«Чтобы от всего этого избавиться, необходимо перестать брать материал из художественной литературы и подвергать каждое событие рассказа тщательной проверке, задаваясь вопросом: а случается ли такое в обычной жизни? Любой автор должен обращать внимание на прозаичность ежедневного существования… Именно из этих знаний, а не из воспоминаний о прочитанных романах и историях из журналов и нужно заимствовать материал для качественной литературы».
Смахивает на улучшенный вариант какой-нибудь статьи Лавкрафта из «Отдела общественной критики», хотя теперь он, будучи автором прозы, может говорить на основании собственного опыта. Чем он оправдывал свои «странные» произведения, события которых никак уж нельзя отнести к «обычной жизни», – это тема для отдельной дискуссии.
В 1930 году традиционные весенне-летние путешествия Лавкрафта начались в конце апреля. Он хотел попасть в Чарлстон, штат Южная Каролина, и двигался туда практически без остановок – не заехал даже в Нью-Йорк, если судить по отсутствию открыток и писем оттуда. Днем двадцать седьмого апреля он добрался до Ричмонда, а заночевал в Уинстон-Сейлеме, штат Северная Каролина. Двадцать восьмого апреля Лавкрафт уже был в Колумбии, штат Южная Каролина, сидел в Кэпитол-парке и был совершенно очарован атмосферой юга, хотя город оказался «не колониальным, а, скорее, довоенным[8]». Сельскую местность он назвал «на удивление безобразной и отталкивающей», хотя отдельные деревушки все-таки были «невыразимо старомодными»105. Правда, сельские виды Лавкрафт наблюдал лишь из окна автобуса.
Впрочем, это было лишь предвкушением грядущих радостей. Чуть позже, двадцать восьмого числа, Лавкрафт сел на другой автобус и отправился прямиком в Чарлстон. Ни одного письма к Лиллиан до шестого мая, как ни странно, не сохранилось, зато из открытки, посланной Дерлету двадцать девятого апреля, можно понять, что испытывал Лавкрафт:
«Наслаждаюсь необычайно удивительной обстановкой – с точки зрения и природы, и архитектуры, и истории, а также климата. Ничего подобного я в жизни не встречал! Трудно описать увиденное, кроме как с помощью восклицательных знаков. Если б я не был так сильно привязан к Новой Англии, мигом перебрался бы сюда… Собираюсь пробыть здесь, пока не кончатся деньги, даже если ради этого придется сократить оставшуюся часть поездки»106.
Лавкрафт оставался в Чарлстоне до девятого мая и осмотрел все, что только мог, а достопримечательностей в этом городе немало. Чарлстон и в наши дни считается одним из самых хорошо сохранившихся колониальных оазисов восточного побережья, а все благодаря активному движению за реставрацию и сохранение наследия. Во времена Лавкрафта некоторые колониальные здания находились в полуразрушенном состоянии, теперь же город выглядит куда более притягательно. Почти все места, упомянутые Лавкрафтом в подробном описании путешествия («Рассказ о Чарлстоне», 1930), до сих пор существуют. Есть лишь некоторые исключения: например, как и в случае с «Кирпичным рядом» в Провиденсе, здесь снесли старые склады на Ист-Бэй-стрит, а вместо них построили детские площадки. Приют для детей-сирот (1792) на Кэлхун-стрит тоже не сохранился, и на его месте теперь находится административное здание Чарлстонского колледжа, а место Старого дома для собрания квакеров на Кинг-стрит (сгоревшего в 1861 году) сейчас занимает крытая автостоянка (!). Из относительно недавних потерь стоит отметить здание «Юношеской христианской ассоциации» на Джордж-стрит, где наверняка останавливался Лавкрафт, и гостиница «Тимрод» на Митинг-стрит. А вот отель «Фрэнсис Мэрион» на Мэрион-сквер, открытый в 1924 году, отремонтировали в 1990-х годах, и теперь это одна из лучших и наиболее дорогих гостиниц города.
В рассказе о поездке Лавкрафт не только подробно описывает историю города (а также архитектуру Чарлстона, сады, кованые ворота и громкие возгласы уличных торговцев, в основном чернокожих), но и предлагает план пешей экскурсии, оптимистично заявляя, что ее можно совершить всего за один день (у меня получилось, хотя на прогулку ушло целых семь часов с несколькими перерывами на отдых). В его план включены все знаменитые старинные места Чарлстона (здания, построенные до Гражданской войны), маршрут плавно идет от одной достопримечательности к другой. Однако Лавкрафт не добавил в экскурсию некоторые живописные места, которые не являются колониальными (например, западную оконечность Саут-Бэттери), и отдаленные районы вроде Форт-Самтер, Форт-Молтри на Острове Салливана, Цитадели и так далее, хотя сам он, полагаю, там побывал. Он понял, что самый центр колониального Чарлстона – это относительно небольшая территория к югу от Брод-стрит между Легэр и Ист-Бэй, где проходят такие великолепные улицы, как Трэдд, Черч, Уотер и им подобные, а переулки этого района – Бедонс-элли, Столлс-элли, Лонгитюд-лейн и Сент-Майклс-элли – заслуживают отдельной экскурсии. Если пойти дальше на север, то на участке между Брод- и Кэлхун-стрит появится послереволюционная и довоенная архитектура, хотя правительственным и деловым центром города до сих пор остается пересечение Брод-стрит и Митинг-стрит. К северу от Кэлхун-стрит для любителя старины нет почти ничего интересного. Естественно, даже в колониальных или полуколониальных районах чувствуется вторжение современности: к примеру, на Кинг-стрит, что расположена между Хэселл- и Брод-стрит, теперь сплошь антикварные лавки и торговые центры, на Митинг-стрит к северу от Брод-стрит полно гостиниц для туристов, а северные участки Ист-Бэй тоже ужасно осовременены. Правда, даже новые здания в Чарлстоне гармонируют с колониальной атмосферой, и я видел лишь несколько странных образчиков современной архитектуры, которые совершенно не вписываются в обстановку.
Кое-какие даты строительства зданий и церквей, указанные Лавкрафтом в записях о путешествии, ошибочны, хотя дело, возможно, в том, что в последние шестьдесят лет были проведены более тщательные исследования этих мест. Лавкрафт в основном пользовался путеводителем «Прогулки по улицам Чарлстона, штат Южная Каролина» Мириам Белланджи Уилсон (1930), а это не самый авторитетный источник. Многие из построек, которые понравились Говарду, на самом деле возведены раньше, чем он думал, что его наверняка бы порадовало.
Чарльстон – вроде Провиденса, только на юге: пусть вдоль улиц растут небольшие пальмы, дома здесь практически такие же, как на Колледж-Хилл, или даже более роскошные. Одним этим уже можно объяснить, почему город так заворожил Лавкрафта: вроде бы все вокруг неизвестное, однако с подобной архитектурой и общей атмосферой он знаком всю жизнь. Впрочем, дело не только в этом. В Чарлстоне (как считал сам Лавкрафт) ощущается целостность с прошлым: город представляет собой не просто музей под открытым небом, как Салем или даже Ньюпорт, а преуспевающий суетливый центр торговли и общения. В своем рассказе о поездке Лавкрафт неоднократно подчеркивал это обстоятельство:
«…Чарлстон по-прежнему остается Чарлстоном, и знакомая нам культура и уважение все еще живы там… В городе все так же господствуют семьи первопоселенцев – Ретты, Изарды, Принглы, Буллы, Хьюгеры, Рэвенелы, Маниголты, Дрейтоны, Стоуни, Ратледжи и так далее, они сохраняют истины и ценности истинной цивилизации, в которой существует устоявшееся соглашение между людьми и природой… Бизнес не лишился человечности из-за высоких скоростей и строгого расписания, люди не забывают об учтивости и действуют не спеша. Главный местный стандарт – качество, а не количество, и тут пока не нашлось применения современному фетишу «максимальной прибыли», получаемой ценой всего, ради чего эту прибыль вообще стоит получать, ценой жизни, которую стоит сохранить… Чем больше я наблюдаю за Чарлстоном, тем сильнее убеждаюсь, что на данный момент это последний по-настоящему цивилизованный город в Соединенных Штатах».
Странно слышать такое от человека, страстно любившего родной город, и дело тут вовсе не в первоначальных впечатлениях Лавкрафта от столь прекрасного места: он будет повторять эти слова и в более поздние годы, а во время всех последующих путешествий по югу обязательно заглянет в Чарлстон хотя бы на несколько дней, даже если на то едва хватало средств. Если бы не сильная привязанность к родным местам, он бы туда, наверное, переехал.
Девятого мая Лавкрафт неохотно оставил Чарлстон и отправился в Ричмонд, где пробыл около десяти дней. В библиотеке он сумел найти книгу Мэри К. Филлипс «Эдгар Аллан По, человек» (1926), в которой давалось множество справочной информации о местах в Ричмонде, связанных с По (правда, «Израфел» Херви Аллена быстро затмил работу Филлипс). Лавкрафт прилежно отыскал все достопримечательности, а также вновь посетил Храм По, где он уже бывал годом ранее.
Тринадцатого мая он направился в еще одно колониальное местечко – городок Питерсберг, что в пятнадцати милях к югу от Ричмонда. Лавкрафт пришел в бешенство, узнав, насколько безразлично здесь относятся к историческим достопримечательностям – в городе не было ни путеводителя, ни даже карты! В организации пешей прогулки ему помогли два «болтливых и многое знающих»107 старика. Лавкрафт также осмотрел место Битвы при Питерсберге (осада города началась в середине июня 1864 года и достигла наивысшей точки второго апреля 1865 года, в результате чего неделю спустя Конфедерации пришлось сдаться), а экскурсию для него провел восьмидесятилетний ветеран-конфедерат, поступивший на военную службу, когда ему было всего четырнадцать лет. Ближе к вечеру Лавкрафт вернулся в Ричмонд и посмотрел в театре Лирик спектакль по пьесе Шеридана «Соперники». Пьесу он знал так хорошо, что сразу заметил: в двух местах оригинальный текст сократили.
В дороге Лавкрафт был вынужден экономить. Уондри рассказывает, как Говард обходился без услуг прачечной: «Брюки он аккуратно клал на кровать и зажимал между матрасами, чтобы за ночь разгладились все складки. С рубашки снимал воротничок, стирал его, затем заворачивал в полотенце, а сверху прижимал Библией – и к утру воротник был как новенький»