Dragnet за февраль 1929 года. Дерлет попросил Лавкрафта написать редактору Dragnet рекомендательное письмо, чтобы в журнал чаще принимали его работы. Лавкрафт добродушно согласился и в послании к редактору (опубликовано в номере за апрель 1929 года) отметил, что «„Солар Понс“ достоин занять место в ряду образцовых детективных историй». В Dragnet появился лишь еще один рассказ из этой серии, но карьера Понса уже взлетела, и впоследствии его приключения растянутся на шесть сборников рассказов, одну повесть и различные дополнительные материалы. В начале 1930-х годов Дерлет придумал еще одного героя-детектива, судью Пека, и написал о нем три романа подряд: «Человек на четвереньках» (1934), «Трое погибших» (1935) и «Знак страха» (1935). Лавкрафт догадался, кто убийца, на страницах 32, 145 и 259 соответственно.
Однако Дерлет, подобно двуликому Янусу, одновременно с этими низкопробными произведениями писал и серьезные наброски для небольших изданий о природе и человеческой личности, причем писал бесплатно, начиная примерно с 1929 года. Именно этими работами (включая роман «Юные годы», после множества корректировок вышедший под названием «Весенний вечер» в 1941 году) Дерлет надеялся пробиться в массовую литературу, и в период незадолго до и после смерти Лавкрафта у него это получалось.
Первым серьезным творением Дерлета, изданным в виде книги, стало «Сборище ястребов» (1935) – цикл из четырех взаимосвязанных повестей о разных людях и семьях из Сок-Прери, штат Висконсин, где рассказчиком выступает мальчик по имени Стивен Грендон (это один из псевдонимов Дерлета), наблюдающий за происходящим вокруг вместе со своим дедушкой-врачом. «Сборище ястребов» – проницательная работа, достойная любого автора, желающего занять место в мире популярной литературы. Устами одного из своих персонажей Дерлет, по всей вероятности, говорит о том, что подталкивает его к писательству:
«Каждой весной смотреть, как покрывается зеленым земля, как возвращаются птицы, как небо приобретает более нежный голубой оттенок, с каждым вдохом вдыхать новую жизнь; каждое лето видеть, как зеленеет и созревает зерно, косить и складывать снопами душистое сено, дремать, когда разморит на жаре; каждой осенью собирать плоды с поникших под их тяжестью ветвей, наблюдать за тем, как листья становятся красными, потом коричневыми, а затем опадают, накрывая землю, смотреть, как улетают птицы; каждой зимой глядеть на поля и бескрайние холмы, усыпанные мягким белым снегом, находить банальные детали в унылых серых днях этой чудесной, прекрасной жизни. Это и есть моя жизнь. Больше мне ничего не надо. Я пишу. Как я могу не писать? О том, как в апреле среди холмов гуляет ветер, как в мае фиалки расцвечивают землю, как весенняя ночь успокаивает тебя в своих добрых объятиях. Все это наполняет мою жизнь»41.
Звучит впечатляюще, но и это еще не главное преимущество серьезных работ Дерлета. И в «Сборище ястребов», и в других произведениях того периода он проявляет изумительные способности в изображении характера персонажей и эмоционального напряжения в дружных сельских семьях. Еще в 1932 году Лавкрафт писал Э. Хоффману Прайсу:
«Только посмотрите, что вытворяет Дерлет: этот крепкий молодой эгоист двадцати трех лет от роду на время действительно превращается, в психологическом смысле, в восьмидесятипятилетнюю грустную старушку и со всей естественностью описывает ее мысли, чувства, предрассудки, взгляды, страхи, чем она гордится, как разговаривает. А потом раз – и он уже пожилой врач, или маленький мальчик, или сходящая с ума молодая мать, и каждый раз он с таким понимаем вникает в героя, что на мгновение кажется, будто он разделяет все его интересы, мнения, трудности и манеру речи, забыв о соответствующих качествах Августа Уильяма Дерлета»42.
Лавкрафт, безусловно, завидовал умению Дерлета так выписывать персонажей, поскольку у него эта задача как раз вызывала наибольшие сложности. Он прочитал повести из цикла «Сборище ястребов» еще в 1932 году и предложил несколько мелких правок касательно выбранных фраз и мотивации героев, но Дерлет их отверг (как прежде отвергал изменения, которые Лавкрафт предлагал внести в его «странные» и детективные рассказы), хотя некоторые замечания Говарда были справедливы.
Лавкрафт начал читать «Юные годы» в 1929 году, однако нам неизвестно, сильно ли окончательный вариант («Весенний вечер») отличается от предыдущих черновых набросков Дерлета. Судя по комментариям Лавкрафта, то был роман воспоминаний, написанный в манере Пруста, однако в «Весеннем вечере» осталась только история молодых влюбленных, перемежающаяся совсем небольшим количеством вставок с псевдопотоком сознания, которые, вероятно, читал Говард. На мой взгляд, в финальном виде роман уступает «Сборищу ястребов», хотя после выхода эту книгу назвали значительным вкладом в американскую литературу, а Дерлета признали блестящим романистом (на тот момент ему было всего тридцать два года). Правда, по мнению большинства критиков и читателей, Дерлет не оправдал их дальнейших надежд, и после Второй мировой войны его репутация заметно пошатнулась.
Коллеги Лавкрафта не только публиковались во многих бульварных журналах, но и писали произведения под влиянием его творчества, а также закладывали основы для развития «Мифов Ктулху». После смерти Лавкрафта движение возглавит Август Дерлет, однако на тот момент мифологию в основном формировали Смит, Говард, Уондри и Блох.
Не стану утомлять вас упоминанием имен и множества перекрестных ссылок из произведений Лавкрафта и его коллег; еще в 1930 году некоторые читатели Weird Tales начали подозревать, что все эти авторы черпают информацию из какой-то существующей мифологии. В действительности соратники Лавкрафта начали создавать собственные псевдомифологические циклы, которые пересекались с его творчеством благодаря взаимному цитированию и отсылкам. Без задумки Лавкрафта ничего бы этого не было, так как коллеги всего лишь следовали его примеру, при этом нельзя не отметить некоторые оригинальные идеи. К примеру, Кларк Эштон Смит придумал мага Эйбона (написавшего «Книгу Эйбона»), город Коммориом, бога Цатоггуа и тому подобное, авторству Фридриха Юнцта принадлежат «Безымянные культы» («Unaussprechlichen Kulten»), Блоху – «Тайны червя» Людвига Принна («De Vermis Mysteriis») и так далее.
Главным подражателем Лавкрафта по стилю и манере письма в то время был Уондри, хотя никакого ощутимого вклада в мифологию он не внес. Таким образом, рассказ «Древесные люди М'бва»
(Weird Tales, февраль 1932 года) относится к «Мифам Ктулху» несмотря на то, что в нем не упоминаются никакие книги, места или существа из этого цикла. Зато там встречается некий «мастер Бурлящего потока», который «пришел из другой вселенной, из другого измерения»43, а это навевает мысли об «Ужасе Данвича». Рассказ «Колдуны» про перенос разума (Argosy, второе мая 1936 года), вероятно, написан под вдохновением от «Твари на пороге» или «За гранью времен». В «Хрустальной пуле» (Weird Tales, март 1941) речь идет о крупном, похожем на пулю объекте, который сваливается с неба на ферму – прямо как в «Цвете из иных миров».
Роберт И. Говард иногда пытался подражать космизму Лавкрафта, но не очень удачно. Как вам такой напыщенный отрывок из «Пламени Ашшурбанипала» (Weird Tales, декабрь 1936):
«Земля не всегда принадлежала человечеству, до его прихода здесь обитали Существа, а теперь остались лишь немногие пережитки страшно древних эпох. Быть может, в наши дни сферы внеземных измерений оказывают невидимое давление на нашу материальную вселенную. Маги и прежде призывали болтливых дьяволов и управляли ими с помощью своих чар. Вполне разумно предположить, что ассирийский волшебник способен вызвать из земли демона и заставить его отомстить за себя или охранять создание, еще раньше явившееся из Ада»44.
Получилась невольная пародия на Лавкрафта, какими впоследствии будет грешить и Дерлет.
Пожалуй, самым интересным его последователем стал Блох. Многие его рассказы, написанные в середине 1930-х годов, так насыщены влиянием Лавкрафта, местами даже неосознанным, что оно просматривается даже в мельчайших деталях. Например, в «Кладбищенском ужасе» (Weird Tales, июнь 1936 года) говорится, что на ведущих в склеп ступенях не было пыли, что отсылает нас к коридорам древнего города в «Хребтах безумия», где тоже не остались ни пылинки после того, как по ним прошелся шоггот. В «Твари из склепа» (Weird Tales, июль 1937 года) действие происходит в Аркхэме, а в тексте рассказа встречаются очевидные намеки на «Грезы в ведьмовском доме» Лавкрафта. Также источниками влияния можно назвать «Тень над Инсмутом» (пережив нечто ужасное, рассказчик обращается за помощью к федеральному правительству) и, вероятно, «Страшного старика», так как у Блоха преступников, поляка и итальянца, похитивших мужчину, ждет ужасная судьба в подвале старого дома, а в истории Лавкрафта поляк, португалец и итальянец, пытаясь обокрасть Страшного старика, погибают от его же руки.
Лавкрафт немало помогал Блоху (без устали читал все рассказы, которые тот присылал в период с 1933 по 1935 год, и к каждому оставлял подробный комментарий), однако редактированием его работ практически не занимался. В июне 1933 года Лавкрафт «внес пару изменений»45 в рассказ «Безумие Люциана Грея», который приняли к публикации в Marvel Tales, но в итоге так и не напечатали. Текст не сохранился. Согласно анонсу в Marvel Tales, это была «странная фантастическая история о том, как художнику пришлось написать картину… откуда появилось нечто ужасное». Описание сюжета сразу напоминает «Модель Пикмана». Над рассказом «Водяной» в ноябре 1933 году Лавкрафт потрудился больше:
«Я с величайшим интересом и удовольствием прочитал „Водяного“ и возвращаю его с некоторыми заметками и исправлениями… Изменения (надеюсь, вы сумеете разобрать мой почерк) связаны либо с упрощением многословных фраз с целью добиться более прямолинейного и мощного выражения мысли, либо с попытками придать больше яркости, естественности и правдоподобности