австрия, Скандинавия и Швейцария) ни в коем случае не должны воевать друг против друга, ведь все они принадлежат к тевтонской расе. Даже будучи политическими врагами, Англия и Германия все равно представляют единое целое в расовом смысле:
«Тевтон – вершина эволюции. Чтобы разумно определить его место в истории, нужно отбросить широко принятое значение, из-за которого происходит путаница между “тевтонами” и “немцами”, и рассмотреть его не с точки зрения национальности, а с точки зрения расы, отнести его к высоким “ксантохроям” со светлой кожей, голубыми глазами, желтыми волосами и вытянутой головой, как их описывал Гексли. Среди них и возникла группа языков, которую теперь мы называем “тевтонскими”, и сегодня эти люди составляют большинство тевтоноговорящего населения мира.
Хотя некоторые специалисты по этнологии заявляют, что только тевтонов можно считать истинными арийцами и что языки и обычаи других номинально арийских рас появились исключительно на основе совершенной тевтонской речи и традиций, нам необязательно соглашаться с этой дерзкой теорией, чтобы признать превосходство тевтонов над остальным человечеством».
Мы уже знаем, что предрассудки против чернокожих проявились у Лавкрафта еще в возрасте четырнадцати лет, но откуда взялись эти мысли по поводу превосходства тевтонов? Ответ можно найти как раз в вышеупомянутом отрывке: из работ Томаса Генри Гексли. Его труды нельзя назвать откровенно расистскими, и к вопросам расового превосходства и меньшинства он подходил с осторожностью, однако в «Преступлении века» Лавкрафт ссылается на два эссе Гексли, «О методах и результатах этнологии» (1865) и «Об арийском вопросе» (1890), включенные в сборник «Место человека в природе и другие эссе по антропологии» (1894). В первой из данных работ Гексли использует придуманный им термин «ксантохрои» (расы с желтыми волосами и светлой кожей) для описания жителей Северной Европы, дальних потомков «нордических» варваров. Как и меланхрои (люди со светлой кожей, но темными волосами), жившие на островах Средиземноморья и Ближнем Востоке, ксантохрои были и остаются вершиной цивилизации: «О цивилизации этих двух великих рас даже излишне упоминать. Именно им мы обязаны всеми великими достижениям в области науки, искусства, права, политики и механики. Общественный порядок в мире сейчас находится в их руках, и от них зависит дальнейшее его развитие»[523].
Хотя из заявлений Лавкрафта становится ясно, что, восхваляя тевтонов, он основывался на теориях эволюции, почти в течение века действительно популярными были идеи о превосходстве тевтонов, англосаксов, скандинавов и арийцев (термины довольно расплывчаты и часто применялись равнозначно по отношению к данным народам). Больше всего мысль о совершенстве английской (а значит, и американской) и немецкой политических систем, зародившихся благодаря тевтонам или англосаксам, пришлась по вкусу английским и американским историкам, начиная с «Развития и прогресса английского Содружества» (1832) сэра Фрэнсиса Пэлгрейва, чьи идеи затем подхватили такие выдающиеся ученые, как Эдуард А. Фримен, Дж. Р. Грин, Френсис Паркман, Уильям Х. Прескотт и Джон Фиске[524]. Лавкрафт читал работы многих из этих авторов, их книги были у него в библиотеке. Вполне логично, что он вторил расовым теориям таких авторитетных специалистов, пусть и в своей резкой и напыщенной манере.
Восхваление Лавкрафтом тевтонов кажется парадоксальным, если вспомнить о его страсти к Античности. Чем он объяснит то, что после варварского вторжения Рима цивилизация пала на многие века? В «Преступлении века» Лавкрафт пытается выкрутиться, сказав, что по крайней мере тевтоны не дали ситуации ухудшиться еще больше: «Когда Римская империя начала терять свою мощь, именно тевтоны отправились в Италию, Галлию и Испанию и помогли спасти эти страны от полного краха». Давние друзья Лавкрафта – Юм и Гиббон – явно не разделяли его мнения, считая варварские набеги прямой угрозой для цивилизации. Тут расовые предрассудки Лавкрафта взяли верх над его преданностью Георгианской и Античной эпохам.
Если тевтоны, арийцы или англосаксы являются вершиной цивилизации, то получается, что все остальные расы низшие и должны, по мнению Лавкрафта, ради своего же блага и ради цивилизации позволить народам высшим собой управлять. Касательно вопроса о том, следует ли США удерживать контроль на Филиппинами, Лавкрафт заявляет: «Трудно сохранять терпение с идиотами от политики, которые выступают за отказ, в ближайшее время или в будущем, от права Соединенных Штатов на архипелаг. Местные жители, полукровки с преимущественно малайскими корнями, никогда не смогут самостоятельно поддерживать цивилизованные условия жизни». Далее в той же статье он пишет:
«По вопросу о том, как белые люди обращаются с индейцами в Америке, лучше всего процитировать слова сэра Роджера де Коверли: “Много чего можно сказать с обеих сторон”. Хотя оттеснение коренных жителей оказалось действительно жестоким и деспотичным, такова уж судьба англосаксов – сметать со своего пути низшие расы. Мало кто настолько любит индейцев, чтобы выступать за возвращение этого континента к его первоначальному состоянию, когда он был населен дикими кочевниками, а не культурными колонистами». («Отдел общественной критики», United Amateur, июнь 1916 г.)
Лавкрафт, разумеется, к таковым не относился.
И вновь возникает вопрос: на основе чего зародились подобные взгляды Лавкрафта? Конечно, на него повлияли антропологические эссе Гексли и других авторов, сыграли свою роль, несомненно, и убеждения его родных. Будучи представителем протестантской аристократии Новой Англии, Лавкрафт вполне ожидаемо пришел к такому мнению и уже в юном возрасте высказывал его со всей страстью и непоколебимой уверенностью. Как утверждает Л. Спрэг де Камп