Guilty[9]”.
Валерия села на подлокотник дивана. Как странно, что спустя столько лет они с Йоной снова встретились.
Она вспоминала свои поездки в Кумлу, вспоминала, как становилось неприятно, когда у нее за спиной закрывалась железная решетка. Каждый раз, проходя мимо надзирателей, она ощущала панику. С такой же паникой внутри она проходила в дверь с номером три, оставляла удостоверение личности, получала бейдж, вешала одежду в шкафчик, там же оставляла вещи и запирала дверцу. Молча здоровалась с тщательно накрашенными женщинами. Там всегда бывали накрашенные женщины, к ногам которых жались беспокойные дети. В комнате ожидания имелся туалет, несколько стульев, стенд с информацией для посетителей и лошадь-качалка с облезлыми полозьями.
Сюда запрещалось приходить в лифчике на косточках, прокладки и тампоны тоже были под запретом. Обувь следовало поставить на круговой конвейер, по которому она уезжала под рамку детектора, на проверку.
И все же Валерии нравилась эта грустная комната свиданий. Нравилось, как Йона пытается придать ей уюта – салфетки, кофе, печенье.
И вот он на свободе.
Он спал в ее доме, они занимались любовью, вместе работали в саду.
Валерия отпила еще вина и стала подпевать “Woman in love”, но, услышав собственное пение, смущенно замолчала.
Выйдя в прихожую, она остановилась у зеркала, сдула с лица локон, вскинула подбородок и подумала, что и вправду выглядит счастливой.
Татуировки на плечах с годами потеряли четкость, мускулистые от тяжелой работы руки покрылись царапинами от шипов ежевичника.
На кухне Валерия поставила бокал на кухонный стол и потушила лампу, которую Йона вечно задевал головой.
Музыка глухо пробивалась сквозь стену, будто сосед затеял вечеринку.
Валерия вспомнила страх в глазах Йоны, когда он просил ее бросить все и бежать с ним.
Его уверенность в том, что Вальтер жив, напугала Валерию.
Она понимала, откуда у Йоны эта уверенность. Шок никуда не делся, он просто все это время оставался под спудом и мог вернуться с быстротой молнии.
Хорошо, что Йона уехал к Люми.
Валерия надеялась, что за несколько дней в Париже, с дочерью, он успокоится.
Ветер усилился, загудел в трубе.
Валерия взяла было книгу и очки, как вдруг за кухонным окном блеснули фары. Свет мелькал между деревьями, как в кинетоскопе.
У Валерии подскочил пульс: на разворотной площадке остановилась незнакомая машина. Фары светили прямо в ближайшую теплицу, и в их свете растения отбрасывали резкие тени.
В прихожей Валерия надела плащ и сапоги, потянулась за фонариком, лежавшим на шляпной полке, и, открыв дверь, шагнула в холодный вечерний воздух.
На площадке стояла незнакомая машина. Габаритные огни окрашивали облачко выхлопных газов красным.
Валерия вдруг сообразила, что оставила пистолет в тумбочке у кровати.
Под сапогами хрустел гравий.
Дверца водителя была открыта, но сиденье пустовало.
В ближайшей теплице, между полками и кустами, двигалась какая-то темная тень.
Приблизившись, Валерия включила фонарик, но свет почти сразу погас; она потрясла фонарик и направила тонкий лучик на теплицу.
В теплице оказался Густав Эриксон из “Хассельфорс Гарден”. Его коллега стоял поодаль, между парниками.
Валерия помахала гостям и потянула дверь.
Густав, могучий мужчина лет шестидесяти, в очках, с подернутыми сединой усами, всегда начинал бренчать мелочью в кармане, говоря о делах. Одевался он в мешковатые джинсы, розовые или желтые рубашки и пиджак.
Валерия больше десяти лет покупала землю и удобрения у “Хассельфорс”.
Наверное, Густав проезжал мимо и захотел удостовериться, что она к весне сделает большой заказ.
– Густав?
– Да вот, скоро весна, – отозвался Густав и позвенел мелочью в кармане.
Его рослый коллега поднял пластмассовый горшок с саженцем помидора, и через отверстие в дне просыпалось немного сухой земли.
– Я на вас рассчитываю, – сказала Валерия. – В этот раз мне понадобится много всего.
Густав тихо, смущенно рассмеялся.
– Вы уж простите, что я так поздно. Я было повернул, но увидел, что у вас посетитель, значит, ничего страшного, если…
Раздался глухой удар, и Густав вдруг замолчал. Послышался еще один удар, уже не такой глухой, и Густав обрушился на шкаф.
Валерия не понимала, что происходит.
Ноги Густава конвульсивно дергались, но лицо было расслабленным, а глаза широко открытыми.
Валерия взглянула на могучего мужчину рядом с ним. Надо попросить его вызвать “скорую”. И тут Валерия увидела в руке великана молоток.
Под Густавом ширилась темная лужа. Кровь.
Человек с молотком был почти двухметрового роста, с мощной шеей и круглыми плечами. Он коротко дышал, в ушах беспокойно подрагивали серьги.
Неужели все это не сон?
Она хотела отодвинуться подальше от него, но ноги странно отяжелели, словно она брела по воде.
Мужчина отшвырнул молоток, словно перестал понимать, зачем держит его, и повернулся к Валерии.
– Стой, – пробормотал он.
– Я сейчас, – прошептала она и медленно повернулась к двери.
– Стой! – Мужчина двинулся за ней.
Валерия побежала. Перевернула за спиной стол с рассадой ежевики, услышала, как преследователь спотыкнулся и по-звериному заревел. Валерия быстро пробралась между полками, перепрыгнула через мешок с землей.
Преследователь не отставал. Валерия пробежала через освещенное фарами пространство, задела плечом полку, и два глиняных горшка упали на пол.
Она успела добежать до двери и уже схватилась было за ручку, когда преследователь догнал ее.
Валерия резко повернулась, сильно ударила фонариком, попала убийце по щеке. Он отшатнулся, и она пнула его между ног. Великан согнулся и упал на колени.
Валерия снова повернулась к двери.
Старую ручку заело; Валерия кулаком стукнула по задвижке и рванула дверь.
В задрожавшем стекле она увидела, как преследователь ползет вперед.
Валерия крутанула ручку, она сама услышала, как заскулила, когда убийца схватил ее за ногу. Одним рывком нападавший бросил ее на пол. Валерия упала, оперлась на руки, откатилась на бок и попыталась пнуть его.
Убийца потащил ее назад.
Плащ задрался, Валерия оцарапала живот и подбородок.
Она не успела подняться: убийца навалился на нее и ударил в спину. У Валерии перехватило дыхание; она закашлялась, втянула в себя воздуха, и тут он нанес новый удар.
Ворча, он попятился, топча осколки разбитых горшков.
Валерия, еле дыша, встала на четвереньки и увидела, как мужчина сбрасывает растения со столов. Подойдя к Густаву, он принялся пинать его безжизненное тело и что-то гневно вопить.
Валерия поднялась на ноги, оперлась одной рукой о стеклянную стену – и тут он снова повернулся к ней.
– Отвали от меня, – выговорила Валерия, пытаясь свободной рукой удержать нападавшего.
Великан схватил ее за руку и ударил по левой щеке так, что Валерия отлетела вправо, ударилась головой о стеклянную стену и в дожде осколков обрушилась на пол.
Нападавший наступил ей на грудь, прокричал, что она умрет, что он зарежет ее, как курицу, закашлялся, заревел. Сев на Валерию верхом, он обеими руками сдавил ей горло.
Валерия не могла вдохнуть и не могла сбросить убийцу – он был слишком силен. Она изворачивалась, пытаясь дотянуться до его лица.
Великан принялся бить ее головой о пол. На третьем ударе затылок обожгло, и Валерия потеряла сознание.
Ей мерещилось, что какой-то лифт на большой скорости тащит ее под землю; очнулась она от ужасной боли в ноге. Мужчина укусил ее в бедро, прямо через джинсы, после чего, рыча, поднялся и пнул по ступням.
Из укушенной ноги текла теплая кровь.
На грани обморока Валерия смотрела, как убийца громит парник, нагибается и подбирает с пола прививочный нож.
Он вернулся к Густаву и одним ударом рассек ему горло, а потом вспорол живот и грудь от пупка до ключиц. Взвалив Густава на плечо, он зашагал к двери. Тело подергивалось от мелких спазмов, кровь текла убийце на спину.
Страшный великан прошел мимо Валерии, пинком открыл дверь. Дверь слетела с петель, осколки посыпались на землю.
Валерия поднялась; ее чуть не вырвало от боли. Кровь лилась из затылка на плащ. Пошатываясь, она шагнула вперед, схватилась за что-то и перевалилась через порог.
На разворотной площадке загорелась машина, послышались глухие удары. Ветер раздувал пламя, сносил в сторону хлопья сажи. Великан лопатой выбил окна, отстранился, когда из машины вырвался клуб огня, и уставился на Валерию.
Она повернулась и побежала в лес, постанывая от боли в бедре. Продралась через сухой лапник, споткнулась, снова обрела равновесие.
Тяжелая одышка убийцы слышалась уже за спиной. Валерия угодила ногой в яму с водой, попыталась уберечь лицо от низко нависавших ветвей – и тут преследователь ударил ее по голове лопатой.
Потеряв сознание, Валерия упала вперед, сквозь сухие ветки, лицом в мерзлую бруснику. Взревев, убийца ударил снова, но промахнулся и выронил лопату.
Очнувшись, Валерия поняла, что ее тащат за ногу по лесной траве. Сапоги слетели, плащ волочился следом. Валерия пыталась уцепиться за березку, но у нее не хватило сил.
Глава 28
С новым паспортом и кредитной картой, Йона Линна превратился в финского ландшафтного архитектора по имени Пааво Нисканен. Теперь с прежней личностью и жизнью в Стокгольме его связывало только само тело.
У него не осталось ни документов, ни электроники, ни одежды из прошлой жизни.
Вскрыв запаску, Йона сунул в нее взрывчатку и детонаторы и снова заварил резину.
По сравнению со Швецией расстояния в Западной Европе небольшие.
От южнофранцузского Безье до швейцарской Женевы по шоссе А-9 всего пятьдесят миль[10], но так как Йона решил ехать не по автобану, а по сельским дорогам, путешествие должно было занять семь часов.