— Какие указания вы получали от Берии?
— Едва я успел немного осмотреться в румынской столице, как 17 июня в Берлине начались выступления рабочих против политики правительства ГДР, которые были подавлены нашими войсками. Берия позвонил мне по ВЧ и предупредил: «Головой ответите за то, чтобы такого не случилось в Бухаресте». Приказал каждый день докладывать об обстановке в Румынии лично ему или его первому заместителю Кобулову, на котором замыкалась внешняя разведка. К Бухаресту подтянули части отборных дивизий румынской армии, которые были сформированы во время войны на территории Советского Союза, подразделения пограничных войск, было усилено патрулирование столицы и окрестностей… В Румынии тогда ничего не произошло.
В день, когда был арестован Берия, у меня умолк аппарат ВЧ. Я не мог дозвониться в Москву. А примерно через месяц меня, как и других старших советников, отозвали: «Вы были назначены без согласования с ЦК КПСС, поэтому вас освобождают от должности. Ждите приказа…»
На Берию — после ареста — возложили ответственность за драматические события в Восточной Германии.
Министр внутренних дел Круглов говорил на пленуме ЦК:
— Берия принял решение о сокращении аппарата уполномоченного МВД в ГДР в семь раз. Решили упразднить инструкторский аппарат в Германии, оставив только советнические функции. Чекистский аппарат в Германии был резко ослаблен.
Что имел в виду Круглов?
20 мая 1953 года Президиум ЦК по предложению Берии принял постановление «О реорганизации аппарата Уполномоченного МВД СССР в Германской Демократической Республике». Штат уполномоченного сократили с 2200 человек до 320, то есть на 1900 человек. Лаврентий Павлович считал, что разведкой и контрразведкой восточные немцы должны заниматься сами, его чекисты оставляют за собой только советнические функции.
А что же происходило в Восточной Германии?
В первых числах мая Берия переправил членам президиума ЦК спецсообщение представительства в ГДР, которым руководил полковник Иван Анисимович Фадейкин. Он окончил войну командиром дивизии. В 1949 году завершил учебу в Военной академии имени М.В. Фрунзе и был взят в разведку. Окончил еще и Высшую разведывательную школу. «Молодой, красивый, умный», — таким его запомнил один из подчиненных.
Фадейкин докладывал в Москву о серьезных проблемах в социалистической части Германии. Главная — восточные немцы бегут на Запад. Полковник считал, что массовое бегство объясняется не только воздействием «вражеской пропаганды». Проблема в неправильной экономической политике, насильственном призыве молодежи в армию, нехватке продовольствия и потребительских товаров. Фадейкин отмечал, что руководители ГДР не знают, как преодолеть кризис.
Президиум ЦК КПСС пожелал выяснить причины бегства восточных немцев и потребовал ответа на вопрос, как это остановить. 18 мая Берия представил проект постановления президиума Совета министров, в котором предлагалось «отказаться в настоящее время от курса на строительство социализма».
2 июня в Москву пригласили для серьезного разговора генерального секретаря ЦК социалистической единой партии Германии Вальтера Ульбрихта, главу правительства Отто Гротеволя и члена политбюро Фреда Эльснера (он и переводил беседу).
Делегация из ГДР увидела, что в Советском Союзе происходят большие перемены. Больше нет вождя, который принимает все решения. Члены президиума ЦК КПСС подчеркнуто держатся на равных, все обсуждают и спорят между собой.
Разговор был неприятным для восточных немцев.
От руководителей Восточной Германии потребовали сменить курс. Приостановить ускоренное строительство социализма в ГДР. Развивать не тяжелую промышленность, а легкую. Прекратить яростную борьбу с церковью. Не давить на крестьян, ремесленников и среднее сословие.
— Если мы сейчас не поправим положение, — беспокоился Маленков, — то наступит катастрофа. Нужно действовать быстро.
Со своей стороны Москва обещала уменьшить репарации, увеличить поставки продовольствия и сырья.
Председатель Совета министров ГДР Отто Гротеволь записал: «Берия говорит: мы все виноваты, никто никого не обвиняет, но восточные немцы должны все быстро исправить».
Берия вручил немцам документ «О мерах по оздоровлению положения в Германской Демократической Республике». Рекомендовалось, в частности, наладить отношения с ФРГ. Цель — создание объединенной, но нейтральной Германии, которая бы не стала членом НАТО! Это была давняя линия Сталина и Молотова.
Владимир Семенов вспоминал:
«Молотов был против распространения обязательств по Варшавскому договору на ГДР. И в этом он повторял Сталина, который хотел использовать ГДР как предмет борьбы, но не был уверен, что сможет удержать эту позицию.
Значит, Берия вел ту же линию, но хотел только форсировать ее летом 1953 года. И провалился как раз на этом. А для меня это был вопрос жизни».
По указанию Москвы вожди ГДР признали некоторые ошибки. Но эти меры население не успокоили. Восточные немцы чувствовали, что власть в смятении, и шептались: раз наши руководители признали свои ошибки, отчего же они просто не уходят? Но эти люди в отставку подавать не собирались.
31 мая 1953 года рабочие завода Саксенверке в Нидер-Зейдлице устроили забастовку в знак протеста против увеличения норм выработки на 10 процентов. 3 июня забастовщики на заводе в Эйслебене, близ Халле, принудили дирекцию завода отказаться от намерения увеличить нормы выработки на 12 процентов. 10 июня 2 тысячи рабочих-металлистов на окраине Восточного Берлина организовали забастовку и добились отмены увеличенных норм выработки. 13 июня забастовку провели рабочие машиностроительного завода «Абус» в Готе.
Руководство ГДР не знало, что делать. Против новой власти восстали рабочие, опора власти! Требования были чисто экономические. Но немедленного ответа восставшие не получили, и лозунги стали приобретать политический характер.
Запаниковавшие руководители ГДР попросили советских товарищей вывезти их семьи в Москву. Верховный комиссар Владимир Семенов был подчеркнуто любезен, но в его словах слышалась ирония:
— Москва распорядилась ввести чрезвычайное положение. Так что этот гвалт быстро кончится.
Советское военное командование остановило движение городского транспорта и подземки, ввело чрезвычайное положение в столице ГДР.
«В ночь на 17 июня, — записал в дневнике Владимир Семенов, — я был разбужен грохотом втягивавшихся в город танковых частей. К утру наши войска заняли территорию города вплоть до Бранденбургских ворот. Пехота была подкреплена самоходными установками. Стволов орудий было больше, чем верхушек деревьев в лесу».
В Москве хотели, чтобы наводить порядок в Берлин отправился сам Берия. Он отказался. Прилетел из Москвы начальник Генерального штаба маршал Василий Данилович Соколовский.
Он был вне себя и выговаривал министру госбезопасности ГДР Вильгельму Цайссеру:
— Как это вообще могло произойти? Такие вещи не происходят в один день, значит, у них была какая-то организация, а вы о ней ничего не знали.
«В моем огромном кабинете, где можно было в футбол играть, — записывал в дневнике Семенов, — разместились главком Гречко и представитель президиума ЦК маршал Соколовский. Телефон звонил, не переставая. Несколько раз Хрущев, чаще Молотов и другие. Хрущев считал, что приближается "день X", когда Запад попытается прощупать штыком прочность советской власти после смерти Сталина… Поэтому Хрущев и президиум ЦК приняли решение силой подавить волнения. А в случае осложнений на границе с ФРГ перейти в контрнаступление до Па-де-Кале».
Советские руководители опасались, что Запад воспользуется мятежом и начнет войну. Семенов и маршал Соколовский успокаивали Москву: улицы Берлина очищены от демонстрантов.
17 июня, в самый драматический день восстания в столице ГДР, Берия позвонил в Берлин Семенову. Трубку аппарата ВЧ взял помощник верховного комиссара.
— Это я, — в своей манере сказал Берия.
Помощник Семенова его не узнал:
— Простите, не понял.
— Это я, Берия! — рявкнул министр внутренних дел. — Где Семенов?
— Он уехал в город.
— В такое время надо на месте сидеть, а не разъезжать по городу! И почему Семенов патроны бережет?
В Восточный Берлин прилетела оперативная группа офицеров госбезопасности во главе с начальником военной контрразведки генерал-полковником Сергеем Гоглидзе.
В группу входил и генерал-лейтенант Амаяк Кобулов, некогда резидент внешней разведки в нацистском Берлине:
«Перед поездкой мне позвонил генерал Федотов (Петр Васильевич Федотов руководил внешней разведкой. — Авт.) и передал, что через два часа надо быть на центральном аэродроме. Это было ночью 18 июня 1953 года. 19-го утром мы прилетели в Берлин, и через два дня я выехал в Галле, Лейпциг и Дрезден, где изъял две нелегальные радиостанции, работающие по заданию американцев».
Московские чекисты сформировали оперативно-следственные группы с заданием выяснить, кто виновен в берлинском восстании.
18 июня полковник Фадейкин по ВЧ доложил Берии:
«В результате действия советских войск и введения военного положения в Берлине и ряде других крупных городов положение в республике почти нормализовано.
Особым отделом МВД Группы советских оккупационных войск, а также органами МГБ ГДР арестовано всего 1397 человек. В настоящее время производится фильтрация арестованных с тем, чтобы сосредоточить следствие на наиболее важных арестованных с целью выявления и дальнейшего изъятия организаторов мятежа. По предварительным данным, в результате столкновения мятежников с нашими войсками в Берлине убито 2 и ранено 56 человек. В Магдебурге убито и ранено 56 человек. По остальным городам сведения собираются и будут сообщены дополнительно.
Во исполнение вашего задания нами организованы следственные группы, которые приступили к работе. Командированный вами т. Гоглидзе с группой работников прибыл сегодня в 7 часов утра в Берлин и приступил к работе».