А 25 июня из Москвы поступило поразившее Семенова указание арестовать обоих генералов-чекистов и под конвоем отправить в столицу.
Семенов позвонил Сергею Гоглидзе и попросил срочно приехать:
— Есть важные дела.
Когда генерал появился в кабинете Семенова, за ним вошли двое офицеров с пистолетами в руках.
Маршал Соколовский произнес:
— Согласно решению инстанции объявляю вас арестованным.
Гоглидзе увели. Кобулов приезжать не хотел. Берия уже был арестован в Москве, взяли и Кобулова-старшего, поэтому Амаяка Захаровича по ВЧ ни с кем не соединяли. Он не понимал, что происходит.
На приглашение прибыть к Семенову озабоченно ответил:
— Я пытаюсь соединиться с Москвой, но нет связи. Дозвонюсь и подскочу.
— У меня связь работает, — любезно предложил Семенов. — Приезжай и звони, Амаяк.
Кобулов приехал…
На следующий день Семенов и Соколовский на спецсамолете вылетели в Москву. Гоглидзе и Кобулова везли в том же самолете под сильной охраной.
После ареста Берии на пленуме ЦК Маленков говорил:
— В результате неправильной политики в ГДР наделано много ошибок, среди немецкого населения имеет место огромное недовольство, что особенно ярко выразилось в том, что население из Восточной Германии стало бежать в Западную Германию. Мы обязаны были трезво смотреть в глаза истине и признать, что без наличия советских войск существующий режим в ГДР непрочен. Берия при обсуждении германского вопроса предлагал не поправить курс на форсированное строительство социализма, а отказаться от всякого курса на социализм в ГДР и держать курс на буржуазную Германию.
Маленкову вторил Хрущев:
— Это означало отдать восемнадцать миллионов немцев под господство американских империалистов. Он говорил: «Надо создать нейтральную демократическую Германию». Разве может быть нейтральной и демократической буржуазная Германия? Берия говорил: «Мы договор заключим». А что стоит этот договор? Мы знаем цену договорам. Договор имеет свою силу, если он подкреплен пушками. Если договор не подкреплен силой, то он ничего не стоит, над нами будут смеяться, будут считать наивными. А Берия не наивный, не глупый, не дурак. Он умный, хитрый и вероломный. Он вел себя не как коммунист, а как провокатор, черт его знает, может быть, он получал задания резидентов иностранных разведок…
После ареста Берии руководители ГДР получили мешок подарков. Прекращались репарации. Восточной Германии прощались все долги. Сокращались расходы ГДР на содержание советских оккупационных войск. Тридцать три совместных предприятия передавались ГДР. Восточная Германия получила большой кредит и дополнительные поставки продовольствия.
Восстание 1953 года совпало с началом карьеры Хрущева как руководителя Советского Союза. Никита Сергеевич пришел к выводу, что, если не помогать Восточной Германии, социалистическая система там рухнет, а ему придется отвечать за потерю ГДР.
Белорусская история
Берия намеревался руководить решительно всем в стране. Пренебрежительно относился к товарищам по президиуму ЦК, с порога отвергал их предложения и проекты.
Петр Шария рассказывал:
«Берия обязывал меня составлять ему существенные замечания и поправки почти ко всем проектам, что нередко приводило к составлению целых контрпроектов».
Лаврентий Павлович поручил Григорию Алексеевичу Ордынцеву, который заведовал его секретариатом в Совете министров, подобрать ему помощников по вопросам сельского хозяйства и промышленности, а также найти квалифицированного экономиста, который бы занялся проблемами стран народной демократии.
«Ордынцев был самым близким и доверенным сотрудником у Берия, — рассказывал еще один его помощник Борис Александрович Людвигов. — Наибольшая часть поручений Берия работникам аппарата давалась через Ордынцева. Даже подготовка каких-либо документов, не относящихся к секретариату непосредственно, не обходилась без участия Ордынцева, которого Берия подключал для работы к другим лицам. С мнением Ордынцева Берия считался больше, чем с мнением других работников из аппарата… По Совету министров Берия не рассматривал ни одного вопроса без Ордынцева».
Берия инструктировал помощников:
— Вы призваны следить за своей отраслью, изучать ее — для того чтобы на основе анализа помогать мне ставить в правительстве проблемные вопросы. Обзаведитесь соответствующими данными, материалами и литературой. Если потребуются какие-то данные, чтобы они были бы под рукой.
Международные дела поручил Петру Шарии, внутриполитические — Борису Людвигову, который еще в 1936 году стал его помощником в Закавказском крайкоме, потом заведовал особым сектором в ЦК Грузии.
Он понравился Берии как исполнительный и надежный аппаратчик. В 1938 году уже в Москве Берия назначил его заместителем начальника секретариата НКВД, потом взял помощником в правительстве. На Людвигова чекисты тоже сооружали дело, но Берия не санкционировал его арест.
В конце апреля 1941 года Берия привез Кобулова и Людвигова к себе домой на Малую Никитскую обедать.
Кобулов выпил и по-дружески поделился с Людвиговым:
— А мы хотели тебя в 1937 году арестовать, но Лаврентий Павлович не дал.
Людвигов был предан Берии, вел его личные и финансовые дела:
— Я готов выполнить любое его задание. Я преклоняюсь перед Берией, я в его честь своего сына назвал Лаврентием.
В 1953 году Берия назначил его руководителем секретариата МВД, велел ходить по управлениям министерства, изучать людей:
— Ты же новеньких не знаешь.
Берия говорил, что в стране не должно быть двух хозяев — двух властей: партийной и советской. Поскольку сам он сидел в Совете министров, то партийный аппарат ему только мешал.
В Москву приехал глава партии и правительства Венгрии Матьяш Ракоши, вежливо обратился к советским товарищам:
— Я прошу дать совет, какие вопросы следует решать в Совете министров, а какие в Центральном комитете?
Берия пренебрежительно сказал:
— Что ЦК? Пусть Совмин все решает, а ЦК пусть занимается кадрами и пропагандой.
8 мая 1953 года в правдинской передовой «Совершенствовать работу государственного аппарата» говорилось: «Партийные комитеты подменяют и обезличивают советские органы, работают за них… Берут на себя не свойственные им административно-распорядительные функции».
Необычную передовую заметили все.
Лаврентий Павлович не скрывал презрения к партийным секретарям:
— На пост секретаря партийного комитета МВД поставь хоть пустую бутылку, это не будет иметь никакого значения.
Если он вызывал кого-то из работников аппарата, а тот сидел на партийном собрании, распекал:
— Лодырь, бездельник!
Сотрудники отдела административных органов ЦК, который курировал МВД, не рисковали лишний раз побеспокоить своих подопечных-чекистов, потому что Берии это не нравилось.
Он выговаривал Хрущеву:
— Ваш работник административного отдела позвонил Кобулову и спрашивает его, как идут дела. Это невозможно! Я — член президиума ЦК, а кто-то вызывает моего первого зама.
Секретарь ЦК Николай Шаталин жаловался потом:
— Московский комитет партии хотел ближе заняться работой органов МВД. Что из этого получилось? МК назначил совещание по вопросам, касающимся недостатков работы московского управления. Сразу же следует звонок из министерства, что этим можно было бы не заниматься, нечего копаться в недостатках.
Первый секретарь ленинградского обкома Василий Михайлович Андрианов выразил недовольство сменой начальника областного управления внутренних дел:
— Я обращался в Министерство внутренних дел, чтобы выяснить причины снятия и попросить оставить на работе работающего начальника управления. Кроме грубостей и дерзостей, ничего нельзя было услышать.
По словам присутствовавшего при разговоре Мамулова, Берия говорил с питерским секретарем «грубо и оскорбительно». 16 марта Лаврентий Павлович отправил в Ленинград нового начальника управления — генерала Николая Кузьмича Богданова.
Андрианов жаловался потом на генерала:
— Он ко мне не заходил, не считал нужным информировать обком партии. Больше того, он запретил своему аппарату ходить в партийные органы. Я не считаю здесь нужным говорить о пакостях этого человека, который в обход ЦК подбирал всякие материалы на партийные органы для информации Министерства внутренних дел.
Берия отчитал еще одного первого секретаря обкома, который пожаловался на своего чекиста:
— Вы там засиделись, превратились в удельного князя.
Новому первому секретарю ЦК Грузии Александру Иордановичу Мирцхулаве он велел «перешерстить» республиканский партийный аппарат: убери тех, кто слишком долго занимает должность.
Мирцхулаву, который в 30-е годы, при Берии, руководил грузинским комсомолом, самого посадили по «мингрельскому делу» в марте 1952 года. Берия 10 апреля 1953 года вытащил его из тюрьмы. Через четыре дня вчерашнего арестанта утвердили хозяином Грузии. Заступничество Берии ему не простили: в сентябре 1953 года убрали с высокой должности.
Берия заговорил о том, что национальным республикам, союзным и автономным, должно быть предоставлено больше прав — прежде всего в продвижении местных кадров. Республики злились из-за того, что им на роль начальников присылали людей с другого конца страны, которые не знали ни местных условий, ни языка. И не хотели знать, но вели себя по-хозяйски. Обещания Берии грели душу местных секретарей.
Бериевские новации были продиктованы желанием расположить к себе национальные республики. Надо полагать, Лаврентий Павлович строил далеко идущие планы — видел себя в кресле первого человека в стране. Он жаждал популярности. Впрочем, некоторые его идеи были разумными, поскольку он был прагматиком. Скажем, Берия предлагал расширить преподавание на родных языках.
Лаврентий Павлович направил в президиум ЦК записки о положении на Украине, в Белоруссии, Прибалтике. В них говорилось о репрессиях и раскулачивании, о насильственной русификации и ошибках в кадровой политике. По его запискам принимались решения о выдвижении национальных кадров, о том, что ведущие республиканские работники обязаны знать местный язык и на нем вести делопроизводство.