New Yorker за двадцатое марта 1978 года). Из неявного – Гор Видал отзывался о романе Нормана Мейлера «Вечера в древности» как о чем-то среднем между Лавкрафтом и Джеймсом Миченером60 (комплимент ли это, определить трудно). Отчасти виной отсылкам странная слава Лавкрафта: знакомы с ним далеко не все, зато имя на слуху (что в прошлом, что сейчас оно иногда считается оригинальным псевдонимом) и само по себе придает тексту загадочности или саркастичности.
Не остался в стороне и кинематограф, хотя экранизации выходят спорными. В семидесятых разве что «Модель Пикмана» и «Холодный воздух» (вышли первого и восьмого декабря 1971 года) были адаптированы в телесериале Рода Серлинга «Ночная галерея». В 1985 году Стюарт Гордон и Брайан Юзна выпустили аляповатый фильм «Реаниматор». Рассказ выбран из числа худших, но фильм и нужен разве что для занимательной (и бессмысленной) демонстрации оживших трупов, ведущих себя удивительным образом. Он не лишен юмора – в отличие от вольного сиквела «Извне» (1986). Третью часть Юзна снимет в 1990-м в одиночку – «Невеста реаниматора» получилась уморительной и куда ближе к первоисточнику, чем первый фильм. Гордон же перенесет на экран несколько историй Лавкрафта, в том числе и «Тень над Инсмутом» в 2002 году (фильм почему-то назван «Дагон»). В 1987-м у Дэвида Кита выйдет «Проклятие» – эффектное переложение «Цвета из иных миров», хотя сюжет переместился в южные штаты. Непотребство вроде «Неименуемого» (1988) со спин-оффами и «Сокрытый ужас» (1974) обойдем молчанием. Не так плох на их фоне «Воскрешенный» (1992) – довольно точная адаптация «Случая Чарльза Декстера Варда».
Настоящей жемчужиной стал двухчасовой фильм от «HBO» 1991 года «Бросив смертельный взгляд», изначально названный «Лавкрафт». В центре сюжета – матерый частный сыщик Г. Фил Лавкрафт (Фред Уорд), идущий по следу Древних в альтернативном Лос-Анджелесе. Сюжет самостоятелен, но тонко передает дух Лавкрафта, пусть и скатываясь иногда в самопародию. Сиквел же, наоборот, мало от него взял.
Самые захватывающие лавкрафтианские фильмы, как ни странно, вообще сняты не по Лавкрафту. Им отдают «Туман» (Rank / Avco Embassy, 1979) и «Нечто» (Universal, 1982) Джона Карпентера (он не раз завлял о любви к писателю). «Нечто» явно оглядывается на «Хребты безумия» – что логично: фильм снят по «Кто идет?», повести Джона У. Кэмпбелла. «В пасти безумия» (1995) Карпентера также пронизан его лейтмотивами и концепциями. Много реверансов в сторону Лавкрафта у итальянских режиссеров Дарио Ардженто и Лючио Фульчи.
Лавкрафт так проник в киносообщество, что в Портленде, Орегон, каждый октябрь проходит фестиваль его фильмов. Организаторы Эндрю Мильоре и Джон Стрысик имеют на счету чудесный путеводитель по лавкрафтианскому кино «Таящийся в коридоре» (1999, переизд. в 2005 году). Lurker Films выпустило на дисках коллекцию его фильмов и телесериальных эпизодов.
Мастера ужасов адаптируют и в комиксах – как проходных, так и достойных. Среди самых-самых – «Зов Ктулху» британца Джона Култхарта из крайне неоднородной памятной антологии Лавкрафта «Звездная премудрость» (1994) под редакцией Д. М. Митчелла.
Чему сложно дать оценку, так это влиянию Лавкрафта на «странную» и научную фантастику. Обойдем стороной фанатские поделки и «Мифы Ктулху»: в них, как всем ясно, мало литературной ценности. Увы, «последователи» достались Лавкрафту, строго говоря, невысокого полета. Несмотря на то, что в американском «странном» жанре он сегодня доминирует, влияния у него меньше, чем кажется. Его вины в этом нет – причастны здесь фантастические тренды, расцветшие после его смерти.
По ряду причин жанр бульварной периодики после Второй мировой войны постепенно ушел в тень. Интеллектуальная мистика почему-то не прижилась в мягком переплете – новой вотчине детективов и научной фантастики. Да, «странный» жанр не отличался массовостью, вдобавок из всей периодики только Weird Tales почти всю свою долгую жизнь печатал сугубо ужас – а в послевоенный период его писатели повально обратились в близкие жанры детектива и НФ. В их числе, например, лучшие «протеже» Лавкрафта Роберт Блох и Фриц Лейбер.
В сороковых Блох периодически оглядывался на Лавкрафта, но в целом со временем ударился в криминальный триллер. Заслуженный почет ему принесут «Шарф» (1947), «Психоз» (1959) и «Ритм смерти» (1960); от Лавкрафта в них едва ли что-то есть. Позже Блох отдаст ему дань романом «Странные эоны» (1977) – подделкой, пусть и качественной, но все же невысокой художественной ценности. Блох много писал о Лавкрафте, однако в творчестве сознательно от него отходил, переняв лишь стремление к сдержанности и образности взамен крикливости и избытку (об этом Лавкрафт пишет в ранних письмах).
Случай Лейбера любопытнее. У него на счету также есть поздняя незаурядная стилизация «Глубинный ужас» (1976); остальное же творчество содержит тонкий след Лавкрафта. В своем первом сборнике «Посланцы ночной тьмы» (1947) Лейбер прибегает к его лейтмотивам, не забывая о собственном вкладе. В «Затонувшей земле» слышны веяния в основном «Зова Ктулху», «Дневник на снегу» частично воспроизводит «Шепчущего во тьме» и «За гранью времен»; даже знаменитый «Дымный призрак» мог кое-что позаимствовать у Ньярлатотепа. Не исключено, что и «Ведьма» (1953) пытается «освежить» тему колдовства на манер «Грез в ведьмовском доме», но это уже домыслы. Лейбер многому научился у Лавкрафта, наверняка пресытившись им в юности и подсознательно что-то переняв. Подделками его работы язык не повернется назвать, поскольку они полностью самостоятельны, а от Лавкрафта взяли только яркие штрихи.
На том поздние писатели, в которых силен дух Лавкрафта, кончаются. Виной здесь то, что «странный» жанр ушел в сторону от космизма Лавкрафта, Мэкена и Блэквуда. На передний план вышли обыденность, «странный» элемент отныне вклинивается в заурядный быт. На выходе получалась либо пошлая тривиальность, либо в лучшем случае практически поп-культура неплохого качества. Влиятельнее всех в «странном» жанре с сороковых по пятидесятые в Америке была, пожалуй, Ширли Джексон (1916–1965), хотя она не строго автор ужасов. Тем не менее в ее творчестве (что в рассказах, что в романах, среди которых известный «Призрак дома на холме», 1959) нет выраженных следов Лавкрафта. Другие два видных «странных» автора – Чарльз Бомонт и Ричард Мэтисон – его однозначно читали (Бомонту принадлежит сценарий к «Заколдованному замку»), хотя тоже этого не обнаруживают. Нет Лавкрафта и в первоклассных рассказах англичанина Роберта Эйкмана шестидесятых-семидесятых годов, зато есть классическая британская мистика М. Р. Джеймса и мистическая психология Уолтера де ла Мара и Л. П. Хартли.
С расцветом ужаса в семидесятые о Лавкрафте напомнят работы вроде «Поселения Иерусалим» («Night Shift», 1978) – стилизации прославленного Стивена Кинга. У него в целом немало кивков Лавкрафту, вдобавок Кинг благодушно отзывается о нем в критическом очерке «Пляска смерти» (1981), однако контрастирует с ним верностью сверхъестественным канонам (почерпнутым у коллег по цеху, в кино и комиксах) и лейтмотивами семейных уз и помешательства. Не отразился Лавкрафт и в кассовых ветеранах вроде Клайва Баркера, Питера Страуба, Энн Райс (хотя ее «История похитителя тел» [1992] отсылается к «Твари на пороге» и, возможно, отчасти вдохновлена ею). В романе «Мистер Икс» (1999) Страуб оглядывается на «Ужас Данвича» – что едва ли восхищает.
Слышен Лавкрафт в позднем Рэмси Кэмпбелле, особенно в его «Голодной луне» (1986), «Полуденном солнце» (1990) и «В темной чаще» (2002). Космизм, однако же, чужд и Кэмпбеллу, а творческий костяк он возвел вокруг невротических девиаций – например, хотя бы жуткий приземленный триллер «Лицо, которое должно умереть» (1979), один из лучших на его счету, – и межличностного конфликта, который рисует тонкими умелыми мазками без пошлой сентиментальности Кинга. Тем не менее в 1993 году Кэмпбелл издаст «Черным по белому» – собрание всех своих вдохновленных Лавкрафтом работ61, и окажется их на редкость много.
Также крайне любопытен Т. Э. Д. Клайн. Автор сбивчивой, но глубокой дипломной работы по Лавкрафту и Лорду Дансени, он войдет в число самых знаковых писателей интеллектуального ужаса. Его работы вроде повести «Тайна фермы Поротов» (1972), расписанной в роман «Церемонии» (1984), проникнуты слабым, не заглушающим автора отзвуком Лавкрафта. Явно Клайн подражает «Мифам Ктулху» только в «Черном человеке с охотничьим рогом» (из сборника Кэмпбелла «Новые мифы Ктулху») – сильном и крайне самобытном рассказе. Прискорбно, что на литературном поприще его имя звучит все реже. Затих, к сожалению, и Томас Лиготти, ловко имитирующий Лавкрафта в «Последнем пире Арлекина» (издан в 1990 году, хотя написан давно). Лавкрафтианские штрихи смутно угадываются и в других работах этого уникума современного ужаса, как и в целом след Лавкрафта (и не только) в творчестве, не умаляющий его подлинной сюрреалистичной оригинальности.
Пожалуй, нет ничего удивительного, что на фэнтези и научную фантастику Лавкрафт повлиял сильнее, чем на родной жанр. Они подхватят космизм, от которого как бы отойдут «странные» авторы. Впрочем, к Лавкрафту научные фантасты любовью не пылали: так Джон Браннер, Аврам Дэвидсон, Айзек Азимов и Деймон Найт не стеснялись его поносить – возможно, за тяжеловесный стиль и приверженность чистокровному ужасу. Тем не менее Джон У. Кэмпбелл, редактор журнала Unknown (позже – Unknown Worlds, 1939–1943), диаметрально противоположного Лавкрафту, напишет повесть «Кто идет?» (1938) – далекую от его стиля, но с отголосками «Хребтов безумия». Что-то от него наверняка взяли А. Э. Ван Вогт, Филип К. Дик и другие фантасты с тридцатых по семидесятые. В ноябре 1939 года Рэй Брэдбери вспомнил Лавкрафта добрым словом в Weird Tales («Лавкрафт вновь показал мастерство, напугав меня „Холодным воздухом“») и признал, что сознательно ушел от его стиля (хотя отчасти он виден в «Скелете» и «Ревуне»). Артура К. Кларка восхитили повести Лавкрафта в