сеевна ушла на пенсию через несколько лет. И потом в один прекрасный день ее племянница позвонила, знаете, говорит, Зоя умерла. Вот вам жизнь человека, истового геолога.
А теперь что с рудой делалось. Складировали это все. Выбирали отдельно богатые участки, с радиометром, уже появился первый радиометр. Первая шкала слабенькая там, до ста пятидесяти, вторая до пятисот и третья, когда уже настоящая руда. На третьей шкале это все откладывалось и складывалось в ящички небольшие, посылочные скажем. Соберется несколько ящиков, уже звонят, вперед, и эти ящики на машинах через перевал сначала на базу, на берегу Енисея, потом в Кызыл и на самолете вылетал он туда. Вот таким образом, возможно, что у первой атомной бомбы в том числе один грамм в ней наш.
Первое месторождение, которое было открыто в сорок девятом, – это минеральные воды, это курорт, между Пятигорском и Кисловодском, рядом с Пятигорском. Когда самолет садится на аэродром, то видна эта горка, с которой мы получили прилично, разрабатывалось оно до самых последних лет. Потом Украина, Первомайская, Златовещенская, точно это был сорок девятый год, но они уже не на поверхности лежали, там надо было проходить глубокие шахты. Следующее был Курдай в Казахстане, Южном, потом Северная Туркмения в пятьдесят втором. И рыбы знаменитые на Каспии с ураном. Массовый замор рыб и на них насасывался уран. Это месторождение разрабатывалось и до сегодняшнего дня. Казахи его разрабатывают. Вот четыре месторождения, и все.
Когда мы начинали, мы вынуждены были спать в землянках, потом, когда правительство увидело, что наконец пошла большая руда, туда срочно были брошены все деньги нашей страны. Туда проложили железную дорогу, туда проложили асфальт, построили огромный комбинат Навоинский перерабатывающий. Потом повезло, и в Кызылкуме нашли крупнейшее в мире месторождение золота. И поэтому ныне сидящий царь узбекский, он каждый месяц вывозит на запад самолет с золотом, ну и соответствующее количество урана продается и тоже вывозится. Добираться туда через барханы до Кучкудука надо было сутки, если вам повезет, на машине повышенной проходимости. Если это машина обычная, то вы могли сидеть в барханах и ждать, когда подойдет тягач и вас вытащит. Конечно, здесь платили большие деньги. Отец у меня был начальником отдела металлургии в институте, самого большого отдела, 25 лет, он получал тогда, была ставка доктора, профессора, заведующего, пятьсот рублей, потом пять тысяч, ну и так далее. У меня зарплата была молодого кандидата наук двести. Но я ехал в поле, там начиналась накрутка, полевые, безводные, высокогорные. Если круглогодично у нас станция была организована, то я получал 6 тысяч, я больше отца получал. И, подработав сезон, я мог осенью в первые годы в сорок седьмом, сорок девятом, до пятьдесят четвертого года я зарабатывал в сезон по сорок тысяч рублей. Я мог в один год купить три «Волги» или пять «Москвичей». Сейчас мне, ведущему ученому страны, нужно на «Волгу» эту самую Газ-2410 работать три года или четыре.
Основные богатые природные месторождения урана лежат вне зоны влияния Советского Союза. Это – бельгийское Конго и Канада. В Болгарии есть урановые рудники, правда очень бедные, в Чехословакии то же самое. И, в конце концов, уран находят в Саксонии. Здесь издавна существовали серебряные рудники, потом их забросили. На месте рудников появились SPA, где лечились радоновыми водами. Радон – естественный спутник урана. На это обратил внимание доктор геолого-минералогических наук Никифоров, он отправляется в сорок шестом году в Саксонию и Тюрингию, открывает месторождения урана, которые становятся критически важными для советского ядерного проекта.
Немецкий историк, автор книги «Бомба Гитлера» Райнер Карлш рассказал нам в Берлине:
Проблема урана для советского атомного проекта – была огромной сложностью. До конца войны едва ли было достойное упоминания урановое месторождение. В Киргизии и Казахстане были открытые небольшие месторождения, но этого было недостаточно. Берия получал сообщения, что еще 10 лет нужно для того, чтобы в Казахстане все это было разработано так, как нужно. Специалисты сообщали Берии, что много урановых месторождений есть за границей Советского Союза. И уран искали везде, где проходили советские войска. В Корее, в Китае, в Болгарии, в Румынии, в Словакии и, конечно, в Германии.
Самое важное из них, это знали из литературы и из истории, находилось в Рудных горах, и тогда советские геологи и секретные службы сконцентрировались на том, чтобы найти эти месторождения и начать разрабатывать.
После того как в июле 1945 года Соединенные Штаты отвели свои войска из Тюрингии и Саксонии, эта территория отошла, согласно Ялтинским соглашениям, к советской зоне оккупации Союзом. Геологи провели изыскания в Рудных горах и обнаружили легкообогатимые запасы урана. Было принято решение построить здесь в условиях строжайшей секретности предприятие по добыче урана для советского атомного проекта. Оно получило наименование «Висмут», по названию химического элемента, добываемого издавна в Рудных горах. Первым директором предприятия «Висмут» был назначен генерал-майор госбезопасности Михаил Мальцев, бывший начальник Воркуты.
Немецкий историк, автор книги «Бомба Гитлера» Райнер Карлш рассказал нам:
«Висмут» был основан в 1947 году и до 1953 года работал как советское предприятие. То есть на 100 % собственность Советского государства. Все расходы несла на себе Саксония и потом ГДР, так как «Висмут» считался репарацией. Немецкий военный долг должен был выплачиваться в том числе и урановыми поставками.
Условия работы в «Висмуте» первые два месяца были очень тяжелыми. Потому что Третьего Рейха не существовало, немцы проиграли войну, начались голод и безработица. И пришлось начинать горное производство как в средневековье. С самым примитивным оборудованием, с недостаточной техникой, с десятками тысяч по принуждению пришедших сюда рабочих.
Потом немецкие профсоюзы пожаловались, и советский генеральный директор, генерал Мальцев, написал письмо в советский профсоюз. Письмо предназначалось Молотову и Берии. И Берия внес улучшения, так как ему нужен был этот уран. Был найден компромисс. Немцы начали лучше работать и за это получали от советского руководства хорошие условия для жизни и для работы: отпуск, страховку, высокие зарплаты. Таким образом, «Висмут» превратился в совершенно особенное предприятие в 50-е годы. С одной стороны, давление тоталитарной системы, с другой – предприятие, которое платило хорошую зарплату. Такой удивительный процесс, которого не было больше нигде в мире.
Здесь работали все слои населения: бывшие профессора, водители, солдаты, было много женщин. Сильнее всех страдали в послевоенное время женщины, им тоже было нечего есть. Все слои, все люди пришли в «Висмут». Во-первых, по принуждению, так как они были обязаны работать. Позже они уже шли добровольно, потому что «Висмут» хорошо платил. Особенно лучшим работникам, кто оставался там и выдерживал эти тяжелые условия труда. У них была хорошо мотивированная, хорошо оплачиваемая постоянная работа. И если вы сегодня спросите у бывших рабочих, они будут вам рассказывать с восторгом, будут хвалить, так как это было особенное предприятие.
Во время нашей кинокомандировки мы побывали в поселении Бад-Шлема в Саксонии, которое входит в состав района Рудные горы. Бад-Шлема, как и еще сто двадцать соседних городов, находился в подчинении Берии. Когда-то 200 000 немцев работали на здешних шахтах, 7000 советских специалистов, всех их охраняли пять полков МВД.
Поселение находится в живописной местности, в окружении гор и альпийских лугов. Среди аккуратных, но не претендующих на роскошь немецких сельских домиков выделяется монументальностью здание типичной сталинской архитектуры. Когда-то здесь находилась советская администрация, которая руководила добычей урана. Сегодня это городская ратуша.
Все прочие достопримечательности связаны с шахтерским трудом. Вышка старой деревянной шахты под номером 15, на площади пара вагонеток в обрамлении металлической арки со скрешенными молотками и надписью «Glück auf» – традиционное шахтерское приветствие, которое переводится – «Счастливо вернуться наверх!». И наконец «Museum Uranbergbau» – музей добычи урана. В нем собраны инструменты, оборудование и рабочая одежда горняков, здесь множество фотографий, позволяющих заглянуть в прошлое.
Бад-Шлема, Саксония, Городская ратуша, раньше здесь располагалась советская администрация
Вышка старой шахты, Бад-Шлема
Лев Лурье на фоне арки с традиционным шахтерским приветствием, Бад-Шлема
Впрочем, благодаря неутомимой поисковой деятельности нашего редактора Серафимы Гавриловой мы снимали интервью с ветеранами «Висмута», рабочими, трудившимися на урановых рудниках в послевоенное время. Эти пожилые люди были в высшей степени доброжелательны к русским документалистам и охотно поделились воспоминаниями молодости.
Вернер Нойберт:
Я был переселенцем. Я переселился из Чехии, из Судетской области. У меня чешское происхождение. В 1944 году нас оттуда выгнали, и я приехал сюда. И после того как я поработал на одном машиностроительном предприятии, я в 1947 году перешел в «Висмут». Так как, в первую очередь, мне там платили больше и там были перспективы роста. И перспективы развития для тяжелых машин были в шахтах «Висмута». А другие производства сворачивали.
Это была хорошая техническая работа. Я был машинным механиком. Полгода я там ремонтировал компрессоры и дизельные моторы, которые ломались, потом меня отправили учиться на техника. И потом я вернулся обратно, чтобы работать там дальше. Я сам работал с примерно сотней русских людей. Так как я работал с техникой, очищающей руду и бурильной. И осматривал ее перед тем, как ее продавали в Россию. И это я делал все 40 лет. Я могу отметить только хорошие отношения русских и немцев, потому что у меня не было никакого представления о радиофизике. И русские люди, которые приехали из Ленинграда, из Москвы, из Института Курчатова, из Армении, они уже изучали эту область. Они уже все знали. И потом, позже, немецкое акционерное общество «Висмут» переделали в Первое Акционерное общество, и тогда нам перешли фабрики, основанные благодаря этим специалистам.