Общая турбулентность и межпартийные распри мешали Кагановичу по-настоящему развернуться:
«Как только я перешел от внешне незаметной организационно-партийной работы к открытым выступлениям на собраниях и митингах солдат, эсеро-меньшевистские вожаки солдатской секции увидели, какого „культурника“ они пустили в свой огород. Особенно пришли в ярость эсеро-меньшевистские вожаки после моего выступления по поручению Киевского комитета на многотысячном предмайском митинге на территории бывшей выставки. В своей речи я говорил о новых задачах революции на основе великой программы, данной пролетарским вождем революции и партии великим Лениным в Апрельских тезисах, в которых поставлена задача перестройки России в республику Советов».
В пикировке с эсерами Каганович потерпел поражение. Они изгнали его из солдатской секции и добились отправки (фактически высылки) из Киева в Саратов.
Тыловой гарнизон
В период Первой мировой войны Саратов стал крупным центром средоточения воинских частей (главным образом запасных полков), где обучали солдат перед отправкой на фронт. В 1917 году в Саратовском гарнизоне было около 50 тысяч солдат и офицеров. Имея семилетний опыт нелегальной партийной работы, агитаторские и ораторские способности, Каганович мог и здесь добиться успеха. Он вспоминает:
«От того, как мы политически подготовляли солдата, с каким политическим багажом он прибывал на фронт, зависело в значительной мере не только его личное поведение, но и его влияние на фронтовых солдат в окопах. Через них мы, большевики, распространяли свое влияние на фронтах, да и на деревню, куда выезжали солдаты».
Постоянное пополнение тыловых гарнизонов затрудняло большевикам агитацию. Требовались быстрая оценка людей, установление новых связей, а главное – такие же темпы большевистской обработки, с какими велись подготовка и формирование маршевых рот для отправки на фронт.
В мае произошли серьезные изменения в составе Саратовской военной партийной организации. Гарнизон пополнился новобранцами, среди которых оказалось немало политически подкованных большевиков. Во второй декаде мая состоялось общее собрание. Первым вопросом на нем был поставлен доклад об Апрельской конференции партии. Выступить с этим докладом доверили Кагановичу.
«Это было первое большое поручение городского комитета партии в первые же недели моего приезда в Саратов, – рассказывает он. – Помню, как секретарь горкома Эмма Рейновна Петерсон мне сказала: „Не рассчитывайте на наши силы, сами собрание организуйте, сами и доклад сделайте“. В Саратов я только-только прибыл и настроение членов партии еще мало знал, но мне помогло то, что я изучил положение в общепартийной Саратовской организации и содержание доклада товарища Милютина. Хотя он был старым большевиком и высоко эрудированным руководителем, но доклад его был неудовлетворительным с точки зрения защиты позиций Ленина на Апрельской конференции, отражал некоторые положения неленинской позиции Каменева и Рыкова. Поэтому я в своем докладе по существу полемизировал с Милютиным, а это оказалось особенно к месту, так как именно в военной организации было немало слабо ориентирующихся и колеблющихся товарищей».
Солдат 7-й роты 92-го пехотного полка Л.М. Каганович в Саратове 1917 [РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 4. Временный номер 2]
Поставленный вести работу в армии, Каганович проявил себя неутомимым организатором. Он ускоренно принимал солдат в партию. В первую половину июня количество партийцев в гарнизоне утроилось. В результате большевистской пропаганды более тысячи солдат объявили себя сочувствующими РСДРП(б), стали приходить на собрания, выполнять партийные поручения.
«Мы добивались проведения в полковые и ротные солдатские комитеты большевиков, – вспоминает Каганович. – Эсеры и меньшевики упорно сопротивлялись этому, так как они почти монопольно заполняли эти комитеты. Они вообще создали такую обстановку в казармах, что большевики были загнаны и затравлены; дело доходило до избиения их специально натравливаемыми хулиганами. Мы в первую очередь повели борьбу за коренное изменение этой обстановки. Здесь агитации было мало, надо было завоевать авторитет. Мы начали ставить перед полковыми и ротными комитетами вопросы солдатских нужд и бытового неустройства, заставляя их или удовлетворять эти нужды, или идти против солдат, разоблачая тем самым себя».
Выборы в Саратовский Совет рабочих и солдатских депутатов обострили борьбу между большевиками и эсерами. Последние понимали, что избрание солидной группы солдат-большевиков в Совет будет серьезным ударом по их монополии в гарнизоне и яростно боролись за сохранение своих мест. Иногда просто-напросто отправляли наиболее активных большевиков и сочувствующих им солдат внеурочно в караул или даже сажали на гауптвахту за надуманные провинности, чтобы лишить их возможности присутствовать на избирательном собрании. Именно так они поступили с Кагановичем. Когда он был выдвинут в Совет, командир роты арестовал его и два дня продержал на гауптвахте.
«Однако назавтра, – вспоминает Каганович, – в другой роте нашего полка, когда наши большевики выступили и рассказали солдатам, каким старорежимным способом эсерам удалось отвести мою кандидатуру и провести эсера, солдаты почти единодушно избрали меня депутатом Саратовского городского Совета. Эта наша победа произвела большое впечатление во всем 92-м полку и даже за его пределами – в гарнизоне».
Успехи Кагановича в саратовском гарнизоне были замечены и высоко оценены петроградской партийной верхушкой. Его делегировали на Всероссийскую конференцию военных партийных организаций и поручили сделать там доклад.
Слушая Ленина, слушая Сталина
Опыт первой русской революции 1905 года показал большевикам, что – процитируем Ленина – «только силой могут быть решены великие исторические вопросы, а организация силы в современной борьбе есть военная организация». Такой военной организацией становилась Красная гвардия. К лету 1917 года ее отряды были созданы на многих предприятиях Петрограда, Москвы, городов Центрального промышленного района, Дона, Украины, Поволжья, Прибалтики… Одновременно расширялась революционная агитация в армии и на флоте. Этого тоже требовал Ленин. «Армия, – писал он, – не может и не должна быть нейтральной. Не втягивать армию в политику – это лозунг лицемерных слуг буржуазии и царизма, которые на деле всегда втягивали армию в реакционную политику, превращали русских солдат в прислужников черной сотни, в пособников полиции. Нельзя стоять в стороне от общенародной борьбы за свободу».
Самой опасной и законспирированной работой – втягиванием армии в политику – занимались военные организации РСДРП(б). Они формировали, вооружали и обучали боевые дружины. Создавали в вооруженных силах партийные ячейки. Пытались привлечь командный состав, солдатские и матросские массы на сторону большевиков, призывавших к выходу из войны. Меньшевики и эсеры, в свою очередь, вели в войсках борьбу против большевистских агитаторов. Для укрепления своих позиций в армейской среде Исполком Петросовета и Временное правительство с 24 апреля по 4 мая провели в Петрограде Съезд делегатов с фронта. Съезд одобрил сотрудничество эсеров и меньшевиков с новой властью. В ответ на это руководитель Военной организации при Петроградском комитете большевиков Н.И. Подвойский поставил перед ЦК РСДРП(б) вопрос о созыве Всероссийской конференции фронтовых и тыловых военных организаций. ЦК поддержал инициативу. Во все концы страны и на фронт были направлены уполномоченные. Им поручалось разъяснять в гарнизонах и окопах задачи конференции, проводить собрания по выборам делегатов на нее. Одним из делегатов стал Каганович.
Конференция проходила в Петрограде с 16 по 23 июня 1917 года. На ней Каганович впервые увидел Ленина. Спустя почти семьдесят лет он поделится впечатлением:
«Трудно передать словами то настроение, которое господствовало в сравнительно небольшом зале, когда делегаты впервые увидели и услышали Ленина, когда Ленин появился за столом президиума, на трибуне. Бурное реагирование делегатов, долго несмолкаемые аплодисменты, возгласы в честь Ленина и партии отражали не только личные настроения делегатов, но и чувства и настроения миллионов революционных солдат, прежде всего большевиков, пославших их на конференцию. Как только Ленин начал свой доклад, все были прикованы, захвачены железной логикой, глубиной и убедительностью доклада, никто не шелохнулся. Благодаря небольшому объему зала мы все сидели как бы рядом с Лениным, вокруг него, как внимательные и верные ученики вокруг своего учителя. <…> Я сидел в гуще делегатов и слышал от многих из них прямые заявления: да, придется пересмотреть свои взгляды. Уж очень убедительно говорил Ильич, его доклад предупреждает нас, чтобы мы не „наколбасили“ в большой политике, а это посерьезнее, чем „наколбасить“ просто в маленьком деле».
Тот трепет и восторг, с каким молодой революционер Каганович внимал вождю пролетариата, вполне хрестоматийны – точно так же, почти слово в слово, описывали свою первую встречу с Лениным все старые большевики. В этих описаниях не содержится ничего мало-мальски личного, ничего неожиданного, забавного, трогательного, упаси бог, смешного – они словно сделаны под копирку. «Железная логика», «глубина и убедительность», «энергия и воля»… Любые иные характеристики были бы непростительным отступлением от канона, при том что большевики канонизировали Ленина еще при жизни.
Доклад Ленина походил на разъясняющую беседу. Он назывался «Текущий момент: организация власти и Советы рабочих и солдатских депутатов». В резолюции «О текущем моменте», принятой по докладу, отмечалось, что внешняя и внутренняя политика правительственной коалиции кадетов, меньшевиков и эсеров еще пользуется доверием в мелкобуржуазной среде и у части пролетариата. Но недовольство широких масс, обостряемое экономическим кризисом, дороговизной и затягиванием войны, неизбежно приближают новый этап революции – передачу власти пролетариату. Этот переход, говорилось в резолюции, можно провести безболезненней при немедленной передаче власти Советам. Задачами партии для текущего момента являются: «…продолжая всю свою агитацию против империалистической войны, с величайшей бдительностью следить за возможными и неизбежными попытками контрреволюции осуществить в удобный момент и под удобным предлогом разоружение революционных рабочих» и «самым энергичным образом готовить силы пролетариата и революционной армии к новому этапу революции».