На пленуме заговорили, что он иностранный шпион.
Хрущев:
— Я делаю вывод, что он не член партии, он карьерист, а может быть, шпион, в этом надо еще покопаться.
Каганович:
— Товарищ Сталин еще в 1937 году говорил, что троцкисты, правые, которые были политическим течением, перестали быть политическим течением. Они выродились в бандитов, тем более это можно применить к Берии. Если те выродки, этот выродок из выродков, потому что он за собой абсолютно никого не имеет, но атаковал партию. Берия безусловно имел связи с международной разведкой.
Микоян:
— У нас нет прямых данных, был ли он шпионом, получал ли задания от иностранных государств, но главное состоит в том, что он выполнял указания капиталистических государств и их агентов.
Молотов:
— Он залез в наш лагерь и, тут притаившись, пытался после смерти товарища Сталина использовать обстановку — будто партия ослабла, растерялась, не все знает, как делать. Он влез вперед, захватил аппарат, он ему будто бы пригодится. Я по совести скажу: аппарат МВД за ним не последовал бы, там тоже коммунисты. Какие силы могли поддержать вонючего клопа — Берию? Он мог бы найти поддержку у иностранных капиталистов, это агент капиталистов, он у них обучался. Мы мало занимались его биографией, теперь получше займемся. Как могло получиться, что такой человек, как Берия, мог попасть в наши ряды? От недостаточной бдительности нашего ЦК, в том числе и товарища Сталина. Он нашел некоторые человеческие слабости у товарища Сталина, а у кого их нет? И у Ленина, и у Сталина, и у каждого из нас они есть.
Бывший член политбюро Андрей Андреевич Андреев:
— Он начал дискредитировать имя товарища Сталина, наводить тень на величайшего человека после Ленина… Я не сомневаюсь, что под его давлением вскоре после смерти товарища Сталина вдруг исчезает из печати упоминание о товарище Сталине… Это же позор для партии. Раньше чересчур усердствовали, в каждой статье сотни раз повторялось это имя, а потом вдруг исчезло. Что это такое? Появился откуда-то вопрос о культе личности. Он хотел похоронить имя товарища Сталина, и не только имя товарища Сталина, но и затормозить ознакомление народа и с преемником товарища Сталина товарищем Маленковым.
Зал поддержал Андреева:
— Правильно.
Маленков мягко возразил:
— Все мы преемники, одного преемника у товарища Сталина нет.
Андреев настаивал на своем праве сделать приятное новому вождю:
— Все-таки вы являетесь председателем Совета министров.
В зале бурные аплодисменты.
Андреев продолжал обличать преступления Берии:
— Я считаю, что не без его влияния было принято решение о том, чтобы демонстрацию проводить без портретов, не вывешивать портретов. Почему? На каком основании? Народ должен знать своих вождей по портретам, по выступлениям. Это было неправильное решение.
Ворошилов согласился:
— Неправильное решение.
Андреев поднял ставки:
— Это была уступка врагу.
Из президиума успокоили Андреева:
— Андрей Андреевич, это решение отменили.
В зале бурные аплодисменты.
Министр металлургической промышленности Иван Тевосян:
— Этот мерзавец Берия возражал против того, чтобы, говоря об учении, которым руководствуется наша партия, наряду с именами Маркса, Энгельса, Ленина называть имя товарища Сталина. Вот до чего дошел этот мерзавец.
Первый секретарь компартии Украины Алексей Кириченко:
— В записке Берии непонятно почему фигурируют такие термины: «западноукраинская интеллигенция», «западноукраинские кадры», «русификация»… И это в то время, когда на Украине давно вышли из употребления эти слова. Украинский и советский народ единая семья, и нет в ней западных украинцев и восточных украинцев.
Говорили не только о Берии.
— Давайте разберем, — обратился к членам ЦК Хрущев, — какие заговоры внутри нашей страны были открыты министерством внутренних дел, министерством госбезопасности? За исключением липовых, дутых — никаких.
— Правильно, — поддержал его маршал Ворошилов, — никаких.
— Мы же с вами знаем, — продолжал Хрущев, — до 1937 года и после 1937 года — больше половины липы.
— Правильно, — вновь поддержали его из президиума.
— Если сейчас разобрать архив МВД, я убежден, на 80 процентов населения есть анкеты МВД, на каждого дело разрабатывают.
В зале сочувственный смех.
— Меч надо держать острием против врагов, и чтобы он не был направлен против своих людей. А для этого нужно МВД посадить на свое место. Надо создать хорошие разведывательные и контрразведывательные органы. Но МВД будет подконтрольно партии, подконтрольно правительству.
Хрущев, как он часто это делал, вспомнил прошлое:
— Товарищи, я человек, как говорится, «старого» режима. (В зале смех.) Я в первый раз увидел жандарма, когда мне уже было, наверное, двадцать четыре года. На рудниках не было жандармов. У нас был один казак-полицейский, который ходил и пьянствовал. В волости никого, кроме одного урядника, не было. Теперь у нас в каждом районе начальник МВД, у него большой аппарат, оперуполномоченные. Начальник МВД получает самую высокую ставку, больше, чем секретарь райкома партии.
Из зала Никиту Сергеевича охотно поддержали:
— В два раза больше, чем секретарь райкома.
— Но, если ему создали такую сеть, нужно что-то делать, — продолжал Хрущев. — Если сейчас разобрать архив МВД, я убежден, что на восемьдесят процентов населения Советского Союза имеет анкеты МВД, на каждого дело разрабатывается.
В зале смех, одобрительные голоса.
— Конечно, если деньги платят, то нужно что-то делать. А если проступков нет, а начальство спрашивает, ты, сукин сын, работаешь. Если нет, так надо сделать. Я знаю по Москве, в прошлом году человека осудили на двадцать пять лет, потому что агент сам выдумал дело на этого человека, и его осудили.
Хрущева поддержал министр обороны Булганин:
— Надо завести контроль над этими органами по конкретным практическим вопросам. Бюро обкома, крайкома, ЦК республики, президиум ЦК должны знать, кого арестовывают, как допрашивают, кто сидит в тюрьме, каковы там порядки.
Хрущев стоял на своем:
— Главное — усилить партийную работу среди работников МВД.
Булганин:
— Да, усилить и помочь им остаться дальше хорошими партийцами. Говорят, что не допускают к контролю под видом того, что на всю деятельность органов МВД наводят невероятную секретность. Но ведь у нас партийные организации, инструктора крайкомов, обкомов и другие руководящие работники партийных органов имеют доступ в самые секретные лаборатории, научно-исследовательские институты, где делается исключительно секретная работа. Почему же они не могут пойти в тюрьму и проверить содержание арестованных?
Маршал Ворошилов:
— Проверить, кто арестован и почему арестован.
Булганин:
— Да, и как ведутся допросы. С этим надо покончить. Почему инструктор обкома не может пойти и все это проверить? Почему инструктор обкома ходит в любую лабораторию самого секретного порядка, а сюда пойти не может? Что такое МВД? Это ЧК. Они были созданы в самые тяжелые годы существования советской власти, в годы гражданской войны. Таким МВД осталось и сейчас, ничего не изменилось, кроме названия. А права те же, методы работы те же. Разве это можно терпеть дальше? Кончать с этим надо.
И руководитель Ленинграда Василий Андрианов к ним присоединился:
— Существует, мне кажется, не совсем правильная практика, когда при назначении руководящих работников, в том числе и партийных работников, мы, как правило, прибегаем к проверке этих работников через органы МВД. Тогда как все возможности, причем не меньшие, имеются в руках самих партийных органов. Необходимо все поставить на свое место и обязать органы МВД вести работу в полном соответствии с решением ЦК по активной разведке против наших внешних врагов. В управлении МВД Ленинградской области мы имеем дорогостоящий, тысячный аппарат, но ни одного американского или английского разведчика этот аппарат не раскрыл, хотя область, как известно, граничит с другими государствами и с моря, и с суши.
Хрущев вернулся к главной теме:
— Довели до последней степени сельское хозяйство. Дальше терпеть нельзя: молока нет, мяса мало. Объявили переход от социализма к коммунизму, а муку не продаем. А какой же коммунизм без горячих лепешек, если говорить грубо.
Голос из президиума:
— Картошки нет.
Хрущев:
— У нас на три с половиной миллиона голов коров меньше, чем было до войны. Раз меньше коров, значит, меньше мяса, меньше масла, меньше кожи… Мы по картошке и овощам три месяца обсуждаем вопрос, три месяца не можем принять решения. Мы снизили цены на картошку и капусту, а картошки и капусты в магазинах нет. Капуста стала дороже или в одной цене с бананами. Что же это такое? Что же, наши колхозники разучились выращивать капусту? Это, товарищи, позор. Ведь к нам придут и скажут: слушайте, дорогие товарищи, вы нас учите, как строить социализм, а вы у себя картошки выращивать не умеете, чтобы обеспечивать свой народ, капусты у вас в столице нет.
Стало ясно бедственное положение страны. В том числе и по причине введенного Сталиным жесткого налогообложения крестьянина. Крестьян обложили непосильными налогами, они бежали из деревни, уже выращенный урожай пропадал. Налогом облагалось каждое дерево в саду. Крестьяне вырубали сады, забивали скот, не в силах выплатить налоги.
Хрущев говорил:
— Говорят, нет внимания партийных органов к этому вопросу. Никакое внимание не поможет, если с этой коровы надо отдать определенное количество молока и с этой же коровы министр финансов товарищ Зверев берет налог. Когда подсчитать все, что сдает колхозник за корову, то получается, что ему остается только навоз. Поэтому колхозник принимает решение избавиться от этой коровы.
Другие выступления тоже рисовали картину тяжелой жизни.
Побывавший на Урале Лазарь Каганович рассказывал товарищам:
— Я был на Урале. Там замечательные заводы, могут дать прирост новых мощностей, а рабочие живут в полуземлянках. И это даже на старых заводах — на Уралвагонзаводе, на Березниковском химическом комбинате, которые были построены двадцать лет тому назад, и у них много старых бараков. Бараки разваливаются, и сейчас старые заводы с жильем в худшем положении, чем новые. Нет более острого вопроса, чем жилье. Конечно, продовольственный также острый: мяса мало, колбасы не хватает. На Урале сельское хозяйство в трудном положении, потому что о