В Кремль на следующий день он не явился. Ни на какие звонки в течение двух дней не отвечал. Как позже стало известно, Сталин находился в полной прострации и даже спал в одежде. Руководству, оставшемуся в Москве, было непонятно, кто будет отдавать приказы. Первый заместитель Сталина по правительству Николай Вознесенский отказался это делать.
Именно Берия нашел выход из положения. Он стал инициатором создания будущего ГКО (Государственного комитета обороны) – узкого военного руководства во главе со Сталиным, которое сосредоточило всю власть в своих руках. Предложение Лаврентия поддержали Молотов, Маленков и Ворошилов. После этого решения было созвано Политбюро. Молотов сообщил о самоизоляции Сталина. Микоян добавил, что, даже если вождь временно не способен к руководству, само его имя является мощной силой для мобилизации населения. Тут серьезную ошибку, возможно стоившую ему через девять лет жизни, совершил Николай Вознесенский. Он обратился к Молотову: «Вячеслав, иди впереди, мы за тобой пойдем». Вячеслав Михайлович, как опытный царедворец, столь смелый призыв проигнорировал. Он сообщил, что у товарища Берии есть предложение о создании ГКО. И все решили с этим предложением отправиться к Сталину.
Анастас Микоян вспоминал:
Приехали на дачу к Сталину. Застали его в Малой столовой сидящим в кресле. Увидев нас, он как бы вжался в кресло и вопросительно посмотрел на нас. Потом спросил: «Зачем пришли?» Вид у него был настороженный, какой-то странный. Не менее странным был и заданный им вопрос. Ведь по сути дела он сам должен был нас созвать. У меня не было сомнений, он решил, что мы приехали его арестовать.
Молотов от нашего имени сказал, что нужно сконцентрировать власть, чтобы поставить страну на ноги. Для этого создать Государственный комитет обороны. «Кто во главе?» – спросил Сталин. Молотов ответил, что во главе он – Сталин. Тот посмотрел удивленно, никаких соображений не высказал. Тогда Берия сказал, что надо назначить 5 членов Комитета Государственной обороны. «Вы, товарищ Сталин, будете во главе, затем Молотов, Ворошилов, Маленков и я». Сталин предложил пополнить пятерку Микояном и Вознесенским. Берия неожиданно возразил. Мол, Микоян и Вознесенский нужны правительству. Хотя Вознесенский оспорил мнение Лаврентия Павловича, вышло так, как он предлагал. В ГКО осталось пять человек.
Тут же, на даче, были распределены роли. Не вошедшие в члены ГКО Микоян и Вознесенский стали его уполномоченными. Анастас Микоян был назначен уполномоченным ГКО по продовольствию, вещевому довольствию и горючему. За производство вооружений и боеприпасов отвечал Вознесенский. Молотов – за танки, Маленков – за авиацию. Берия – за поддержание порядка в тылу и борьбу с дезертирством. А Ворошилова отправили защищать Ленинград.
Историки справедливо считают события конца июня 1941 года торжеством двух сорокалетних – Маленкова и Берии. До этого момента они не были широко известны в стране и за рубежом, никто извне кремлевской верхушки не рассматривал их как членов высшего руководства страной. Молотов и Ворошилов очевидно теряли политическое влияние. Вознесенского не ввели в состав ГКО. Жданов оставался в Ленинграде. Хрущев отступал с войсками на Украине. В годы войны положение «двойки» Маленков – Берия будет только усиливаться.
Любопытно, что ту же схему Лаврентий Павлович и Георгий Максимилианович используют в марте 1953 года, договорившись за спинами остального руководства о распределении между собой властных полномочий после смерти вождя.
31 июля 1941 года НКВД и НКГБ снова сливают вместе. Всеволод Меркулов становится первым заместителем наркома, а объединенный наркомат возглавляет Лаврентий Берия. Среди задач наркомата есть и чисто военные. В распоряжении Берии внутренние войска, лагерная охрана, пограничники, части особого назначения, партизаны. Кроме того, в качестве члена ГКО Берия курирует ряд отраслей оборонной промышленности. Прежде всего наркомат вооружения (нарком Дмитрий Устинов), а позже и танкостроение (нарком Исаак Зальцман). С 4 февраля 1942 года на Л. П. Берию были возложены обязанности по контролю производства самолетов, моторов, вооружения и минометов, формированию авиаполков и их переброску на фронт. 8 декабря 1942 года Л. П. Берия стал контролировать наркоматы угольной промышленности и путей сообщения. В мае 1944 года Берия был назначен заместителем председателя ГКО и председателем Оперативного бюро. В задачи Оперативного бюро входило наблюдение за работой всех наркоматов оборонной промышленности, железнодорожного и водного транспорта, черной и цветной металлургии, угольной, нефтяной, химической, резиновой, бумажно-целлюлозной, электротехнической промышленности, электростанций.
Отныне подчиненные Берии заключенные лагерей занимаются в основном работами, связанными с обороной. Строят стратегические дороги Свияжск – Ульяновск и Саратов – Сталинград, Челябинский металлургический завод, аэродромы в Тамбовской и Смоленской областях, нефтепровод Махачкала – Астрахань – Саратов, Северо-Печорскую железную дорогу, добывают уголь на Воркуте и нефть в Ухте, рубят лес на европейском севере и в Сибири, добывают золото на Колыме, строят и реконструируют автомобильные дороги, обслуживают металлургические заводы в Актюбинске, Череповце, Норильске, Николаевске-на-Амуре.
За один 1941 год ГУЛаг передал в армию 420 000 заключенных.
Ситуация в лагерях была катастрофически тяжелой. За 1942 год во всех лагерях умерли 351 000 человек, то есть каждый четвертый. Поредевшие ряды зэков пополнялись новыми «контингентами» – немецкими военнопленными, репатриантами, интернированными немцами. К началу 1946 года общее число военнопленных превысило 1 800 000 человек.
Критически важной в 1941–1942 годах становится карательная функция НКВД по поддержанию дисциплины в армии. 17 июля 1941 года было образовано Управление особых отделов Народного комиссариата внутренних дел СССР, которое надзирало над армией и флотом. Приказом НКВД СССР от 19 июля 1941 года при особых отделах сформированы отдельные стрелковые взводы, роты, батальоны, укомплектованные личным составом. 12 сентября 1942 года в каждой стрелковой дивизии были организованы заградительные отряды из расчета одна рота на полк. Их задача – «приостановка бегства одержимых паникой военнослужащих, ликвидация инициаторов паники и бегства, поддержка честных боевых элементов дивизии, не подверженных панике, но увлекаемых общим бегством». Задача, поставленная перед Берией, заключалась в том, чтобы карательные меры родной советской власти не давали красноармейцу выбора. Если он боится быть убитым врагом, его уничтожит НКВД.
Органы НКВД занимаются и фильтрацией сотен тысяч вышедших из плена окруженцев. С 1943 года эти задачи, все еще курировавшиеся Берией, стали обязанностью нового органа, знаменитого СМЕРШа, перешедшего от госбезопасности в ведение Народного комиссариата обороны СССР. Руководил СМЕРШем недавний заместитель Берии Абакумов.
Полководец Берия
23 июля 1942 года немецкая группа армий «A» начала наступление на Кавказ. Ее целью были выход к нефтяным месторождениям Баку, захват Закавказья, дальнейшее соединение с африканским корпусом Роммеля.
Через пять дней после начала наступления немцы переправились на левый берег Дона, начали стремительно продвигаться в глубь Кубанских степей.
Командование Закавказского фронта считало, что перевалы Главного Кавказского хребта непроходимы для войск. Но в начале августа немцы доказывают обратное. 6 августа гитлеровская армия захватила Армавир, 9 августа – Майкоп, 12 августа – Краснодар, 31 августа – Анапу, 11 сентября войска вермахта вошли в Новороссийск. На юге противник захватил Карачаево-Черкессию, Кабардино-Балкарию, Северную Осетию и 29 сентября взял Малогбек в Ингушетии. Нацистский флаг был поднят над Эльбрусом, немцы подошли к Клухорскому перевалу, захватили Марухские и Санчурские перевалы через Главный Кавказский хребет. Не встречая никакого сопротивления, горные егеря из дивизии «Эдельвейс» по Военно-Сухумской дороге проходят перевал и двигаются к Сухуми. Навстречу егерям бросают пехоту и курсантов военных училищ, никогда не воевавших в горах. Ценой огромных потерь немцев удается приостановить.
Одним из участников этих боев был курсант пехотного училища Александр Тария, за освобождение стратегически важного села Псху его наградили медалью «За отвагу». Он рассказал нам в Сухуми:
Когда мы шли на Псху, там есть такой перевал – Ачхо называется. Там парня привели пленного и представили нам, чтоб мы видели воочию немцев. Он три дня ничего не кушал и ничего не говорил. И один из наших ребят немножко немецким владел и говорит: ты расскажи, где ты был, почему сюда пришел, зачем ты здесь, кто тебя послал? Что нужно было? Скажи.
«Дайте закурить». Ну, папиросу дали, сразу чувствовалось, что он некурящий, закашлялся и начал задыхаться, начал кашлять, выбросил. Моя мама, говорит, под Берлином живет. Не убивайте, оставьте, она ждет меня. А мы сказали, что мы не собираемся убивать.
Они были подготовлены очень. Здесь очень много было румынов, итальянцев. Это же вся Европа. Европейская армия была же собрана. Они были специально подготовлены для войны на Кавказе. Две дивизии здесь воевали с нами.
Они очень часто меняли позиции, потому что знали всю местность. А мы где сидим, там и сидим, – сюда боялись, обрыв; сюда – обрыв. Они знали – куда. Вот здесь, скажем, пулеметчик стреляет, да? Мы видим, мы хотим или окружить, или подойти, подползти, а он уже совсем в другом месте. Или направо, или налево, вот так менялись они, а мы прямо шли.
Конечно, у них все было. Сухой спирт зажигали, и можно ставить чайник, и кипит. А у нас ждем, когда кто еду принесет, или на семечках мы жили практически. Мы даже и не знали, как воевать. Ну, конечно, если его увидишь, противника, надо стрелять. А как мы воевали там, очень сложно! Тем более когда на Санчарский перевал, когда больше метра снег выпал, уже некуда было, ни вперед, ни назад. Сидели мы смотрели утром, как немцы там бегают. А мы внизу сидим, нас потом перебросили. Со мной были из Гудаутского района девять человек, ни один не вернулся, кроме меня. Все они погибли.