Через два года после смерти вождя Хрущев выступал на пленуме ЦК компартии Украины.
В своем кругу поделился воспоминаниями:
— Мы вместе с врачами дежурили неотступно у постели Сталина. Я дежурил вместе с Булганиным, Берия — с Маленковым, а Каганович — с Ворошиловым… Настал кризис. Сталин умер. Маленков и Берия находились наверху. Я с Булганиным был внизу, у постели Сталина. Мы выскочили оба и сказали, что Сталин умер.
Маленков в серой гимнастерке-толстовке — безучастный, усталый, с серыми мешками под глазами, вошел в комнату, которую Сталин использовал как столовую, и начал прохаживаться взад-вперед.
Хрущев предполагал, что Маленков и Берия обо всем уже договорились. Но все же подошел к Маленкову:
— Сталин умер, надо бы поговорить.
— О чем? — уточнил Георгий Максимилианович.
— Как о чем? О руководстве. Надо подумать, как лучше расставить силы.
Маленков холодно ответил:
— Ни о чем говорить не хочу. Соберется президиум, и тогда будем говорить.
Маленков еще 4 марта своим аккуратным почерком составил список нового состава правительства. Точнее они сделали это вдвоем с Берией. Список потом нашли в сейфе маленковского помощника Суханова.
— Кто выдвигал кандидатуру Маленкова на пост председателя Совета министров? — рассказывал Никита Сергеевич. — Берия. Это было даже не заседание, а стояние. Тело Сталина находилось в большой столовой, а мы находились в малой столовой, где Берия и выдвинул Маленкова на этот пост.
Председатель Совета Министров СССР Н.А. Булганин.
[РГАСПИ]
Хрущева — против Берии — поддержал министр обороны Николай Булганин.
Вскоре он стал главой правительства
Никита Сергеевич пытался опереться на военного министра Булганина, с которым у него еще в предвоенные годы сложились близкие отношения. Хрущев был партийным руководителем Москвы, Булганин — хозяйственным. Они жили в одном доме, даже на одной лестничной площадке, дружили семьями. Сталин всегда приглашал их вместе, с легкой иронией называл «отцами города».
С Булганиным Никита Сергеевич и затеял важный для них обоих разговор. Во всяком случае, так они поведали пленуму ЦК, созванному в июле 1953 года, сразу после ареста Берии.
Хрущев:
— Это было, наверное, за сутки до смерти товарища Сталина. Я товарищу Булганину тогда сказал: «Николай Александрович, вот Сталин безнадежно болен, умрет, что будет после Сталина?» Это же каждого волнует. Я говорю, вот моя тревога: после смерти Сталина Берия будет всеми способами рваться к посту министра внутренних дел. Зачем ему этот пост? Этот пост ему нужен для того, чтобы захватить такие позиции в государстве, с тем чтобы через свою разведку установить шпионаж за членами политбюро, подслушивать, следить, создавать дела, интриговать, и это приведет к очень плохим последствиям, а может быть и больше, для партии.
Церемония прощания со И.В. Сталиным в Колонном зале Дома союзов. Н.С. Хрущев, Л.П. Берия и Г.М. Маленков у гроба.
6 марта 1953. [РГАСПИ. Ф. 558. Оп.11. Д. 1684. Л. 7]
Наследники вождя поделили власть, когда Сталин еще был жив
Булганин подтвердил:
— Был такой разговор.
Хрущев продолжал:
— Нельзя, я говорю, допустить до этого, гибель будет всем.
Они боялись Берии. Но Лаврентий Павлович не спешил.
Большая четверка — Маленков, Молотов, Берия и Хрущев — поделила власть, когда Сталин еще был жив и врачи даже сообщали о некотором улучшении в его состоянии. Но они понимали: если Иосиф Виссарионович и оклемается, то руководить страной уже не сможет.
5 марта 1953 года в 8 часов 40 минут вечера в Свердловском зале Кремля открылось совместное заседание ЦК КПСС, Совета министров и Президиума Верховного Совета СССР. Все собрались задолго до назначенного часа. Никто ни с кем не разговаривал, сидели молча. Смерть Сталина наступила в 9 часов 50 минут, когда дележ руководящих кресел закончился.
Заседание продолжалось ровно сорок минут. Место в президиуме ЦК вновь заняли опальные Молотов и Микоян. Для них худшее было позади, подметил наблюдательный Константин Симонов, который, как кандидат в члены ЦК, присутствовал на заседании:
«У меня было ощущение, что старые члены политбюро вышли с каким-то затаенным, не выраженным внешне, но чувствовавшимся в них ощущением облегчения… Было такое ощущение, что вот там, в президиуме, люди освободились от чего-то давившего на них, связывавшего их. Они были какие-то распеленутые, что ли…»
Секретарь ЦК Хрущев прежде всего дал слово министру здравоохранения Андрею Федоровичу Третьякову. Тот рассказал о безнадежном состоянии вождя.
Хрущев пояснил:
— Члены бюро президиума ЦК поочередно находятся у постели товарища Сталина. Сейчас дежурит товарищ Булганин, поэтому он не присутствует на заседании.
Никита Сергеевич предоставил слово Маленкову. Георгий Максимилианович объяснил, что товарищ Сталин борется со смертью, но состояние его настолько тяжело, что, если даже он победит подступившую смерть, еще очень долго работать не сможет:
— Все понимают огромную ответственность за руководство страной, которая ложится теперь на всех нас. Всем понятно, что страна не может терпеть ни одного часа перебоя в руководстве.
После этой преамбулы на трибуну вышел Лаврентий Павлович Берия и сообщил, что в создавшейся обстановке, когда в руководстве партией и страной отсутствует товарищ Сталин, необходимо теперь же назначить главу правительства:
— Мы уверены — вы разделите наше мнение о том, что в переживаемое нашей партией и страной трудное время у нас может быть только одна кандидатура на пост председателя Совета министров, кандидатура товарища Маленкова.
В зале с готовностью закричали:
— Правильно! Утвердить!
«Когда это предложение было проголосовано, Берия пошел обратно, — вспоминал Симонов, — стал подниматься к столу президиума, а Маленков стал спускаться к кафедре. Оказавшись лицом друг к другу, они с трудом разминулись в узком пространстве животами. Добавлю, что тогда я подумал об этом без усмешки, даже без намека на нее, просто, как это иногда бывает, засек глазами, а оказалось, что навсегда.
Спустившись к кафедре, Маленков стал вносить те предложения, которые на следующий день все прочли в газетах и услышали, кажется, еще раньше, по радио — уже после сообщения о смерти Сталина. Среди четырех первых заместителей председателя Совета Министров Маленков назвал первым Берию и уже после него Молотова, Булганина и Кагановича».
Эти четверо стали первыми заместителями главы правительства: Берия, он же министр внутренних дел; Молотов, он же министр иностранных дел; Булганин, он же военный министр, и Каганович. Вместе с Маленковым и Хрущевым они оставили костяк нового президиума ЦК.
Затем поделили остальные должности. Перетасовали всю высшую номенклатуру. Количество членов президиума ЦК сократили вдвое. Андрей Вышинский утратил пост министра иностранных дел и был отправлен постоянным представителем СССР в ООН. Министром вновь стал Молотов. Лишились места в президиуме ЦК и должности заместителя председателя правительства Алексей Косыгин, Вячеслав Малышев и Иван Тевосян, все трое остались лишь министрами.
Перестали быть секретарями ЦК Николай Александрович Михайлов (бывший руководитель комсомола), Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко (недавний руководитель Белоруссии), Николай Григорьевич Игнатов (он вновь взлетит при Хрущеве, а потом примет участие в его свержении), Николай Михайлович Пегов (год назад Сталин именно ему поручил ведать кадрами в аппарате ЦК).
Утратил кресло на Олимпе и Леонид Ильич Брежнев. Он слишком недолго пробыл в высшем эшелоне. Не успел установить нужные контакты, никак себя не проявил. Старые члены президиума ЦК его просто вычеркнули. Освободили от обязанностей кандидата в члены президиума и секретаря ЦК «в связи с переходом на работу начальником политуправления военно-морского министерства».
Многие высшие чиновники лишились постов, но всем подобрали приличные должности и только от Брежнева, можно сказать, избавились. Начальник политуправления — должность, приравненная к заместителю министра, то есть на много ступенек ниже той, что он занимал с октября 1952 года. Падение с Олимпа было крайне болезненным. Только что он ощущал себя одним из руководителей страны, заседал за одним столом со Сталиным… Теперь ему предстояло подчиняться своим недавним подчиненным. Наверное, в тот момент он сильно сожалел, что не успел наладить отношения с Берией.
Г.М. Маленков, Л.П. Берия, К.Е. Ворошилов, Н.С. Хрущев, А.И. Микоян и другие выносят гроб с телом И.В. Сталина из Колонного зала. 6 марта 1953. [РГАСПИ. Ф. 558. Оп.11. Д. 1684. Л. 11]
После смерти Сталина начались масштабные кадровые перемены, в результате которых реальная власть оказалась в руках Маленкова и Берии
Николая Михайловича Шверника, возглавлявшего Президиум Верховного Совета, пересадили в кресло председателя ВЦСПС. Главой Верховного Совета (пост безвластный, но заметный) поставили Ворошилова — маршал, живая легенда, понадобился новому коллективному руководству страны для солидности.
Семен Игнатьев перестал быть министром госбезопасности, которое слили с МВД. В порядке компенсации его избрали секретарем ЦК по правоохранительным органам, но просидит он в этом кресле всего месяц.
Неожиданное повышение получил первый секретарь ЦК Азербайджана Мир Джафар Багиров, его сделали кандидатом в члены Президиума ЦК — это был дружеский подарок Берии. Багиров очень скоро последует за своим старым другом на тот свет.
— Известно, какая началась карусель: такое министерство ликвидировать, такое-то слить, и чего мы только ни нарешали, — рассказывал впоследствии Никита Сергеевич. — Запутали все. Дошли до того, что утвердили секретарем Президиума Верховного Совета товарища Пегова, который не был даже депутатом.
А из опустевшей ближней дачи ночью тело мертвого вождя вынесли на носилках, положили в катафалк и отвез