На допросе полковник Саркисов описал, как все это происходило:
«Прохаживаясь около своего дома, Берия замечал какую-нибудь заинтересовавшую его женщину. В таком случае он посылал меня, Надарая или сотрудников охраны узнать ее фамилию, имя, адрес или телефон. Я шел вслед за такой женщиной и старался разговориться с ней… Я говорил такой женщине, кто ею интересуется, и спрашивал, не хочет ли она что-либо передать… По его указанию либо сам ездил за ней, либо посылал его машину… Женщины на квартиру к Берия привозились, как правило, на ночь».
В феврале 1959 года полковника Рафаэля Саркисова тоже посадили на скамью подсудимых. Он получил десять лет. Через год его освободили условно-досрочно.
Об альковных историях Берии ходило немало слухов.
Нами Микоян, невестка Анастаса Микояна, которая была знакома с Берией, вспоминала:
«Где-то в конце 40-х — начале 50-х годов в Москве, в числе многочисленных тайных романов у Берии возникла связь с юной девушкой — красавицей Лялей. Она родила дочь, и Берия дал девушке имя своей матери. Позже маленькая Марта, став взрослой и красивой, в 70-х годах вышла замуж за сына члена политбюро брежневской эпохи Гришина».
Допросили и самого Берию.
Он не понимал, почему его об этом спрашивают:
— Я легко сходился с женщинами, имел многочисленные связи, непродолжительные. Этих женщин ко мне приводили на дом, к ним я никогда не заходил. Доставляли мне их на дом Саркисов и Надарая. Были такие случаи, когда, заметив из машины ту или иную женщину, которая мне приглянулась, я посылал Саркисова или Надарая проследить и установить ее адрес, познакомиться с ней и при желании ее доставить ко мне на дом.
Прокурор Руденко:
— Вам предъявляется девять списков, в которых значатся шестьдесят две женщины. Это списки ваших сожительниц?
— Большинство женщин, которые значатся в этих списках, это мои сожительницы, с которыми я имел непродолжительные связи. Эти списки составлены за ряд лет…
— Вы сифилисом болели?
— Я болел сифилисом в период войны, кажется, в 1943 году, и прошел курс лечения.
Некоторые историки исходят из того, что Берия виноват в репрессиях не более, чем остальные члены политбюро — от Микояна до Хрущева. Ведь Лаврентий Павлович пришел к руководству наркоматом внутренних дел в конце 1938 года, когда пик репрессий был уже пройден, и с его приходом часть арестованных выпустили. Но летом 1953 года он проиграл в политической борьбе, и его превратили в козла отпущения…
В реальности Берия явно был человеком с криминальным складом ума. И без малейших моральных ограничений. Он с молодых лет приказывал убивать и мучить людей. Считал, что пытки — в порядке вещей.
Следователи допросили заведующего его приемной Федора Васильевича Муханова. Он много лет проработал личным секретарем Лаврентия Павловича и рассказал:
«В приемной Берии в письменном столе в правой тумбочке в ящике хранились завернутыми в газеты резиновые палки и какие-то предметы для избиений. Иногда Богдан Кобулов, Влодзимирский и другие заводили в кабинет Берии арестованного и уносили туда принадлежности для избиений. Через некоторое время в приемной были слышны вопли и крики арестованного».
Преступлениям Берии и его команды следователи искали подходящее объяснение. Нельзя же было сказать, что такова система, а Берия и его люди — ее часть. Объяснение придумали: Берия — агент иностранных разведок, поэтому убивал советских людей. И вообще он собирался свергнуть советскую власть…
Руденко требовал от него на допросе:
— Признавайтесь, что, став агентом английской разведки в период Гражданской войны, вы служили английскому империализму все последующие годы, вплоть до вашего разоблачения и ареста! Что вы являлись организатором группы заговорщиков, совершавших тягчайшие преступления, в том числе и террористические убийства во имя ваших преступных контрреволюционных целей! Что вы действовали как враг партии и народа в своих преступных контрреволюционных замыслах захвата власти и ликвидации советского строя!
Доказать эту версию было трудновато даже опытным следователям. Сооружали невероятные конструкции.
27 июля на допросе Руденко спросил Берию:
— Вам известно такое имя — Капитон Кварацхелия?
— Известно.
— Кто он?
— Капитон Кварацхелия по матери моей брат. Он в 1915 году уехал в Харбин, проживал в Маньчжурии примерно до 1926–1927 годов, после чего возвратился в Тбилиси и прожил в нашей семье несколько месяцев. Затем он вновь выехал в Маньчжурию. Не могу вспомнить, когда, но через несколько лет он вернулся в Тбилиси.
— А почему вы в 1926 году не воспрепятствовали его выезду за границу, будучи председателем ГПУ Грузии?
— Я в его честности не сомневался. Выезд за границу он оформил официально.
— А известно вам, что Кварацхелия содержал в Харбине станционный буфет, неоднократно вызывался в жандармерию для осведомления о посетителях, которые посещают буфет?
— Мне об этом не было известно.
На допросе 7 августа вернулись к этой теме:
— На прошлом допросе вы не сказали о том, что при вашем содействии прибыла из-за границы ваша племянница — дочь Капитона Кварацхелия Сусанна со своим мужем Козляковским Петром, которые первое время жили у вас на квартире в Тбилиси. Вы подтверждаете это?
— Подтверждаю, что приехала. Я им никакого содействия не оказывал.
— Вам было известно, что Петр Козляковский в прошлом белый офицер, а его жена Сусанна была связана с японской разведкой?
— Нет.
— Вам докладывались Кобуловым материалы на Сусанну Кварацхелия, которые свидетельствовали о том, что за границей она была связана с фашистскими белоэмигрантскими организациями и японскими разведчиками?
— Нет.
— Вам предъявляется копия справки, составленной в апреле 1938 года аппаратом НКВД Грузинской ССР, из которой видно, что Сусанна Кварацхелия была включена в список лиц, подлежащих аресту. Почему она не была арестована? Известно ли вам, что было указание Кобулова воздержаться от спецмероприятий?
— Это мне не было известно.
Так выстраивалась система доказательств сотрудничества одного из недавних руководителей государства с иностранными разведками. Через содержателя станционного буфета в китайском городе Харбине…
Берии и его людям вменялось в вину и то, что они старались «активизировать остатки буржуазно-националистических элементов в союзных республиках, посеять вражду и рознь между народами СССР и в первую очередь подорвать дружбу народов СССР с великим русским народом». А еще Берия саботировал важнейшие мероприятия, направленные на подъем хозяйства колхозов и совхозов и неуклонное повышение благосостояния советского народа…
В приговоре записали:
«Персонально суд считает доказанной виновность подсудимого Берия в измене Родине, организации антисоветской заговорщической группы в целях захвата власти и установления господства буржуазии, в совершении террористических актов против преданных Коммунистической партии и народу политических деятелей, активной борьбе против революционного рабочего движения в Баку в 1919 году, когда Берия состоял на секретно-агентурной должности в контрразведке контрреволюционного мусаватистского правительства в Азербайджане и был связан с иностранной разведкой до момента разоблачения и ареста».
Вместе с Берией на скамье подсудимых сидели его многолетние сотрудники:
Всеволод Николаевич Меркулов — бывший министр госбезопасности, в последнее время министр государственного контроля СССР, генерал армии;
Владимир Георгиевич Деканозов — бывший министр внутренних дел Грузии;
Богдан Захарович Кобулов — бывший первый заместитель министра внутренних дел, генерал-полковник;
Сергей Арсеньевич Гоглидзе — бывший первый заместитель министра госбезопасности, в последнее время начальник управления МВД СССР, генерал-полковник;
Павел Яковлевич Мешик — бывший министр внутренних дел Украины, генерал-лейтенант;
Лев Емельянович Влодзимирский — бывший начальник следственной части по особо важным делам МВД СССР, генерал-лейтенант.
Почему отобрали именно этих шестерых?
Следствие по делу Берии и его соратников постарались локализовать его родными местами — Грузией и Азербайджаном. Сознательно ограничивались тем, что в 30-е годы творилось в хозяйстве Берии. Главным было доказать, что все это извращения, искривления правильной линии, перегибы… Исключение, а не правило. Но нелепо считать, что именно чекистский аппарат Закавказья состоял сплошь из садистов и убийц.
И еще одно бросается в глаза: фамилии палачей — грузинские, азербайджанские, армянские… На следствии национальный мотив возникал постоянно.
Хрущев на пленуме ЦК говорил:
— Берия выступает под видом проведения сталинской национальной политики, а по существу вносит раскол между нациями и хочет добиться своего. Вот какой провокатор! Теперь все выступления Берия надо рассматривать в другом свете. Возьмем его выступление, когда он поглаживал по голове русский народ, говоря, что русский народ великий. Ведь это гнусность! Не определениями Берия велик русский народ, не его волей великий русский народ поднялся и создал величие. Ему нужно было погладить по голове русский народ потому, что он уже себя рассматривал преемником Сталина. Сталин объявил тост за великий русский народ, а Берия уже тогда имел свои намерения. Взмах он взял большой, но сорвался и разбился, дух выпустил.
10 декабря 1953 года президиум ЦК принял постановление «О рассмотрении дела по обвинению Берия и его соучастников». Дело слушали в закрытом судебном заседании по закону от 1 декабря 1934 года, то есть без прокурора и без адвоката, ускоренным порядком, который ввел Сталин на следующий день после убийства Сергея Мироновича Кирова. Обвинение предъявили по печально знаменитой 58-й статье уголовного кодекса. Президиум ЦК утвердил текст обвинительного заключения и секретным порядком разослал его партийным организ ациям.
Для рассмотрения дела указом Президиума Верховного Совета СССР образовали Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР. В него включили: маршала Ивана Степановича Конева, председателя ВЦСПС Николая Михайловича Шверника, генерала армии Кирилла Семеновича Москаленко (он стал командующим войсками столичного военного округа), секретаря Московского обкома Николая Александровича Михайлова (после смерти Сталина он лишился высокой должности члена президиума и секретаря ЦК), председателя профсоюзов Грузии Митрофана Ионовича Кучаву (недавнего партийного работника), первого заместителя министра внутренних дел Константина Федоровича Лунева (партработника, брошенного на укрепление органов) и двух юристов — первого заместителя председателя Верховного суда СССР генерал-лейтенанта юстиции Евлампия Лавровича Зейдина (всю свою карьеру он председательствовал в военных трибуналах) и председателя Московского городского суда Леонида Абрамовича Громова (бывшего комсомольского секретаря, ставшего судьей и поступившего в Ленинградский правовой институт).