Все ключевые документы бюро Берия или сам подписывал, или отправлял остальным на голосование вкруговую. Вот тогда начал складываться тандем Берия — Маленков. Они сблизились, и их тесное сотрудничество продлится целое десятилетие.
Сталин подчинил Оперативному бюро четырнадцать наркоматов. Отныне фактически Берия управлял всей промышленностью страны. Сегодня историки называют Оперативное бюро штабом, который позволил добиться экономической победы в Великой Отечественной.
Как действовал Лаврентий Павлович в роли руководителя советского военно-промышленного комплекса?
Последние месяцы 1941-го — самые тяжкие для военной промышленности за все годы Великой Отечественной. Заводы спешно эвакуировали на восток. Промышленности позарез нужен был уголь. Но в первый год войны 60 процентов мощностей по добыче угля остались на временно оккупированных территориях.
А угольная промышленность находилась в трудном положении и до войны. Управляющий делами правительства Яков Чадаев вспоминал, как еще в мирное время его вызвал Берия и дал срочное задание:
— Вот проект постановления по углю. Подпишите у заместителей председателя Совнаркома и быстрее выпускайте. Без задержки! Сегодня!
Когда Чадаев вошел в кабинет первого заместителя главы правительства Вознесенского, тот в присутствии работников Госплана читал вслух какой-то документ.
Николай Алексеевич поднял голову и спросил:
— Что-нибудь срочное?
— Да, срочное. Лаврентий Павлович просил вас проголосовать вот этот проект постановления по углю.
И положил перед ним текст.
Вознесенский глянул на него и сказал:
— Мне все уже доложили работники Госплана. Я не могу завизировать проект, в нем много спорных вопросов. Включите его в повестку дня заседания Комиссии по текущим делам.
Чадаев, попавший в трудное положение, честно объяснил, что Берия поручил ему сегодня же получить все визы замов и передать на подпись Сталину.
Вознесенский ответил, что проект постановления предусматривает выделение наркомату угольной промышленности большого количества материалов из резервного фонда Совнаркома. По многим позициям забирается подчистую почти весь резерв… Первый заместитель главы правительства повторил, что не может завизировать документ.
Вознесенский, чувствуя поддержку Сталина, решил, что может позволить себе противоречить Берии. Сильно ошибся. Симпатии вождя скоро улетучатся, а Лаврентий Павлович все помнил.
«Будто на казнь я шел к Берии, — вспоминал Яков Ермолаевич. — Он молча кивнул: докладывай, дескать. Я сказал, что Вознесенский проект по углю не завизировал и предлагает поставить его на обсуждение Комиссии по текущим делам».
Берия пришел в неописуемую ярость:
— Вы будете делать только то, что я прикажу! Выпускайте решение без визы Вознесенского!
Чадаев отправился к Молотову. Вячеслав Михайлович выслушал его и велел оставить проект постановления. И что же? Поздно вечером управляющий делами правительства получил от Поскребышева подписанный Сталиным документ.
Наркомом угольной промышленности сделали Василия Васильевича Вахрушева. Он начинал начальником Тульского уголовного розыска, в тридцать семь лет возглавил всю угольную отрасль, в 1943 году получил золотую звезду Героя Социалистического Труда.
Конец 1941-го был особенно тяжким для угольщиков. Оборудование, техника, инструменты выходили из строя, ломались, а заменить нечем. Конечно, сказалось и катастрофическое отсутствие профессиональных горняков, которые подлежали мобилизации в Красную армию. Добыча угля упала, соответственно, сократился выпуск вооружения.
Нарком Вахрушев вылетел в Кемерово, столицу Кузнецкого угольного бассейна. Собрал местное начальство и распорядился:
— Всех, кого можно, спускайте вниз в забой, пусть спина к спине рубят уголек.
Если шахта не выполняла план, инженерно-технических работников переводили на казарменное положение. Домой не отпускали. Ушел с шахты — дезертир; отправляли на фронт, в штрафной батальон.
Постановление ГКО СССР № 2515 «Об утверждении Оперативного бюро ГКО». 8 декабря 1942
Копия. Машинописный текст. [РГАСПИ. Ф. 644. Оп.2. Д. 116. Л. 56–57]
Многолетний председатель Госплана Байбаков вспоминал, как первый заместитель главы правительства Вознесенский вызвал его и Вахрушева. Речь шла о том, как обеспечить потребности фронта и тыла в топливе. Вознесенский требовал увеличить добычу угля.
— Но для этого нужны дополнительные материальные ресурсы! — в один голос ответили Байбаков и Вахрушев, отлично зная, что отрасль работает на пределе.
— Таких ресурсов у нас сейчас нет, и мы ничего дать вам не можем, — отрезал Вознесенский.
Вахрушев доказывал свою точку зрения. Вознесенский ему возражал. И вдруг Вахрушев, побледнев, вскочил со стула, схватил Вознесенского за лацканы пиджака и начал трясти. Байбаков опешил. Вознесенский тоже схватил своего разъяренного собеседника за лацканы и начал трясти. Они кричали друг на друга… С трудом удалось их разнять.
Вознесенского освободили от кураторства над угольной промышленностью. Постановлением ГКО на Берию возложили среди прочего обязанность «контролировать, планировать и обеспечивать всем необходимым угольную промышленность».
Лаврентию Павловичу пришлось прислушаться к горнякам, которые объясняли, что для увеличения добычи необходимо повысить зарплату шахтерам и улучшить их материально-бытовое снабжение, заняться техническим перевооружением шахт и обеспечить отрасль необходимой рабочей силой.
24 августа 1942 года Государственный комитет обороны принял постановление «О неотложных мерах по увеличению добычи угля в Кузбассе». Через год, 15 июня 1943 года, последовало еще одно постановление ГКО: «О мерах неотложной помощи шахтам Кузнецкого бассейна по увеличению добычи и улучшению качества коксующихся углей».
Отныне заказы угольных предприятий на инструменты и оборудование выполнялись вне очереди — наравне с военными. И в месяцы тяжелейших боев Государственный комитет обороны снял с фронта и направил в Кузбасс 27 тысяч шахтеров.
Работа в шахте была безумно тяжелой, жизнь — скудной и трудной. После начала войны в стране ввели карточки — на хлеб, крупу, сахар, кондитерские изделия, масло, мясо, рыбу, мыло, обувь и ткани. Существовало 114 различных норм и видов снабжения — в зависимости от места работы и должности.
Продовольственные карточки выдавали каждый месяц, промтоварные — раз в полгода. Они были не именные и при утере не возобновлялись. Хлеб продавался ежедневно — с половины седьмого утра. Пайку разрешалось выкупить на один день вперед. Просроченные талоны не отоваривались. Восемьсот граммов хлеба выдавали по рабочей карточке, шестьсот граммов — по карточке служащего. Детям и иждивенцам (пенсионерам и неработающим) полагалось всего четыреста граммов.
Докладная записка Л.П. Берии, Н.А. Вознесенского, В.В. Вахрушева И.В. Сталину о восстановлении угольных шахт Донбасса. (Утверждено постановлением ГКО СССР № 2925 от 22 февраля 1943 г.) 20 февраля 1943
Подлинник. Машинописный текст. Подписи — автографы Л.П. Берии, Н.А. Вознесенского, В.В. Вахрушева и И.В. Сталина. [РГАСПИ. Ф. 644. Оп.2. Д. 138. Л. 93–94]
На военных предприятиях рабочих стимулировали продуктами. Нарком вооружения Дмитрий Устинов вспоминал, как утверждал у Сталина планы.
— В первом абзаце надо указать, что производство противотанковых орудий имеет исключительное, подчеркиваю, исключительное значение для нашей армии, — сказал вождь. — Кроме того, записать, что на привлекаемых должны ежемесячно выделяться дополнительные централизованные фонды на каждого работающего: муки — 10 килограммов; крупы и рыбы по 2 килограмма; сахара — 1 килограмм; табаку — по 100 граммов. В закрытых столовых продавать по 200 граммов хлеба без карточек.
В угольной промышленности, которую курировал Берия, работавшие под землей получили повышенные нормы продовольствия: килограмм двести граммов хлеба в день. В месяц шахтерам полагалось: три килограмма мяса, два килограмма крупы, девятьсот граммов жиров, полкило сахара и восемь килограммов картофеля.
В 1943-м на шахтах, где добывали особо ценные коксующиеся угли, разрешили выдавать ежедневный дополнительный паек. Он назывался холодным завтраком. Шахтеры говорили «тормозок»: двести граммов хлеба, ломтик свиного сала, десять граммов сахара. Чтобы кормить семью, на подземные работы шли женщины и подростки.
Иван Андреевич Харкевич в годы войны работал инженером-теплотехником на горьковском заводе «Красная Этна», производившем мины. Он вел дневник.
После совещания с высоким начальством записал:
«За столом сидит замнаркома Кучумов — тучный (обрюзгший), хотя и сравнительно молодой, с двумя орденами, рядом упитанный директор завода (Романов), главный инженер неплохой упитанности, секретарь парткома (Новиков), розовый, как поросенок, и совсем упитанный секретарь обкома по промышленности (Кочетков).
А напротив, через стол, — руководители цехов и отделов: бледные, с обтянутыми скулами и провалившимися глазами. Весь народ сильно сдал телом. Трудно и очень трудно, особенно для некоторых рабочих. Питание очень и очень слабоватое…
Постановление политбюро ЦК ВКП(б) «Об обязанностях заместителей председателя СНК СССР и о работе оперативного бюро ГКО». 18 мая 1944
Копия. Машинописный текст. [РГАСПИ. Ф. 17. Оп.163. Д. 1406. Л. 167–168]
Старая царская Россия четыре года воевала, а экономика в стране держалась сносно — в смысле снабжения населения продовольствием. И условия тогда не идут ни в какое сравнение с тяжелыми теперешними. В чем же дело?»
Отечественная промышленность пострадала от кампаний по борьбе с мнимыми вредителями. Сталин обвинял старых спецов, то есть инженеров и экономистов с хорошим образованием и большим опытом, во всех экономических провалах, называл их «вредителями и саботажниками», что привело к уничтожению квалифицированных кадров. Особенно губительно это сказалось на горном деле, где непрофессионализм оборачивался гибелью людей, от которых требовали проявлять героизм и самопожертвование.