Сам он признавался, что чувствовал себя подавленным и разочарованным: «Говорят, неделя лагерной жизни, и мое здоровье будет подорвано окончательно, но пока не попытаешься – не узнаешь, верно? К тому же, что значат жизнь и здоровье одного слабака, когда за несколько месяцев убьют и покалечат тысячи крепких молодых ребят?»[556] Лавкрафт часто высказывал подобные мысли, ничуть не беспокоясь о собственной смерти. Чуть позже он пишет:
«На гражданке ощущаю себя одиноким и покинутым. Почти все мои знакомые поступили на службу, в основном в Платсберг или НГРА. Вчера одного из моих самых близких друзей взяли в медицинскую… службу регулярной армии. Проверка на пригодность в этот род войск очень простая, и, несмотря на отказ от береговой артиллерии, я тоже попытался бы вступить туда, если б моя мать не сходила с ума от волнения. Каждый раз как я выхожу из дома, она умоляет меня: “Только не записывайся на военную службу!” И все же обидно оставаться мирным жителем среди множества гордых новобранцев»[557].
Лавкрафт снова почувствовал себя брошенным. Не окончив школу и не поступив в университет, он наблюдал за тем, как его друзья получают образование и находят хорошую работу в области журналистики, торговли и правопорядка. Теперь они отправились на войну, а он все так же продолжал сочинять для любительской прессы.
5 июня Лавкрафт записался на военную службу, как был обязан по закону, а в качестве рода деятельности указал: «Писатель». «Даже если я не пройду медосмотр, меня все равно могут призвать на срочную военную службу»[558]. Однако его так и не призвали, а документы о постановке на учет мы найти не смогли.
В самом начале карьеры журналиста-любителя у Лавкрафта появился еще один общественно-политический интерес – воздержание от алкоголя, – уходящий корнями в далекое детство. В 1916 г. он рассказывает: «В тот мрачный 1896 год [после смерти бабушки по материнской линии] я обнаружил старый экземпляр “Солнца и тени” Джона Б. Гофа и все время читал его и перечитывал. С тех пор я всегда знал, как высказаться против алкоголя!»[559] Гоф (1817–1886) – сам по себе личность интересная. Будучи второсортным актером, он все сильнее злоупотреблял алкоголем, пока не познакомился с членом так называемого Вашингтонского движения (организация, выступавшая за трезвость; появилась в 1840-х и использовала Джорджа Вашингтона в виде морального символа правильной жизни). В 1842 г. Гоф дал обет воздержания и, несмотря на несколько рецидивов, через несколько лет стал абсолютным трезвенником и объездил всю страну с лекциями. Публика была от него в восторге[560]. В 1880 г. вышла книга Гофа «Его солнце и тень, или Факты о труде моей жизни». Раз она была в библиотеке Филлипсов, значит, кто-то из членов семьи поддерживал движение за трезвость. Долго гадать не придется, поскольку город Делаван, штат Иллинойс, был основан предками Лавкрафта по материнской линии как «город воздержания», и в 1850-х молодой Уиппл Филлипс провел там не меньше года.
Самому Лавкрафту выпал шанс публично высказаться на данную тему только в 1915 г. Он узнал, что один его страстный коллега по миру любительской журналистики, Эндрю Фрэнсис Локхарт из Милбанка, штат Южная Дакота, борется с «зеленым змием», и посвятил статью «Больше Chain Lightning» (United Official Quarterly, октябрь 1915 г.) стремлениям Локхарта в движении за трезвенность. Chain Lightning («Дешевый виски») – так назывался профессиональный журнал, где работал редактором Локхарт, который, по словам Лавкрафта, «в прошлом апреле опустошил все бары Милбанка, как законные, так и подпольные».
Лавкрафт понимал всю сложность дела: «Повсеместное введение “сухого закона” – задача не из простых, но все добродетельные люди должны стремиться к краху спиртного». Осознавал он и то, какие деньги, власть и влияние стоят за торговлей алкоголем и как непопулярна идея воздержания среди большой прослойки общества, считающей, будто нет ничего страшного в том, чтобы выпить время от времени в компании друзей. Лавкрафта особенно задела хитрая рекламная кампания, запущенная «печально известной пивоваренной корпорацией из Сент-Луиса», где отцы-основатели изображались умеренно пьющими людьми. И подобную рекламу, как раздраженно заметил он, печатают в «приличных вроде газетах, в том числе и самых престижных, вроде Providence Daily Journal и Evening Bulletin».
Из процитированного комментария можно сделать вывод, что в Род-Айленде мало кто поддерживал движение за трезвый образ жизни по самым разным причинам. Поправку к Конституции о «сухом законе» приняли в 1885 г., однако уже через четыре года отменили. В Род-Айленде Восемнадцатую поправку не утвердили[561]. Баптисты, к которым относились многие предки Лавкрафта по матери, давно выступали за отказ от алкоголя, но новое движение за трезвость выросло на основе Прогрессивного движения 1890-х и укрепило позиции в первые пятнадцать лет двадцатого века. Неудивительно, что Лавкрафт поддерживал эту идею, поскольку движение имело мощный классовый и расовый подтекст. Как отмечает один историк, его возглавляли «старые протестантские семьи американцев среднего класса»[562], которые с ужасом смотрели на чрезмерно пьющих иммигрантов, в особенности немцев и итальянцев. Лавкрафт невольно подтверждает такое предвзятое отношение в рассказе о лекции по «сухому закону», прочитанной священником в Провиденсе в октябре 1916 г.:
«… не менее интересны, чем сам оратор, были собравшиеся вокруг него отбросы общества. Могу честно сказать, что никогда раньше не встречал столько оборванцев в одном месте. Я повидал в жизни много разных людей с лицами, которые напугали бы даже Хогарта с его реалистичными портретами, и ненормальной походкой, явно указывающей на их родство с обезьянами. Даже на открытом воздухе от них страшно разило виски. Это дьявольское зелье, я уверен, и служит причиной их убожества. Многие представители сброда были вовсе не иностранцами: я насчитал как минимум пять американцев, на чьих раздувшихся красных лицах еще проступали следы былого величия»[563].
В последнем предложении подразумевается, что под действием алкоголя даже «американцы» могут пасть до уровня «иностранцев». Лавкрафт, как мы видели, уже не раз высказывался об иммигрантах в Новой Англии, которые «близ винной лавки стоят с туманными глазами» («Падение Новой Англии»), и упоминал о пристрастии ирландцев к алкоголю в «Балладе Патрика фон Флинна» (1916).
Лавкрафт никогда не упускал возможности выступить в защиту трезвенности или раскритиковать ее противников. Он еще сильнее возненавидел Вудро Вильсона, когда новый госсекретарь Роберт Лансинг отменил указ Уильяма Дженнингса Брайана и снова разрешил подавать вино на правительственных обедах. В язвительной статье «Спиртное и его друзья» (Conservative, октябрь 1915 г.) Лавкрафт саркастично цитирует слова миссис Лансинг: «Мы с мистером Лансингом не сторонники крайних мер в движении за трезвость» – и отстаивает моральный облик Брайана, не похожего на «своего преемника, пьяницу и приспособленца». В случившемся он видит «сознательное пренебрежение естественным законом и нравственностью, страшное пренебрежение, которое со временем разрушит цивилизацию».
В «Поразительном документе» (Conservative, июль 1917 г.) Лавкрафт хвалит статью Бута Таркингтона о воздержании, опубликованную в «Американском журнале» (American Magazine) за январь 1917 г. и перепечатанную в официальном журнале движения за трезвость «Национальный опросник» (National Enquirer) от 12 апреля. В статье попадаются интересные философские размышления, о которых мы еще поговорим.
Лавкрафт выступал за воздержание и с помощью поэзии. Первым критическим стихотворением на данную тему стало «Сатира о силе вина», впервые появившееся в Providence Evening News от 13 января 1915 г., а позже вышедшее в Tryout за апрель 1916 г. и National Enquirer от 28 марта 1918 г. Некоторые сатирические приемы здесь довольно эффективны:
Юный Том с силой, как у Диониса,
Прошлой ночью подстерег и ограбил старого еврея,
А шатающийся Дик, впав в безудержную ярость,
В шутку застрелил своего лучшего друга.
Пожалуй, это самое благожелательное упоминание евреев среди всех ранних работ Лавкрафта. Ближе к концу стихотворения появляются фантастические и пугающие образы:
Кричит от восторга, корчится в дьявольском веселье,
С каждым глотком рождается очередной грех,
Бьет черными крыльями, скачет на раздвоенных копытах,
Жуткими обрядами встречают друзья Хаоса!
Приспешники ада злодейски распевают вместе
И восхваляют Силу вина!
«Песнь воздержания», опубликованная в «Стороннике Юга» (Dixie Booster) за весну 1916 г., оказалась менее успешной. Стихотворение в пяти строфах с рефреном нужно было петь на мотив популярной песни «Флаг Бонни Блу». Приведем первую строфу:
Мы – собратья,
Боремся против зеленого змия
Всеми силами,
Пока не наступят лучшие времена.
В оригинале в третьей строке использована серединная рифма, которая, как ни странно, отсылает нас к «Поэме Улисса». В некоторых стихах, написанных в тот же период, но неопубликованных, Лавкрафт продолжает выступать против пьянства, однако среди них есть лишь одно примечательное произведение, где он ловко вставил в стихотворный размер названия химических соединений разных видов алкоголя. Вот, к примеру, третья строфа «Упадок и крах бывалого человека»: