Pugnavimus ensibus“. В своем переводе я применяю рифмованное двустишие в конце каждой строфы»100.
Этот отрывок все проясняет. «Критический трактат о поэмах Оссиана» (1763), в котором Блэр выступает в защиту подлинности поэм Оссиана, нередко включают в издания произведений Джеймса Макферсона, настоящего автора этих поэм. Сборник Макферсона был и у Лавкрафта, правда, мне неизвестно, какой именно. В любом случае он определенно прибегал к «Трактату» Блэра и об Оле Ворме, по всей видимости, знал только из этой работы. Повествуя о «древних поэтических останках… северных наций», Блэр впервые упоминает «Саксона Грамматика, выдающегося датского историка тринадцатого века», по словам которого подобные песни были выгравированы рунами. Затем Блэр приводит в пример один из таких латинских переводов Оле Ворма – «Погребальную песнь Рагнара Лодброка» в двадцати девяти строфах. Лавкрафт сумел перевести только первые семь, да и то большинство из них (со второй по седьмую) с помощью английского перевода в прозе, предоставленного Блэром. Как я полагаю, Лавкрафт либо просто перепутал годы творчества Оле Ворма (не указанные Блэром) с Саксоном Грамматиком, либо предположил, что оба ученых жили в одно время101.
За 1927 год Лавкрафт сочинил очень мало стихотворений – всего пять, и почти все они относятся к любительской журналистике. В феврале он написал традиционный поздравительный стих на день рождения Джонатана Э. Хога, которому тогда исполнилось девяносто шесть лет, однако семнадцатого октября того же года Хог умер, а Лавкрафт сочинил очень искреннюю, но при этом совершенно невыразительную элегию «Ave atque Vale» (Tryout, декабрь 1927 года). Еще одна элегия, «Отсутствующий лидер», была написана для книги «В память о Хейзел Прэтт Адамс» (1927), подготовленной, судя по всему, редакторским клубом в Бруклине. Адамс (1888–1927) была одним из основателей клуба; о том, что стало причиной ее смерти в довольно молодом возрасте, мне неизвестно. Второе стихотворение получилось чуть более удачным, по крайней мере в изображении пейзажей в окрестностях Бруклина и Палисадов Нью-Джерси, поскольку он сам бывал в этих местах. Очередная интересная работа – чудесное и нежное стихотворение из двух строф «К мисс Берил Хойт, на ее первый день рождения – двадцать первое февраля 1927 года». К сожалению, о том, кто такая Берил Хойт, нет никакой информации.
Пожалуй, лучшим стихотворением того года стала «Гедона» (в переводе с греческого – «удовольствие»), написанная третьего января. В десяти четверостишиях сравниваются жизни Катулла и Вергилия с упором на превосходство умственной безмятежности над сексуальным удовольствием – получилось что-то вроде поэтической и более сильной версии письма к Соне «Лавкрафт о любви». Не знаю, по какой причине Лавкрафт решил написать это стихотворение, зато могу сказать, что в нем он довольно успешно применяет накопленные за всю жизнь знания об античности.
В конце 1927 года Лавкрафт утверждал, что еще никогда не рекламировал свои редакторские услуги102 (про рекламу «Бюро услуг Крафтон» в журнале L’Alouette 1924 года он, вероятно, забыл), так что новые клиенты обращаются к нему только по рекомендации. Примерно в то время у него появилось два таких клиента – Адольф де Кастро и Зелия Браун Рид Бишоп.
Де Кастро (1859–1959), прежде известный под именем Густава Адольфа Данцигера (вскоре после Первой мировой войны из-за своих антигерманских настроений он взял фамилию матери), был человеком странным. В 1886 году он познакомился с Амброзом Бирсом и стал его преданным поклонником и коллегой. Через несколько лет он перевел повесть Рихарда Фосса «Монах из Берхтесгадена» (1890–1891), а Бирс отредактировал его перевод. В сентябре 1891 года работу публиковали по частям (как произведение Бирса и Данцигера – про Фосса никто и не вспомнил) под названием «Монах и дочь палача» в San Francisco Examiner, а в 1892 году уже в виде книги. Вместе с Бирсом (а также с помощью Хоакина Миллера и У. Ч. Морроу) Данцигер основал Издательскую ассоциацию западных авторов, в которой вышел сборник стихов Бирса «Черные жуки в янтаре» (1892) и сборник рассказов Данцигера «В исповедальне и следующее» (1893). Впрочем, вскоре после этого Бирс с Данцигером разругались – в основном по поводу прибыли от «Монаха» и в связи с тем, как Данцигер управлял издательством. Впоследствии они несколько раз встречались по разным поводам, но никогда больше не работали вместе.
В конце 1913 года Бирс отправился в Мексику в качестве наблюдателя или участника мексиканской гражданской войны между Панчо Вильей и Венустиано Каррансой. Данцигер (теперь под фамилией де Кастро) жил в Мексике с 1922 по 1925 год, где работал редактором еженедельной газеты. В 1923 году ему удалось побеседовать с Вильей, и тот заявил, что выгнал Бирса из своей резиденции, потому что тот начал расхваливать Каррансу. Позже тела Бирса и одного чернорабочего якобы обнаружили на обочине дороги. (Данная версия смерти Бирса ничем не подтверждена.) В American Parade за октябрь 1926 года вышла статья де Кастро под названием «Каким на самом деле был Амброз Бирс», в которой он поведал об их совместной работе над «Монахом» и о поисках Бирса в Мексике. Далее тему развил Боб Дэвис, бывший редактор All-Story, – его статья появилась в New York Sun от семнадцатого ноября 1927 года.103
Как раз после этого де Кастро связался с Лавкрафтом. Поскольку его имя было на слуху, он решил, что самое время извлечь выгоду из тесного знакомства с Бирсом. Де Кастро был знаком с Сэмюэлом Лавмэном, который и рекомендовал ему обратиться за помощью к Лавкрафту и попросить того «посмотреть пару моих работ, к сожалению, нуждающихся в редактуре»104. Речь шла о двух проектах: мемуарах о Бирсе, в частности затрагивающих тему сотрудничества по написанию «Монаха» и попыток де Кастро отыскать какую-либо информацию о том, что случилось с Бирсом в Мексике, и сборнике рассказов «В исповедальне».
Ответ Лавкрафта не сохранился. Предположительно в письме к де Кастро он указал расценки на редактирование в зависимости от вида работ (от простой вычитки и комментирования до небольшой редакторской правки и полного переписывания текста). Не совсем ясно, совпадают ли эти ставки с теми, что он указывал в последующие годы (полный список можно найти в письме к Ричарду Ф. Сирайту от тридцать первого августа 1933 года). На письме от де Кастро от пятого декабря 1927 года, вместе с которым он прислал один из своих рассказов, Лавкрафт сделал следующие пометки:
0,50 за стр. непечатную
0,65 печатная
Этот рассказ 16,00 непечатный
20,00 печатный
(выше) Пересмотренная ставка
1,00 за стр. непечатную
1,15 ««печатная105
В чем заключается разница между первой указанной ставкой и «пересмотренной», мне не известно. Возможно, имеется в виду рассказ де Кастро «Жертва науке». Как раз в то время Лавкрафт занимался его редактированием и дал истории другой заголовок, «Последний опыт Кларендона», а в Weird Tales за ноябрь 1928 года она вышла под названием «Последний опыт». За эту работу Лавкрафт действительно получил шестнадцать долларов106 (а за публикацию рассказа журнал заплатил де Кастро сто семьдесят пять долларов), только вот объем у произведения был другой – не тридцать две страницы (в изначальной печатной версии), как следует из указанной Лавкрафтом суммы. Говард с горечью жаловался на «ничтожный чек»107, полученный им за редакторскую работу, хотя, вероятно, отчасти в этом была и его вина: он с самого начала назвал де Кастро сумму в шестнадцать долларов и стеснялся повысить ее, даже когда объем произведения приблизился к двадцати тысячам слов.
«Последний опыт» – одна из худших работ среди редакторских правок Лавкрафта. В рассказе изложена мелодраматическая история Альфреда Кларендона – врача и главы тюремной больницы Сан-Квентин (Калифорния), который пытается создать антитоксин против черной лихорадки. Он попал под влияние могучего злого мага Сурама, создавшего «неземную» болезнь, чтобы поработить человечество. Обо всем этом рассказывается очень церемонно и напыщенно, а еще больше история страдает от полного отсутствия живых и запоминающихся персонажей (если таковые, конечно, вообще могут существовать в рамках настолько банального сюжета), ведь создание словесных образов было самым слабым местом в литературном арсенале Лавкрафта. В частности, романтическая линия между сестрой Кларендона Джорджиной и Джеймсом Далтоном, губернатором Калифорнии, вышла невероятно слабой. (У самого де Кастро, само собой, дела обстояли еще хуже.)
Отметим, что в оригинальном рассказе де Кастро не было никаких сверхъестественных элементов. Он сочинил растянутую мелодраматично-приключенческую историю об ученом, который пытается найти лекарство от нового вида лихорадки (описанной без каких-либо подробностей). Репутация героя пошатнулась, когда его стали считать человеком, заинтересованным только наукой, а не человеческой жизнью. Лишившись последних пациентов, он просит сестру помочь в его стремлениях и преподнести себя «в жертву науке». Лавкрафт же сделал из нее мистическое произведением, сохранив при этом основу автора – Калифорния в качестве места действия, все те же персонажи (изменились только некоторые имена), поиск лекарства от новой лихорадки и (хотя теперь это уже не самый важный элемент кульминации) попытка Кларендона склонить сестру к тому, чтобы та пожертвовала собой. Лавкрафт не только заменил слабо прописанного помощника доктора Кларендона (который у де Кастро, кстати, звался «доктором Клинтоном») по имени Морт на более зловещую фигуру Сурама, но и добавил мотивации в поступки героев и вообще сделал рассказ более логичным. В этом и заключалась сильная сторона Лавкрафта. По сравнению с оригиналом де Кастро объем произведения увеличился в полтора раза, и хотя Лавкрафт отмечал, что «чуть не сошел с ума от тягучей монотонности этой нелепой истории»