Interesting Items есть единственное известное упоминание Hesperia кем-то, кроме самого Лавкрафта: «Снова появились рукописные журналы… Вторым получил Hesperia под редакцией Г. Ф. Лавкрафта из Америки. Издание хорошо напечатано и заслуживает внимания. Чудесный рассказ “Зеленый луг”, стихи и редакторская колонка – в общем и целом получился отличный выпуск»[635]. Отсюда мы можем узнать, что во втором номере, который Лавкрафт рассылал в 1921 г., появился «Зеленый луг» (написанный им в соавторстве с Уинифред Вирджинией Джексон). По поводу первого выпуска (1918) Лавкрафт говорил Харрису: «Главным материалом будет компетентный ответ мистера [Эрнеста Лайонела] Маккига на статью мистера Темпла по социологическому вопросу»[636]. Значит, в Hesperia выходили не только работы Лавкрафта.
Дальше ситуация запутывается еще сильнее: недавно обнаружили первый отрывок «Тайны Мердон-Гранж», но написал его не Лавкрафт. В рождественском выпуске журнала «Морская пена» (Spindrift) за 1917 г. под редакцией Эрнеста Лайонела Маккига из г. Ньюкасл-апон-Тайн в Англии содержится фрагмент рассказа «Тайны Мердон-Гранж» (который, судя по всему, писали по частям разные авторы), подписанная «Б[енджамином] Уинскиллом», британским журналистом-любителем тех времен. К тому же сам Лавкрафт в колонках «Отдела общественной критики» (без подписи) за январь, март и май 1918 г. сообщает, что первую главу (издание не указано) написал Джозеф Паркс, вторую (опубликованную в номере за декабрь 1917 г.) – Берил Мэппин, третью – Уинскилл (из рождественского выпуска 1917 г.), а четвертую (в январском номере за 1918 г.) – Маккиг. Из всего вышесказанного можно заключить, что Лавкрафт действительно написал только «концовку» рассказа, напечатанную летом или осенью 1918 г. Но если последняя часть вышла в Spindrift, почему же Лавкрафт говорит, что она появится в Hesperia вместе с другими главами, написанными под его псевдонимами? Может, ему не нравилось, как остальные авторы развивают историю, и он решил ее улучшить? Вопрос по-прежнему остается загадкой.
Также к 1918 г., вероятно, относится рассказ «Зеленый луг», написанный в соавторстве с Уинифред Вирджинией Джексон. Он впервые появился лишь в многократно откладываемом финальном выпуске (осень 1927 г.) Vagrant, но Лавкрафт, сообщая в письме об этой истории и еще одном рассказе, созданном вместе с Джексон («Хаос наступающий»), говорит, что сон, ставший основой для «Хаоса», «приснился ей в начале 1919 г.», тогда как сон, вдохновивший Джексон на написание «Зеленого луга», приходится «на более раннюю дату»[637], то есть она могла увидеть его еще в 1918 г., а рассказ написать немного позже. И правда, Лавкрафт признавался, что закончил рассказ только через несколько месяцев после «нервного срыва»[638] матери (ее положили в больницу в марте 1919 г.), значит, произведение обрело окончательную форму ближе к маю-июню 1919 г. Сон Джексон, как добавляет Лавкрафт, «поразил невероятным сходством с моим сном, только мой длился не так долго. Едва я пересказал мисс Дж. свой сон, как она поведала о точно таком же, но более детальном. Первый абзац “Зеленого луга” я написал на основе собственного сновидения, однако в остальные части рассказа уже добавлял те подробности, что узнал от мисс Дж.»[639]. В другом письме Лавкрафт рассказывает, что Джексон составила «карту» места действия «Зеленого луга», а он добавил «полуреалистичное… вступление из собственных фантазий»[640].
Откровенно говоря, «Зеленый луг» – жалкая пародия на рассказ, вся сила которого зря расходуется на расплывчатые образы. Историю опубликовали с подписью «Переведено Элизабет Невилл Беркли и Льюисом Теобальдом-мл.» под псевдонимами соавторов. В громоздком вступлении Лавкрафта утверждается, что представленный далее текст обнаружили в записной книжке внутри метеорита, упавшего в море близ побережья штата Мэн. Записная книжка была сделана из какого-то неземного материала, а текст написан на «классическом греческом чистой воды». Идея, по-видимому, состояла в том (как объясняет Лавкрафт в письме), чтобы выдать рассказ за «повествование древнегреческого философа, сбежавшего с Земли на другую планету»[641], хотя в тексте не хватает намеков, чтобы прийти к такому выводу.
В самой истории рассказывается о человеке, который оказался (или оказалась – не уточняется, мужчина это или женщина) на полуострове рядом с шумящим потоком воды. Он не знает, кто он такой и как сюда попал. Полуостров отрывается от массива суши и плывет по реке, которая постепенно стачивает почву по краям только что образовавшегося острова. Вдалеке рассказчик видит зеленый луг, «необычайно меня взволновавший», откуда доносится странное пение, но когда он подходит ближе, чтобы рассмотреть «источник песнопения», герой вдруг приходит к страшному осознанию: там хранилось «омерзительное решение всех мучивших меня проблем». После некоторых уклончивых намеков текст становится неразборчивым, так как еще вначале авторы заявили, что «на нескольких последних страницах записной книжки текст почти полностью размылся…».
Непонятно, чего Лавкрафт и Джексон хотели добиться этим рассказом. Такое чувство, что они просто пытались зафиксировать впечатления из своих на удивление похожих снов, настоящей истории из них не получилось – лишь смутный набросок. Сам текст (несомненно, целиком написанный Лавкрафтом, ведь, как он говорил, «навыков письма ей не хватает, поэтому идеи может развивать только в сотрудничестве с каким-нибудь специалистом»[642]) довольно неплох – он гладкий, чарующий, в меру витиеватый, – однако сюжет ни к чему не приводит и ничего не проясняет. Например, когда рассказчик оборачивается и видит «странные и ужасные вещи»: «В небе причудливо парят туманные темные формы…», читателю очень сложно представить, что за формы могут подойти под это описание.
В рассказе «По ту сторону сна», написанном в начале 1919 г., Лавкрафт уже исправился. Это история о Джо Слейтере, жителе Катскилских гор, помещенном в 1900 г. в психиатрическую больницу за страшное убийство. Слейтер кажется безумцем, страдающим от необычных видений, которые он даже не может толком описать на своем «вульгарном наречии». Рассказчик, стажер психбольницы, проявляет особый интерес к Слейтеру, потому что в его мечтах и фантазиях есть что-то «за гранью моего понимания». Он собирает «космический приемник», надеясь с его помощью установить мысленный контакт со Слейтером. После множества тщетных попыток долгожданный контакт наконец-то установлен: играет странная музыка, появляются невероятной красоты образы. Оказывается, всю жизнь тело Слейтера занимало некое внеземное существо, страстно желающее отомстить звезде Алголь (звезде Демона). Слейтера ждет неминуемая смерть, а существо освободится и сможет осуществить желанную месть. 22 февраля 1901 г. сообщают о появлении новой звезды рядом с Алголь.
В рассказе встречаются отличные задумки, хотя общее впечатление подпорчено напыщенным слогом, путаницей в основных сюжетных поворотах и агрессивным классовым сознанием. Прежде всего нам предстоит найти ответ на вопрос, почему Лавкрафт выбрал Катскилские горы в качестве места действия. На тот момент он лично ничего о них не знал, да и не узнает в будущем, хотя посетит колониальные районы Нью-Палц и Херли к югу от Катскилла. Впервые об этом регионе он, скорее всего, услышал от пожилого поэта-любителя Джонатана И. Хоуга (1831–1927), о котором узнал примерно в 1916 г. Начиная с 1918 г. Лавкрафт писал стихи на день рождения Хоуга. Тот жил в г. Трой, штат Нью-Йорк, и поздравительные стихи Лавкрафта одновременно появлялись в разных любительских изданиях, в том числе и «Трой таймс» (Troy Times), выходившей в родном городе поэта. Однако сам Лавкрафт заявляет, что рассказ был «написан спонтанно после того, как я прочел о выродках с Катскилских гор в статье из N.Y. Tribune о полиции штата Нью-Йорк»[643]. Речь идет о статье Ф. Ф. Ван де Уотера «Как полиция нашего штата добилась известности», опубликованной в «Нью-Йорк трибюн» от 27 апреля 1919 г. В объемном материале упоминается жившая в глуши семья по фамилии Слейтер или Слатер (что отражается и в рассказе, когда Лавкрафт пишет: «По документам он был Джо Слейтер или Слаадер»).
В действительности Лавкрафт, скорее всего, выбрал местом действия именно этот регион, чтобы показать высокомерное отношение к людям другого класса, места жительства и интеллекта. Безумные фантазии Слейтера требуют сверхъестественного объяснения, ибо никак не вяжутся с дикарем из глуши. Лавкрафт рисует суровую картину местности и ее обитателей:
«Внешность [Слейтера] была типичной для обитателя Катскилских гор, отвратительного потомка примитивных колониальных деревенщин, которые почти три века уединенно живут среди малолюдных холмистых земель и в итоге опустились до уровня первобытных варваров, в отличие от более удачных собратьев из густонаселенных районов. У этих странных людей, точно соответствующих южному понятию “белого отребья”, нет ни законов, ни морали, а их умственное развитие стоит, пожалуй, на ступень ниже коренных американцев».
Сколько бы Лавкрафт ни рассказывал, что вырос практически в деревне, в вышеупомянутом отрывке он с презрением относится к грубым и невежественным селянам как истинно городской житель. Слейтера он вообще едва ли считает за человека: умирая, он, будто дикий зверь, обнажает «мерзкие гнилые клыки».
Еще одна проблема – внеземное существо, занявшее тело Слейтера. Как оно изначально туда попало? Лавкрафт не дает ответа на данный вопрос. Существо лишь сообщает рассказчику: «Уже сорок два ваших земных года я мучаюсь в заточении» – и добавляет, что неспособно осуществить долгожданную месть из-за «телесных затруднений». Однако почему это происходит, нам тоже не объясняют.