Лопатин от роли «примирителя» отказался. «Мне лень развивать подробно начало и истинные причины неудовольствий между Марксом и Бакуниным, — отвечал он Лаврову. — Я совершенно согласен с Вами, что в разных местах следует идти разными путями к достижению одной и той же роли. Согласен также, что подобные личные дрязги очень вредят всякой партии, всякому делу. Но за роль примирителя не возьмусь ни за что…»
Осенью 1872 года положение еще более осложнилось. Петр Лаврович стал проявлять недовольство позицией Маркса и Энгельса, не одобряя в целом политики, которую они вели в отношении Бакунина и его сторонников.
Никак не мог понять Лавров принципиального характера коренных разногласий между марксизмом и бакунизмом. Марксисты считали необходимым создание самостоятельной пролетарской партии, провозглашали идею диктатуры пролетариата как главного средства создания бесклассового, коммунистического общества. Бакунин же призывал к немедленному разрушению государства и замене его федерацией автономных групп, отрицал необходимость завоевания пролетариатом политической власти. Тайная бакунистская заговорщическая организация — Альянс социалистической демократии — ставила целью овладеть руководством Интернационала. В сентябре 1872 года Гаагский конгресс исключил Бакунина и его последователей из Международного Товарищества Рабочих.
Высоко ценя деятельность Интернационала, объединяющего движение пролетариата всего мира, указывая, что тысячи местных движений «совпадают в своем направлении, сливаются в своих результатах, бьют в одну точку и для беспристрастного наблюдателя носят явный характер одного общего движения, подрывающего самые существенные основы современного буржуазного общества», Петр Лаврович был противником раскола, происшедшего в Интернационале, противником дискредитации Бакунина. Когда Марксу потребовались документы, компрометировавшие Бакунина, то Лопатин и Лавров отказались их сообщить, заявив, что Бакунина они не оправдывают, однако не хотят «помогать позорить на всю Европу» человека, сыгравшего крупную роль в революции. Не поддерживая борьбы Маркса против бакунизма и Бакунина, Лавров вместе с тем не сближался и с последним.
Такая его позиция стала известна Марксу и Энгельсу, которые в августе 1873 года сообщили Лопатину, что они «с большим уважением и симпатией» относятся к Лаврову как к человеку, но никак не могут одобрить его философский эклектизм, «распространяющийся и на партии и на людей».
К 1873 году ясно обнаружилась активная самоизоляция Лаврова и от марксизма и от бакунизма. «Я не еду на Женевский конгресс, так как я в плохих отношениях с руководителями обеих партий. После Лондона я в прохладных отношениях с Марксом, и по особым причинам я еще в худших отношениях с Бакуниным», — признается он Г. Юнгу 28 августа 1873 года.
Несмотря на несогласия, Лаврову не хотелось порывать личных взаимоотношений с Марксом и Энгельсом. Он посылает им каждую свою новую работу. Презентовал им Петр Лаврович и свою брошюру «Русской социально-революционной молодежи», направленную против Ткачева.
Лавров — Лопатину из Лондона в Париж, 27 июня 1874 года: «Я Марксу послал брошюру. Автор «Капитала» должен иметь в библиотеке произведения всех партий, а средства его расстроены. Я его довольно высоко ставлю, чтобы оставлять в стороне его враждебность. Лично к нему не пойду и навязываться ему не буду, а продукты печати посылать буду».
Отношения между Марксом и Лавровым еще более обострились из-за «Летописи рабочего движения» во второй книге «Вперед!» (1874). Вновь обращаясь к полемике между марксистами и бакунистами, Лавров порицал здесь выступление Маркса и Энгельса против Бакунина.
В статьях, опубликованных 6 и 8 октября 1874 года в газете «Der Volksstaat» (и вошедших впоследствии в цикл «Эмигрантская литература»), Энгельс резко выступил против компромиссной позиции Лаврова: «По своей философии друг Петр является эклектиком, который старается из самых различных систем и теорий выбрать наилучшее: испытайте все и сохраните наилучшее!.. С этой точки зрения вся борьба и все споры революционеров и социалистов между собой должны казаться чистейшей нелепостью, которая может лишь порадовать их врагов». И далее, отметив ошибочность некоторых утверждений Лаврова, Энгельс указал на его главное, «трагическое противоречие»: настаивая на единстве в среде революционеров, он сам в работе «Русской социально-революционной молодежи», направленной против Ткачева, выступил против бакунизма и нечаевщины[13].
Правда, в статьях Энгельса содержалась не только критика в адрес Лаврова, но и положительная оценка его деятельности: «Русский ученый, пользующийся большой известностью в своей стране, — писал Энгельс о Лаврове, — эмигрирует и добывает себе средства, чтобы основать за границей политический журнал»[14]. Это обратило на себя внимание Петра Лавровича, сообщившего Лопатину: «Энгельс к нам отнесся до чего мягко; Ткачева изругал ругательски». И все-таки надо было решать для себя — отвечать на критику Энгельса или пет?
Меж тем 15 октября 1874 года Лопатин, которому Энгельс послал свои статьи об эмигрантской литературе, писал Энгельсу: «Что касается меня, то я прочел статьи с большим интересом и должен признать правильность Вашей аргументации. Но по форме они довольно язвительны. Право, Вы очень злы. Я не мог удержаться от смеха, хотя люди, с которыми Вы так строго обошлись, мои друзья». Энгельс ответил Лопатину, что в его намерения не входило использовать газету для высмеивания Лаврова, что он старался быть сдержанным и даже смягчил текст «настолько, насколько это было возможно». «Что касается меня, мы квиты, и я готов пожать ему руку в любой момент, если он отнесется ко всему этому так же легко, как я»[15].
Эти слова из письма Энгельса Лопатин по секрету сообщил Лаврову. Петр Лаврович посчитал, однако, неудобным добиваться восстановления отношений с Марксом и Энгельсом — не он их разрывал. Но, с другой стороны, он тяготился создавшейся ситуацией, не хотел дальнейшей полемики.
Вскоре дружественные связи восстановились. Во всяком случае, когда вышел третий том «Вперед!», Лавров дарит его Марксу и тот не находит в нем ничего, что могло бы помешать их товарищеским отношениям. Особый интерес Маркс проявил к разделу «Что делается на родине».
Некоторое время спустя, когда из Петербурга был доставлен только что вышедший отдельным изданием 1-й том «Опыта истории мысли», Лавров преподнес его Марксу с такой надписью: «Учителю социалистов Карлу Марксу от автора в знак дружбы и уважения». Этот же свой труд Лавров дарит и Энгельсу (в «Диалектике природы» Энгельс не раз ссылается на него).
С начала 1875-го по май 1877 года Маркс и Лавров многократно запросто посещают друг друга. Обычными становятся приглашения Лаврова на воскресные обеды к Марксам, обмен литературой, новостями. Так, 23 апреля 1877 года, в день рождения Шекспира, Маркс пишет Лаврову: «Дорогой друг! Посылаю Вам от имени моей дочери Тусси билет (на два лица) в кресла Лицейского театра. Это на сегодняшний спектакль (понедельник). Ставят «Ричарда III»[16].
Маркс не любил тратить время на разговоры с людьми, ему неинтересными. Лавров к таковым не принадлежал. «Это как раз человек, способный заставить меня болтать целыми часами», — писал Маркс[17]. Иногда при встречах им не хватало времени обсудить все животрепещущие вопросы, и тогда обмен мнениями продолжался в переписке. 18 июня 1875 года Маркс писал Лаврову: «Дорогой друг! Когда я был у Вас позавчера, я забыл сообщить Вам важную новость, которая быть может Вам еще не известна. Физиологу Траубе в Берлине удалось создать искусственные клетки»[18].
Только что цитированное письмо Маркса Лаврову заканчивается приветом «г-же и г-ну Ноэль», то есть Розалии Идельсон и ее мужу Смирнову, к которым Маркс и Энгельс питали теплую симпатию. В многочисленных письмах к жене (она в это время находилась в Берне) Смирнов подробно рассказывал о взаимоотношениях русских эмигрантов с Марксом и Энгельсом.
30 ноября 1875 года: «У нас теперь все, кроме Петра Лавровича, решили изучать «Капитал» и вообще политическую экономию». 14 декабря: «…Вчера Маркс прислал Петру Лавровичу конец своего французского издания. В следующем 24 № будет помещена библиографическая заметка по поводу французского «Капитала». Сегодня Петр Лаврович ему отправляет благодарственное письмо». 28 февраля 1876 года: «Сегодня пришел к нам Маркс и теперь сидит у Петра Лавровича. Несчастный Петр Лаврович из-за него не обедал. Вероятно^ промучает еще долго. Уж так не во время явился, что просто страсть». 1 мая: «Был вчера у нас Маркс и Pio[19], Pio просил поставлять ему из каждых двух номеров отчеты о русском движении, ибо датские рабочие очень интересуются им». 1 июля: «Энгельс вернулся из Германии, из Гейдельберга. Написал Петру Лавровичу, что в Гейдельберге «Вперед!» продается…»
…В апреле 1875 года Лавров приступил к написанию работы «Государственный элемент в будущем обществе» (она составила четвертый том журнала «Вперед!», вышедшего в 1876 году). Острая, злободневная тема сильно увлекла. Проблема власти — не только дело будущего, отдаленного идеала рабочего социализма, это острейший вопрос современной борьбы, определяющий характер и формы революционной организации. Против такого сильного врага всех социалистов, каким является современное государство, нужна концентрация усилий революционной партии. Можно ли тут обойтись без власти? Даже анархисты, выступая против слова «государство», допускают «немалую долю власти в своей практической программе». А в написанном Марксом и Энгельсом «Коммунистическом манифесте» впервые ставится задача «обращения пролетариев в господствующий класс»… Сослался Лавров и на труд бельгийского социалиста Де-Папа «Общественная служба в будущем обществе», где утверждалось, что «государство должно принадлежать» рабочим. Но что же такое государство? «Для нас