А Лаврентий Павлович как раз искал видного белоруса, члена ЦК КПСС. В начале июня 1953 года Зимянину в МИД позвонили из секретариата Берии и попросили набрать по вертушке (аппарату городской правительственной связи) Лаврентия Павловича.
Тот недовольно поинтересовался:
— Как вы попали в МИД?
Зимянин пояснил, что таково было решение президиума ЦК.
— Белорусский язык знаете?
— Знаю.
— Я вас вызову, — обещал Берия и повесил трубку.
Зимянин пошел к Молотову:
— Я хотел бы остаться в МИД.
Вячеслав Михайлович дал понять, что речь идет о предложении, против которого «ему трудно возражать». 12 июня президиум ЦК КПСС принял постановление о Белоруссии, аналогичное украинскому. Зимянину опять велели позвонить Берии. Тот сказал, что ждет его в понедельник 15 июня. Принял Михаила Васильевича вечером.
Говорил по обыкновению коротко:
— Решение о вашем назначении в МИД — ошибочное, неправильное.
— Мое дело солдатское, — в своем стиле ответил Зимянин. — ЦК решает вопрос о моей работе. Я не могу рассуждать, правильно это или неправильно, а обязан его выполнять, как и всякое другое.
— Ваше дело не совсем солдатское, — резонно возразил Берия. — И даже вовсе не солдатское. Белорусы — удивительно спокойный народ. На руководящую работу их не выдвигают — они молчат. Хлеба дают мало — они молчат. Узбеки или казахи на их месте заорали бы на весь мир. Что за народ белорусы!
Спросил его мнение о Патоличеве.
И тут же прервал Зимянина:
— Патоличев — плохой руководитель, пустой человек.
Объяснил, что написал записку в ЦК, в которой подверг критике неудовлетворительное положение дел в республике:
— Надо поправлять. Вам предстоит это сделать.
И в очень резкой форме предостерег:
— Не ищите себе шефов, как это делали ваши предшественники.
Предупредил, что уже назначил нового министра внутренних дел республики — Дечко, новых начальников областных управлений — белорусов:
— Вам надо с ними познакомиться. Надо поддерживать чекистов, у них острая работа, а долг чекистов — поддерживать вас.
Спросил, читал ли Зимянин его записку в ЦК о ситуации в республике. Михаил Васильевич о ней ничего не знал. Берия велел сотруднику секретариата принести экземпляр Зимянину. Тот вышел в комнату секретариата и там внимательно ее прочитал.
Николай Семенович Патоличев оставил воспоминания, изданные после его смерти. О грозящей опасности его предупредил уже снятый с должности министра внутренних дел республики генерал Баскаков. А тот о предстоящих кадровых переменах узнал от генерала Кондакова, который, будучи в Москве, услышал, что на Патоличева собирают материал.
Николай Семенович поехал в Москву. Там он встретил уже освобожденного от работы бывшего первого секретаря ЦК компартии Украины Мельникова, которого оформляли послом в Румынию. Патоличев обошел всех, кто принимал решения. Побывал у секретаря ЦК Хрущева и у главы правительства Маленкова. Ни тот, ни другой не признался, что Патоличева планируют освободить от должности. Умные люди посоветовали: просись на прием к Берии.
Патоличев позвонил ему. Берия сослался на перегруженность работой и от встречи уклонился. Это уже многое сказало опытному Патоличеву. Николай Семенович ни с чем вернулся в Минск. А через несколько дней позвонил Хрущев и сообщил, что его освобождают от должности «за нарушение ленинской национальной политики».
12 июня в решение президиума ЦК записали:
«В Белорусской ССР совершенно неудовлетворительно обстоит дело с выдвижением белорусских кадров на работу в центральные, областные, городские и районные партийные и советские органы. При этом особенно неблагополучным является привлечение на руководящую работу в партийные и советские органы западных областей Белорусской ССР коренных белорусов — уроженцев этих областей, что является грубым извращением советской национальной политики.
В связи с этим ЦК КПСС постановляет:
1. Освободить т. Патоличева Н.С. от обязанностей первого секретаря ЦК КП Белоруссии, отозвав его в распоряжение ЦК КПСС.
2. Рекомендовать первым секретарем ЦК КП Белоруссии т. Зимянина М.В., члена ЦК КПСС, бывшего второго секретаря ЦК КП Белоруссии, освободив его от работы в Министерстве иностранных дел СССР.
3. Обязать ЦК КП Белоруссии выработать необходимые меры по исправлению отмеченных извращений и недостатков и обсудить их на Пленуме ЦК КП Белоруссии.
Доклад на Пленуме ЦК КП Белоруссии поручить сделать т. Зимянину».
Пленум ЦК компартии Белоруссии, на котором первого секретаря обвиняли в неправильном подборе и расстановке кадров, крупных ошибках в управлении народным хозяйством, начался 25 июня 1953 года, накануне ареста Берии, о чем в Минске, конечно же, не подозревали.
Пленум открыл секретарь ЦК Белоруссии по пропаганде Тимофей Сазонович Горбунов. Мрачный Патоличев сидел в президиуме, но в стороне. В повестке два вопроса: задачи коммунистов республики и организационный.
Вернувшийся на родину Зимянин обрушился с жесткой критикой на первого секретаря, которого должен был сменить. Он выступал на белорусском языке. Впервые в истории компартии республики.
Критиковали Патоличева и республиканские работники, в том числе первый заместитель председателя Совмина Петр Андреевич Абрасимов, будущий посол в ГДР.
Выступил Патоличев, ритуально признавал свои ошибки, послушно произнес:
— Я сюда приехал по указанию Центрального комитета, по его указанию и уезжаю.
На следующий день пленум продолжился. Но пока в Минске, выполняя указание Москвы, в пух и прах разносили первого секретаря, в столице арестовали Берию. Ситуация полностью переменилась.
Патоличева вызвали к аппарату ВЧ.
С ним пожелали поговорить Маленков и Хрущев:
— Берия арестован, но пока держите это в секрете. Если пленум ЦК компартии Белоруссии попросит ЦК КПСС, решение о вашем отзыве может быть отменено.
Московские товарищи поговорили и с Зимяниным. После перерыва Михаил Васильевич опять появился на трибуне и столь же убежденно предложил не снимать Патоличева. И люди, только что требовавшие снять своего первого секретаря, проголосовали за то, чтобы «просить президиум ЦК КПСС пересмотреть постановление ЦК КПСС от 12 июня с. г. в отношении тов. Патоличева Николая Семеновича и оставить его первым секретарем ЦК КПБ».
Зимянина не хотели обижать. IV пленум ЦК компартии Белоруссии рекомендовал утвердить его председателем Совмина республики.
Молотов рассказал об этом на пленуме ЦК КПСС в Москве:
— С большим единодушием решили оставить Патоличева первым секретарем, а товарища Зимянина, хорошего товарища, мы сделали председателем Совета министров Белоруссии.
Но Зимянин не пожелал оставаться в Минске на вторых ролях. Ему пришлось опять уехать из республики, да еще и объясняться относительно своих отношений с Берией. Его вновь определили в МИД.
После ареста Берии назначенного им министром внутренних дел Белоруссии Михаила Федоровича Дечко перевели в заместители. Он так и остался полковником. Потом его перебросили в республиканский КГБ, а в 1959 году минский обком исключил его из партии за «нарушения социалистической законности».
Арест и гауптвахта
После смерти Сталина страной управлял тандем Маленков — Берия. Формально Георгий Максимилианович был старшим. Фактически Берия подчинил его своей воле.
Чиновники боятся жестких и жестоких начальников, мягких — презирают, считают слабаками. Сильной фигурой чисто внешне казался министр обороны Булганин в маршальском мундире. Но он был известен пристрастием к хорошеньким артисткам. Вообще любил наслаждаться жизнью.
Что касается Маленкова… Дело даже не в том, что он чувствовал себя неуверенно в роли первого человека. А в том, что не сумел этого скрыть. Ему не хватало воли, властности, решительности и силы. Поэтому и вступил в союз с Берией, чтобы удержать власть. Лаврентий Павлович презрительно именовал его «Маланьей» — за мягкотелость, и пользовался его слабоволием. Для Берии Маленков был удобной ширмой.
«Характер человека нигде так ярко не проявляется, как в игре, — вспоминал Всеволод Меркулов. — Я неоднократно наблюдал Берию в игре в шахматы, в волейбол. Для Берии в игре (и я думаю, и в жизни) важно было выиграть во что бы то ни стало, любыми способами, любой ценой, даже нечестным путем. Он мог, например, как Ноздрев, стащить с шахматной доски фигуру противника — чтобы выиграть».
Принято считать, что арест Берии — поворотный момент в истории страны, начало борьбы с культом личности Сталина. Нет, летом 1953 года это была борьба за власть и за выживание. Избавлялись от опаснейшего соперника. Себя спасали.
Никита Сергеевич отчетливо понимал, насколько опасен Берия. А Лаврентий Павлович недооценил Хрущева. Лаврентий Павлович, похоже, собирался со временем стать руководителем партии и государства. Наверное, думал про себя: чем он хуже Сталина? Но он не спешил. Свидетельств, подкрепляющих версию о том, что Берия уже готовился свергнуть партийное руководство, не найдено.
В перестроечные годы появились рассказы отставных офицеров о том, как в день ареста Берии их части подняли по тревоге и приказали подготовиться к бою. И вроде бы офицеры Третьего управления (военная контрразведка) Министерства внутренних дел пытались помешать войскам развернуться…
Но третьим управлением руководил генерал Сергей Гоглидзе. Он в те дни находился в Восточном Берлине.
Ходили слухи, будто дивизия войск МВД, подтянутая к Москве, ждала только приказа Берии войти в столицу…
Профессор Владимир Наумов:
— Дивизия и сейчас там стоит — это бывшая дивизия внутренних войск имени Дзержинского… Нет доказательств, что Берия готовился к захвату власти. А ему и не надо было. Он их всех держал в руках благодаря своим досье. Каждого мог в любую минуту обвинить в чем-то преступном. Но не торопился. Он считал, что еще не созрел этот плод. Ждал, пока власть сама не упадет к его ногам.