а) на лиц, находящихся в лагерях военнопленных, — по справкам, представленным Управлением по делам военнопленных НКВД СССР;
б) на лиц арестованных — по справкам из дел, представляемым НКВД УССР и НКВД БССР.
Рассмотрение дел и вынесение решения возложить на "тройку" в составе Меркулова, Кобулова, Баштакова».
Меркулов и Кобулов — заместители Берии. Леонид Фокиевич Баштаков, бывший счетовод-конторщик, был произведен в майоры госбезопасности и назначен начальником 1-го спецотдела НКВД (учет и статистика). К концу мая расстреляли 21 857 человек.
Докладная записка наркома внутренних дел Л.П. Берии И.В. Сталину о применении высшей меры наказания к бывшим польским офицерам, чиновникам, помещикам, полицейским, разведчикам, жандармам, осадчикам и тюремщикам, заключенным в лагерях для военнопленных НКВД СССР и тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии. 5 марта 1940
Подлинник. Машинописный текст. Подписи — автографы Л.П. Берии, И.В. Сталина, К.Е. Ворошилова, В.М. Молотова, А.И. Микояна. [РГАСПИ. Ф. 17. Оп.166. Д. 621. Л. 130–133]
Цифра указана в еще одном архивном документе: это написанное от руки в марте 1959 года особо секретное письмо председателя КГБ Александра Николаевича Шелепина первому секретарю ЦК КПСС Хрущеву.
13 апреля 1943 года берлинское радио сообщило, что в деревне Катынь возле Смоленска немецкие оккупационные войска нашли тела нескольких тысяч польских офицеров, расстрелянных НКВД.
Через день, 15 апреля, глава польского правительства в изгнании Владислав Сикорский встретился с премьер-министром Англии Уинстоном Черчиллем. Сикорский сказал, что есть серьезные основания полагать, что поляки действительно убиты НКВД. Но Черчилля интересовало только одно — необходимость единых действий с Советским Союзом в борьбе против Германии.
Он не хотел слышать о Катыни:
— Если ваши офицеры мертвы, их уже не оживить. Не поддавайтесь на провокацию. Немецкая пропаганда пытается посеять рознь между союзниками. Да, большевики могут быть очень жестоки. Но в этом их сила, а она служит нашему общему делу, уничтожая немецкую силу.
Премьер-министр Великобритании У. Черчилль.
[РГАСПИ. Ф. 558. Оп.11. Д. 1692. Л. 1]
Уинстон Черчилль не хотел слышать о Катыни. Он сказал главе польского правительства в изгнании: — Если ваши офицеры мертвы, их уже не оживить. Черчилля интересовало только одно — необходимость единых действий с Советским Союзом в борьбе против Германии
Владислав Сикорский обратился к швейцарскому Международному комитету Красного Креста с просьбой провести независимое расследование.
20 апреля 1943 года «Правда» возмущенно ответила Сикорскому: в сорок первом, во время отступления Красной армии, поляки попали в руки нацистов, которые их расстреляли, а теперь устроили провокацию. 26 апреля Советский Союз разорвал отношения с эмигрантским правительством Польши.
Нацисты собрали в Катыни международную комиссию из судебных медиков и криминалистов. Приехали представители польского Красного Креста. Исследовав трупы, заявили: время смерти — весна сорокового.
Когда Смоленск был освобожден, в ответ на немецкую пропагандистскую кампанию создали комиссию под председательством Николая Ниловича Бурденко, главного хирурга Красной армии и первого президента Академии медицинских наук СССР. Комиссия доложила: поляков расстреляли немцы.
3 марта 1959 года председатель КГБ Шелепин предложил Хрущеву уничтожить учетные дела расстрелянных польских офицеров, которые для советских органов «не представляют ни оперативного интереса, ни исторической ценности. Вряд ли они могут представлять действительный интерес для наших польских друзей. Наоборот, какая-либо непредвиденная случайность может привести к расконспирации проведенной операции со всеми нежелательными для нашего государства последствиями. Тем более что в отношении расстрелянных в Катынском лесу существует официальная версия.
Для исполнения могущих быть запросов по линии ЦК КПСС или советского правительства можно оставить протоколы заседаний тройки НКВД СССР, которая осудила указанных лиц к расстрелу, и акты о приведении в исполнение решения троек. Эти документы незначительны и хранить их можно в особой папке».
Записка Берии Сталину, решение политбюро о расстреле от 5 марта 1940 года и письмо самого Шелепина хранились в запечатанном пакете в личном сейфе заведующего общим отделом ЦК КПСС Константина Устиновича Черненко. Получив повышение, он передал пакет в VI сектор общего отдела, который ведал архивом политбюро.
Документы показывали Юрию Владимировичу Андропову и Михаилу Сергеевичу Горбачеву, когда они становились генеральными секретарями. Горбачев передал пакет с этими документами президенту России Борису Николаевичу Ельцину в декабре 1991 года, когда происходила официальная передача власти. Ельцин распорядился предать документы гласности.
Главная военная прокуратура России возбудила уголовное дело Ne 159 «О расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД в апреле — мае 1940 г.».
С 17 марта 1992 по 2 августа 1993 года в соответствии с постановлением старшего военного прокурора Управления Главной военной прокуратуры работала комиссия экспертов во главе с директором Института государства и права Российской академии наук академиком Борисом Николаевичем Топорниным.
Вывод экспертов Главной военной прокуратуры:
«1. Материалы следственного дела содержат убедительные доказательства наличия события преступления — массового убийства органами НКВД весной 1940 г. содержавшихся в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях НКВД 14 522 польских военнопленных, которые 3 апреля — 19 мая направлялись партиями к месту расстрела и были расстреляны (выстрелами в затылок) в Катынском лесу, в тюрьмах УНКВД Смоленской, Ворошиловградской и Калининской областей и захоронены в коллективных могилах в Козьих горах, с. Медное Калининской области и в лесопарковой зоне г. Харькова. Это было установлено в ходе проводимых Главной военной прокуратурой летом 1991 г. эксгумаций…
Доказано также, что единым умыслом одновременно в тюрьмах НКВД Западной Белоруссии и Западной Украины были расстреляны 7305 поляков, в том числе около 1000 офицеров.
2. Расстрелы совершались на основании постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. по представлению НКВД СССР».
7 апреля 2010 года на траурном мероприятии и поминальной службе по случаю 70-й годовщины расстрела польских офицеров в Катыни самым неожиданным был момент, когда председатель правительства России Владимир Владимирович Путин и прилетевший из Варшавы премьер-министр Польши Дональд Туск преклонили колени перед мемориалом и поставили по свече перед венками. Потом поднялись и перекрестились.
Предвестьем этого события стал внезапный показ по российскому телевидению фильма «Катынь» знаменитого польского режиссера Анджея Вайды. Его отец-офицер, попавший в советский плен, тоже был расстрелян. Режиссер присутствовал на церемонии и сказал, что считает этот день «фантастичным».
В своей речи Путин сказал:
— Десятилетиями циничной ложью пытались замарать правду о катынских расстрелах.
Путин назвал виновников:
— Руководители тогдашних служб безопасности, НКВД, Берия… Сталин совершил этот расстрел, исходя из чувства мести. От этого совершенное деяние не перестает быть преступным…
Дмитрий Анатольевич Медведев, в те годы президент России, отметил:
— С нашей стороны все оценки даны. Катынская трагедия — это преступление Сталина и ряда его приспешников. Позиция российского государства по этому вопросу сформулирована.
26 ноября 2010 года Государственная дума Российской Федерации приняла заявление «О Катынской трагедии и её жертвах»:
«Семьдесят лет назад были расстреляны тысячи польских граждан, содержавшихся в лагерях для военнопленных НКВД СССР и тюрьмах западных областей Украинской ССР и Белорусской ССР. В официальной советской пропаганде ответственность за это злодеяние, получившее собирательное название Катынской трагедии, приписывалась нацистским преступникам. Эта версия долгие годы оставалась предметом подспудных, но от этого не менее ожесточенных дискуссий в советском обществе и неизменно порождала гнев, обиду и недоверие польского народа.
В начале 1990-х годов наша страна совершила важные шаги на пути к установлению истины в Катынской трагедии. Было признано, что массовое уничтожение польских граждан на территории СССР во время Второй мировой войны стало актом произвола тоталитарного государства, подвергшего репрессиям также сотни тысяч советских людей за политические и религиозные убеждения, по социальным и иным признакам».
Берлинская резидентура
2 декабря 1938 года, став наркомом внутренних дел, Берия поставил во главе внешней разведки одного из своих приближенных — Владимира Деканозова. Он не знал иностранных языков и никогда не был за границей. Деканозов получил спецзвание комиссара госбезопасности 3-го ранга.
Генерал-лейтенант Виталий Григорьевич Павлов, который в 60-е годы стал заместителем начальника внешней разведки, учился тогда в Центральной школе НКВД.
Павлов вспоминал, как курсантов собрали в конференц-зале:
«Незнакомый нам человек в форме комиссара государственной безопасности держал перед нами речь.
— Я, — сказал он, — Деканозов. Нарком Берия поручил мне курировать разведку.
Тут Деканозов сделал значительную паузу, чтобы мы, видимо, имели возможность проникнуться важностью его слов, а затем продолжал:
— Вы, как я вижу, вовсю готовитесь к работе в нелегальных условиях. Так вот, никуда вы не поедете, ваши фотографии и установочные данные уже находятся у иностранных разведок, куда их переправили враги нашего народа. Собирайтесь и будете работать в центральном аппарате Иностранного отдела.
Мы были потрясены. Особенно ошеломили слова об иностранных разведках. Если они проникли в центральный аппарат госбезопасности, знают все обо всех наших сотрудниках и самых секретных делах, то как же бороться с ними? Кроме того, обидно было бросать так хорошо начавшееся учение — ведь не было пройдено еще и половины подготовки.