71
Впоследствии Лавкрафт вычитал для де Кастро еще и третий рассказ. В конце 1930-х годов он сообщил: «…случайным образом я заполучил… три истории старины Дольфа»72, а позже добавил: «В рассказах, написанных для Адольфа де Кастро, я упомянул Йог-Сотота и Тсатхоггуа…»73 Как отмечал Роберт М. Прайс74, из этих заявлений мы можем сделать два следующих вывода: что Лавкрафт на самом деле продал (а не просто отредактировал) три рассказа и что в последнем из них встречается имя Тсатхоггуа. В каталогах периодических изданий (как общей направленности, так и посвященных «странному» жанру, фантастике и фэнтези) не нашлось никаких других опубликованных в то время произведений де Кастро, поэтому можно предположить, что рассказ удалось продать изданию (естественно, не Weird Tales), которое закрылось еще до того, как его успели напечатать. Сомневаюсь, что это утерянное произведение было литературным шедевром.
Осенью 1929 года Лавкрафт и Дерлет вступили в спор, выбирая лучшие «странные» рассказы. Возможно, это было связано с дипломной работой Дерлета (на тему «Англоязычная „странная“ проза после 1890 года», работа была дописана в 1930 году и опубликована в новом любительском журнале У. Пола Кука Ghost за май 1945 года), однако в любом случае их дискуссия неожиданно привлекла довольно широкую аудиторию. В письме от шестого октября Лавкрафт оценил около десяти или двенадцати рассказов, выбранных Дерлетом в качестве лучших: некоторых претендентов одобрил, с другими же не согласился (Дерлет к тому времени уже стал ярым поклонником рассказа «Изгой»). Вскоре после этого в спор вступил Фрэнк Лонг, а в середине ноября Лавкрафт писал Дерлету:
«На днях в ежедневной колонке местного журнала литературный редактор завел разговор о самых „странных“ рассказах и представил до того банальную подборку, что я не удержался и написал ему, приложив копии со списками лучших рассказов в жанре ужасов, составленными тобой и Белнэпом (свои произведения я вычеркнул). В ответ редактор попросил разрешения прилюдно обсудить этот вопрос в колонке, упомянув наши имена – твое, мое и Белнэпа, – и я согласился»75.
Речь идет о Бернарде Келтоне Харте, который вел в Providence Journal ежедневную (не считая воскресенья) колонку «Интермедия», посвященную в основном литературным вопросам, но не только. Подписывался он Б. К. Харт и в своих колонках опубликовал списки лучших «странных» рассказов по мнению каждого из трех авторов. Вот список работ Лавкрафта (вышел в номере от двадцать третьего ноября):
«Ивы» Алджернона Блэквуда
«Повесть о белом порошке» Артура Мэкена
«Белые люди» Артура Мэкена
«Роман о Черной печати» Артура Мэкена
«Падение дома Ашеров» Эдгара Аллана По
«Дом звуков» М. Ф. Шила
«Желтый знак» Роберта У. Чэмберса
Также он отмечал следующие произведения:
«Граф Магнус» М. Р. Джеймса
«Смерть Альпина Фрейзера» Амброза Бирса
«Подобающая обстановка» Амброза Бирса
«Тетушка Ситона» Уолтера де ла Мара
Примерно такая же подборка появилась под заголовком «Любимые „странные“ рассказы Г. Ф. Лавкрафта» в Fantasy Fan за октябрь 1934 года. Несмотря на большое количество работ Мэкена, из этих рассказов можно было бы составить отличную антологию.
Лавкрафту эта публикация понравилась. Обычно он не любил настойчиво заваливать редакторскую колонку письмами, ведь, по его мнению, это походило на саморекламу и выглядело незрело. Правда, примерно в то же время Лавкрафт был вынужден вступить в активную переписку по куда более важному делу, чем обсуждение «странной» литературы. Весной того года объявили, что старые склады на Саут-Уотер-стрит скоро снесут, а на их месте построят новый городской архив (рядом с прекрасным зданием суда в неогеоргианском стиле, построенном в 1928–1933 годах на углу Колледж-стрит и Норт-мэйн-стрит). Еще тремя годами раньше Лавкрафт отправлял письмо, в котором восхвалял старинные чудеса Провиденса, особенно отмечая именно эти строения («бесподобный ряд ярких складов 1816 года на Саут-Уотер-стрит»76). Данное послание, датированное пятым октября 1926 года, напечатали в Sunday Journal от десятого октября. Потрясенный новостью о предстоящем сносе зданий, двадцатого марта 1929 года он написал длинное письмо (озаглавленное «Старый кирпичный ряд» и опубликованное в Providence Sunday Journal от двадцать четвертого марта в сокращенном виде под названием «Спасем старый кирпичный ряд»), обращаясь к городской администрации с отчаянной просьбой не разрушать склады. Лавкрафт бранил тех, кто назвал их «ветхими развалюхами», однако именно в таком состоянии и находились эти постройки, и поскольку реставрация колониальных зданий Провиденса начнется только спустя десятилетия, других вариантов, кроме как снести склады, на тот момент не было. Двадцать четвертого сентября городской совет вынес окончательное решение о сносе77. Лавкрафт старался не унывать и попросил Мортона тоже отправить письмо в Providence Sunday Journal. Мортон написал его семнадцатого декабря (опубликовали письмо двадцать второго декабря), хотя Лавкрафт, должно быть, уже понимал, что ничего не изменишь.
В качестве финального хода Лавкрафт решил прибегнуть к поэзии. Он давно не практиковался в сочинении стихов и все-таки двенадцатого декабря написал трогательное стихотворение из двенадцати строф «Ост-Индский кирпичный ряд»:
На этих подоконниках держится свет дома;
Это связывает нас с прошлым;
Гавань старых духов, бродящих в поисках чего-то
По длинным мрачным проходам к знакомому берегу.
Они сохраняют очарование, накопленное годами,
Как коралл, берут его из нашей жизни, нашего
прошлого, нашей земли;
Красота, знакомая и дорогая мечтателям,
Но взгляд жестоких глаз ничего не понимает.
Зная, что конец близок, Лавкрафт делает следующий вывод:
Что ж, если огрубевшему веку должно выдернуть
Эти бриллианты из наряда старого города,
Полагаю, прибрежные улицы навсегда примут
На удивление опустевший и задумчивый вид.
Это стихотворение вышло в Providence Journal под названием «Кирпичный ряд» восьмого января 1930 года и получило так много положительных откликов, что редактор лично сообщил об этом Лавкрафту78, однако было уже слишком поздно. Приблизительно тогда же склады снесли, а вот городской архив, по иронии судьбы, так и не построили. Вместо этого здесь разбили парк в память о Генри Б. Гарднере – младшем, юристе из Провиденса.
Стихотворение «Ост-Индский кирпичный ряд» Лавкрафт сочинил в разгар неожиданного всплеска поэзии в конце 1929 года. Примерно за год до того появилось отличное «странное» стихотворение «Лес» (Tryout, январь 1929 года), в котором рассказывалось о вырубке старого леса ради строительства города:
Пусть падут леса, но мрак никуда не исчез,
И вот на месте, где горделиво стоял город,
В трепещущем рассвете не разглядеть ни одного камня —
Одна только чернота старинного леса.
Возможно, это всего лишь исправленная версия таких ранних поэтических работ с пугающими элементами, как «Изъезженная дорога» и «Заклятый враг», зато написана она умело, и, что еще более важно, здесь Лавкрафт наконец-то начинает применять принципы живого языка поэзии, которым учил Элизабет Толдридж и других.
Еще одно стихотворение, написанное, по всей вероятности, летом79, стало предвестником поэтического наплыва в конце года. Это пародийные эпические стихи объемом в двести двенадцать строк под названием «Послание к достопочтенному г-ну Морису Уинтеру Моу, эсквайру Зитополиса на Северо-Западной территории американских владений Его Величества», которые написаны одновременно и как рифмованное послание к Моу (слово «Зитополис» составлено из греческих корней и дословно означает «Пивной город», намекая на город Милуоки, известный своими пивоварнями), и как прославление 1904 года. Стихотворение, видимо, предназначалось для памятного буклета в честь двадцатипятилетия окончания Университета Висконсина (то есть для встречи выпускников 1904 года), однако буклет обнаружить не удалось, поэтому не могу сказать, напечатали ли там это произведение. Эти стихи в очередной раз подтверждают, что теперь Лавкрафт стал использовать свои некогда любимые героические двустишия в целях самопародии.
Со стихотворения «Аванпост» начинается новая волна поэтического творчества. Стихи оказались не самыми удачными, и Фарнсуорт Райт отказался их публиковать из-за большого объема (тринадцать четверостиший)80. В стихотворении рассказывается о дворце в Зимбабве, где живет «великий король, который боится мечтать». Вдохновили Лавкрафта истории Эдварда Ллойда Секриста, на самом деле побывавшего в Африке на руинах Зимбабве. Как-то вечером в мае 1929 года Лавкрафт повстречался с Секристом в Вашингтоне:
«…и он показал мне всяческие диковинки, включая редкие породы деревьев, шкуры носорогов и тому подобное. Самым интересным предметом был доисторический, грубовато вырезанный идол в виде птицы, которого он нашел неподалеку от загадочных руин Зимбабве (среди остатков исчезнувшей и неизвестной нам расы и цивилизации) в джунглях, по виду он напоминал громадных птиц, нарисованных на стенах этого непостижимого и будоражащего фантазию города. Я сделал набросок идола, ведь от одного его вида у меня сразу появилось множество идей для развития „странных“ сюжетов»81.
В стихотворении не упоминаются никакие птицы или идолы в форме птиц, и все-таки я не сомневаюсь, что хотя бы отчасти оно вдохновлено беседами с Секристом.
И тут снова всплывает фигура Б. К. Харта. Обсуждение «странной» прозы уже почти затихло, когда он вдруг наткнулся на сборник Харре «Бойся темноты!», в котором был опубликован «Зов Ктулху». Рассказ ему понравился, и Харт с изумлением обнаружил, что и сам когда-то жил на Томас-стрит, 7, где по сюжету обитает Уилкокс. В номере газеты от тридцатого ноября в своей колонке Харт сделал вид, будто обиделся («Не верю. Моих собственных призрачных теней, исчезающих с восходом солнца, вполне достаточно для Томас-стрит, и я отказываюсь поверить в существование этих гигантских зловещих тварей из другого мира»), после чего пригрозил: «…я не успокоюсь, пока не объединю силы с духами и упырями и в отместку не схвачу хотя бы одного большого и неизменно появляющегося призрака на пороге его собственного дома на Барнс-стрит… пожалуй, я научу его стонать и бряцать цепями каждую ночь ровно в три часа»