— Это очень полезно. Каждый мужчина должен ежедневно съедать тарелку такого перца, — назидательно поучал Берия.
Алексей Иванович Аджубей, зять Хрущева, рассказывал, что во время сталинских застолий на ближней даче Сталин назначал Берию тамадой, именуя его почему-то прокурором.
Один из руководителей югославской компартии Милован Джилас вспоминал, как вместе с будущим президентом социалистической Югославии Иосипом Броз Тито побывал у Сталина:
«Во главе стола сел Берия, справа Маленков, затем я и Молотов, а слева Сталин, Тито, Булганин и генерал Антонов, начальник генерального штаба.
Берия был тоже небольшого роста — в политбюро у Сталина, наверное, и не было людей выше его. Берия тоже был полный, зеленовато-бледный, с мягкими влажными ладонями. Когда я увидел его четырехугольные губы и жабий взгляд сквозь пенсне, меня как током ударило — настолько он был похож на Вуйковича, одного из начальников белградской королевской полиции, особым пристрастием которого было мучить коммунистов. Только усилием воли я отогнал от себя неприятное сравнение, напрашивавшееся так назойливо еще потому, что сходство было не только внешнее, айв выражении — смесь самоуверенности, насмешливости, чиновничьего раболепия и осторожности».
Народный артист СССР и лауреат Сталинских премий Евгений Валерианович Самойлов, который играл тогда в Театре Революции (ныне Московский академический театр имени Вл. Маяковского), рассказывал:
— Меня пригласили вести концерт в честь семидесятилетия Сталина. У меня душа в пятки ушла. Я разрезал программу на кусочки. Название каждого номера я наклеил на палец, а поскольку тогда мне еще не нужны были очки, то я мог спокойно читать, чтобы, не дай бог, не ошибиться…
Все это происходило в Георгиевском зале Кремля. Столы стояли буквой «П». Сталин и все политбюро расположились совсем рядом. Но они сидели к нам спиной, лицом к зрителю. Наступает мой черед объявлять. Вокруг все едят, стучат ножами и вилками, и, чтобы заглушить шум, я набрал воздуха и гаркнул в полную силу, не заметив, что рядом микрофон. Сталин обернулся, посмотрел на меня и что-то шепнул Берии.
У меня перехватило поясницу так, что я до сих пор страдаю от болей. Когда концерт закончился, мне предложили сесть за специально отведенный стол — поесть, выпить, но у меня так болела поясница, что я сразу пошел домой. Дома выпил литр водки, но остался абсолютно трезв…
Алексей Аджубей слышал выступление Лаврентия Павловича на торжественном собрании, посвященном очередной годовщине Октября. Располневший, с одутловатым, обрюзгшим лицом. Одежда сидела на нем мешковато. Но говорил он хорошо, почти без акцента, четко и властно. Умело держал паузы, вскидывал голову, дожидаясь аплодисментов. Доклад ему составили нестандартно.
Осталось неизвестным, кто сочинил частушку, свидетельствующую о том, что Берия становился все более заметной фигурой в стране:
Сегодня праздник у ребят,
Ликует пионерия!
Сегодня в гости к нам пришел
Лаврентий Палыч Берия!
В январе 1951 года Сталин собрал у себя генеральных секретарей и министров обороны социалистических стран. Объявил, что к концу 1953 года НАТО полностью завершит свою подготовку к войне и к этому времени социалистический лагерь должен создать мощные вооруженные силы. Начальник генштаба генерал Сергей Штеменко зачитал по списку, сколько солдат и какое оружие следует иметь каждой из соцстран.
В Советском Союзе шла модернизация Вооруженных сил, ускоренными темпами создавались новая техника, ядерное вооружение, строился океанский флот. В 1949 году резко увеличился объем военных заказов. Составили план выпуска танков до 1970 года. Во время корейской войны советская армия увеличилась вдвое и составила шесть миллионов человек.
Мобилизационный план начальник генштаба Штеменко докладывал каждому члену политбюро лично.
Берия сразу спросил:
— Это план войны?
В 1951 году председатель Совета министров Узбекистана Нуритдин Акрамович Мухитдинов (при Хрущеве он станет членом президиума и секретарем ЦК КПСС) приехал в Москву с перечнем накопившихся в республике проблем. Пришел к заместителю главы правительства Вячеславу Малышеву.
Тот посмотрел привезенные записки и посоветовал:
— Лучше было бы тебе побывать у товарища Берии, если он примет. Имей в виду, что все документы по линии Совета министров докладываются товарищу Сталину после его визы.
Мухитдинов набрал номер приемной Берии, попросил о приеме. Ему перезвонили, назначили на пять часов вечера. Всего несколько минут он ждал в приемной. Из кабинета Берии вышел офицер, спросил его фамилию и сказал:
— Пойдемте.
Берия кивнул гостю и предложил сесть. Сам расположился во главе длинного стола для заседаний. Справа от него сел офицер, который все записывал.
— Молодой ты, — сказал Берия.
— В ноябре будет тридцать пять.
— Провалили план хлопка?
— Принимаем меры, чтобы наверстать в этом году упущенное.
— Ну, с чем приехал?
— С просьбой помочь в решении накопившихся в Узбекистане проблем.
Мухитдинов протянул папку. Ее взял офицер, раскрыл и положил перед Берией. Тот бегло посмотрел и вернул.
— Товарищ Сталин определит, кто будет изучать и готовить предложения по вашим письмам.
Опять спросил:
— Ты узбек?
— Да.
— Где родился?
— В Ташкенте.
На этом любопытство Берии исчерпалось, и прием закончился. Беседа длилась всего пятнадцать минут. После этого Мухитдинова принял Сталин и дал указание решить его вопросы.
Но всевластие Лаврентия Павловича было обманчивым. Он прекрасно понимал, что при очередном повороте может отправиться вслед за своими предшественниками в небытие.
Вождь убрал Берию с Лубянки, но использовал его как пугало.
Профессор Владимир Наумов, один из лучших знатоков сталинского периода, разбиравший личные документы вождя, рассказывал:
— Исследователей вводит в заблуждение то, что Сталин поручал Берии передать то или иное указание Абакумову или Игнатьеву. В реальности тот же Игнатьев заранее знал, что ему скажет Берия, о чем пойдет разговор. Ведь с министром госбезопасности Сталин встречался чаще, чем с членами Политбюро. Но таков был ритуал, и Игнатьев аккуратно помечал: «Звонил тов. Берия, передал слова тов. Сталина — по такому-то делу обвиняемых надо приговорить к высшей мере наказания».
При этом разговоры Берии и Игнатьева записывались и докладывались Сталину, чтобы ему было легче понять, какие у них отношения. Берию проверяли и надеялись поймать на неосторожном слове. Он это знал. Поэтому несколько раз Игнатьев помечал, что «на эту тему тов. Берия отказался р азгов арив ать».
В последние годы жизни Сталин все больше погружается в чекистские дела.
Генерал-лейтенант Павел Гаврилович Дроздецкий вспоминал:
«Я работал начальником пятого управления (секретно-политического) МГБ СССР. Нам было объявлено, что непосредственное руководство над МГБ осуществляет лично И.В. Сталин и все документы оперативного характера составляются только в его адрес».
Профессор Владимир Наумов:
— За что Сталин ценил Берию? Надежный и беспощадный человек. Кровавые дела Иосиф Виссарионович поручал Берии, знал, что у него рука не дрогнет. Но Сталин подготовил ему смену в органах госбезопасности. Сталин его боялся.
Адмирал Иван Степанович Исаков рассказывал Константину Симонову, как однажды удостоился чести ужинать у Сталина в Кремле. Они шли длинными кремлевскими коридорами. На каждом повороте офицеры НКВД.
Вдруг Сталин сказал:
— Заметили, сколько их там стоит? Идешь каждый раз по коридору и думаешь: кто из них? Если вот этот, то будет стрелять в спину, а если завернешь за угол, то следующий будет стрелять в лицо. Вот так идешь мимо них по коридору и думаешь…
Сталин не терпел связей между своими приближенными. Всех высших руководителей страны подслушивали. При этом вождь опасался, что и к его аппарату могут подключиться. Помехи при телефонном разговоре воспринимал настороженно: не подслушивают ли его разговоры?
Докладная записка Л.П. Берии И.В. Сталину о мерах по обеспечению Далъстроя наркомата внутренних дел рабочей силой для добычи золота и олова. (Утверждено постановлением ГКО СССР № 9702 от 1 августа 1945 г.) 31 июля 1945
Подлинник. Машинописный текст. Подписи — автографы Л.П. Берии и И.В. Сталина. [РГАСПИ. Ф. 644. Оп.2. Д. 525. Л. 167–168]
М.Ф. Шкирятов, И.В. Сталин, А.И. Микоян, Л.П. Берия, Г.М. Маленков на трибуне во время авиационного парада в Тушино. 20 июля 1946. [РГАСПИ. Ф. 558. Оп.12. Д. 84]
Сталин наградил Берию за создание ядерного оружия, но Лаврентий Павлович лучше других понимал, как переменчивы настроения вождя
28 сентября 1945 года Берия доложил Сталину о результатах проверки телефонного аппарата Вышинского:
«Осмотром установлено, что у микротелефонной трубки аппарата “продувание” капсюля микрофона оказалось ненормальным в результате того, что капсюль и внутренние стенки крышки микрофона были влажными с наличием капель воды, что и явилось причиной плохой слышимости.
Для предупреждения подобных случаев в дальнейшем произведена замена аппарата другой конструкции с прямой микротелефонной трубкой, обеспечивающей меньшее попадание влаги в микрофон.
Линия абонента оказалась в нормальном состоянии».
Неосторожный разговор мог стоить карьеры и жизни. Берия это знал лучше других.
Я спрашивал профессора Наумова:
— Значит, Сталин думал, что Берия может рискнуть?
— Он считал его авантюрным человеком, который способен на все. А Берия чувствовал, что кольцо вокруг него сжимается.
— Сознавал Берия, что его ждет?
— Конечно! Под топором ходили и другие члены президиума ЦК, но каждый питал какие-то надежды, что вождь смилостивится. Берия надеялся только на то, что Сталин уйдет из жизни раньше, чем успеет его посадить.
Каганович скажет позднее: