Сага подергала дверь часовни. Дверь оказалась заперта, но на гвоздике возле перил висел ключ.
Сага отперла замок, нажала ручку. Натан следом за ней ступил на скрипучие половицы. Выкрашенные зеленой краской скамьи, на стенах – вотивные кораблики. Сливочно-желтые панели на уровне груди отражали зимний свет, проникавший через высокие островерхие окна. Сага с Натаном прошли мимо скромного алтаря, вернулись к скамьям и остановились перед запачканным тонким одеялом, валявшимся на полу.
На тележке со сборниками псалмов стояли несколько банок с консервированной фасолью и мясом в соусе.
Натан с Сагой вышли, заперли часовню и направились к домику сторожа. Звонница, будто сторожевая башня, мрачно высилась между деревьев.
Когда они постучали в дверь, солнце наконец пробилось сквозь туман. Подождав несколько секунд, Сага и Натан вошли.
Жилище сторожа состояло из кухни с нишей для кровати и ванной.
Старые объедки на столе скукожились и засохли. У кофеварки стоял пакет с заросшими плесенью коричными булочками. Простыня на узкой кровати отсутствовала. Сторож спал на голом матрасе, накрываясь тонким одеялом. На табуретке возле кровати лежали поцарапанные наручные часы.
Дом, в котором никто не живет.
Сага помнила, как здесь пахло стряпней и влажными тряпками, когда она пришла сюда в первый раз. В тот день Эрланд Линд был пьян, но сохранял ясную голову.
Когда она навестила его во второй раз, он был уже погружен в себя, мысли путались.
Болезнь развивалась быстро.
Сага подумала, что сторожа, наверное, забрали по “скорой” в какую-нибудь больницу, что никто из родственников еще не занялся наследством.
– Вот здесь он держал палец, в старой банке из-под варенья. – Сага открыла холодильник.
На грязных полках стояли бутылки без этикеток, лежали упаковки прокисших и сгнивших продуктов. Сага проверила дату на пакетике сливок и на беконе в вакуумной упаковке.
– Его нет уже четыре месяца!
Сага закрыла холодильник. Оба вышли из дома и направились к гаражу.
На полу валялась запачканная землей лопата с ржавым лезвием, рядом просыпалась сухая земля. За снегоочистителем в чехле виднелись детали самогонного аппарата.
– Вот здесь лежал Юрек. С него текло в сток в полу, – показала Сага.
Они снова вышли, оглянулась на машину и часовню.
– Спросим у соседей, куда он мог подеваться? – тихо предложил Натан.
– Я позвоню в приход. – Сага отвернулась.
Высокая трава скрывала остатки фундамента, но труба крематория возвышалась на четыре метра над землей.
– Вот здесь он и сжег тело Вальтера, – сказал Натан.
– Да.
Они двинулись по высокой траве к закопченной печи. Сага медленно дошла до опушки, посмотрела на вилы, воткнутые в компостную кучу, и стала изучать утоптанную землю между деревьев.
Когда она увидела металлическую трубку, торчащую из земли, у нее перехватило дыхание.
Пришлось схватиться за дерево, чтобы не упасть.
С тяжело колотящимся сердцем Сага пошла вперед, чувствуя, как каблуки ботинок увязают в рыхлой земле. Мысли проносились одна за другой. Сага опустилась на колени, понюхала трубку, с кашлем отшатнулась и сплюнула на землю.
Запах разложения.
Сага встала, опушка словно поплыла у нее перед глазами. Сага сделала несколько шагов, не спуская глаз с крематория и жилища сторожа.
– Что такое? – обеспокоенно спросил Натан.
Не отвечая, Сага бросилась к гаражу, схватила лопату, вернулась и принялась копать плотную землю, отбрасывая ее в высокий бурьян.
Пот стекал по спине.
Сага со стоном надавливала ногой на лопату и выворачивала пласты земли.
Задыхаясь, она все копала и копала. Яма углубилась, и Сага спрыгнула в нее.
На глубине семидесяти сантиметров лопата ударилась о ящик. Сага руками отгребла землю. Трубка уходила под крышку гроба, дыра была заклеена серебристым скотчем.
– Это еще что? – спросил Натан.
Сага очистила крышку гроба, сунула лопату в щель под крышкой и нажала. Отшвырнув лопату, она ухватилась за крышку обеими руками, сдвинула ее, выдернула последние гвозди.
Натан перехватил крышку и положил ее возле неглубокой могилы.
Оба уставились на останки сторожа.
Тело Эрланда Линда раздулось и сочилось влагой, местами оно почти разложилось, но руки и ноги остались нетронутыми. Истощенное лицо, дыры глазниц, на концах пальцев висят лоскутья кожи.
– Это сделал Юрек, – прошептала Сага.
Она выбралась из могилы и торопливо зашагала к часовне, споткнулась о фундамент крематория.
– Подожди! – Натан заторопился следом за ней.
С криком: “У него мой отец!” Сага бросилась к машине.
Глава 41
Полицейские Карин Хагман и Андрей Экберг проезжали в патрульной машине 30–901 по улице Пальмвельтсвэген. Поблизости высился купол “Глобена”.
Утро выдалось спокойным. Пробки по направлению к Стокгольму уже рассосались, очередь из машин на Нюнэсвеген исчезла, и, если не считать небольшой аварии без человеческих жертв, которая произошла около восьми часов, все было тихо.
Карин и Андрей сделали круг по району Слактхюсомродет и остановились за фургоном с порнографическим рисунком на дверце. Карин проверила регистрационный номер машины по базе преступников и подозреваемых. Вдруг владельцу можно вменить в вину не только дурной вкус.
Теперь они медленно катили по тенистой дороге вдоль рельсов метро, под безлюдными пешеходными мостами, мимо темных, пустых кирпичных зданий. Здесь все еще валялся мусор после вчерашнего концерта.
– Жизнь слишком длинная, устанешь веселиться, – вздохнула Карин.
– Ты обещала рассказать Юакиму о своих чувствах, – напомнил Андрей.
– Какая разница… он больше ничего не хочет, ему все равно.
– Тогда надо разводиться.
– Знаю, – прошептала Карин и побарабанила по рулю.
Они проехали мимо сборщика банок в грязной военной шинели и меховой шапке – тот шел вдоль канавы, волоча за собой мусорный мешок.
Карин открыла было рот, собираясь рассказать, как Юаким постоянно находит предлоги, чтобы уклониться от секса, как вдруг из главной диспетчерской лена поступил тревожный вызов.
Карин отметила, что голос у диспетчера необычно напряженный. Диспетчер сообщил, что звонок поступил от коллеги.
Рука Карин, лежавшая на рычаге коробки передач, казалась в бледном свете дисплея POLMAN белоснежной. Похищение человека из детского досугового клуба “Меллис”, что в Эншеде. Школа на Миттельвэген.
Оператор пытался спокойно и внятно отвечать на вопросы, но было ясно, что он крайне напуган.
Насколько Карин смогла понять, из школы похищена двенадцатилетняя девочка с синдромом Дауна. По оценкам оператора, подозреваемый очень опасен, возможно – вооружен.
На дисплее появился адрес.
Школа совсем близко.
Карин включила мигалку, развернула машину, и голубой свет запульсировал на бурых кирпичных стенах, на рваных “маркизах”.
Оператор сообщил, что та же информация ушла в больницу Сёдера и к оперативной группе.
– Но вы ближе всех, вы приедете на место первыми.
Карин включила сирену, нажала на газ и ощутила ускорение как жесткий толчок в спину. Увидела велосипедиста далеко справа и фургон, приближавшийся по встречной полосе.
В зеркале заднего вида отразился собиратель банок – он все еще стоял в канаве и смотрел вслед машине.
На большом перекрестке Карин сбросила скорость, но, убедившись, что все их пропускают, прибавила газу.
Андрей спросил оператора, много ли детей сейчас в клубе; тот ответил, что детей, вероятно, меньше обычного, поскольку школа сегодня закрыта.
Карин подумала: наверное, споры об опеке приняли серьезный оборот. Какой-нибудь нездоровый бывший решил, что с ним несправедливо обошлись.
Они проехали желтый фасад католической школы, на круговом развороте свернули направо и на большой скорости проскочили мимо спортплощадки.
За окном мелькнула серебристая ограда футбольного поля.
Карин вела машину, Андрей продолжал задавать вопросы оператору. Ни о драке, ни о стрельбе в диспетчерскую пока не сообщали.
Карин пролетела следующий разворот, чуть превысив скорость, и при повороте направо машина потеряла сцепление.
Скользнув по камешкам на асфальте, машина выскочила на тротуар и оцарапала крыло о щит, указывавший направление к церкви Эншеде.
– Спокойней, – буркнул Андрей.
Карин в ответ молча прибавила скорости; они были уже возле Маргаретапаркена.
С мусорного бака взлетела стайка птиц.
На пожухлой траве, на парковых дорожках сеткой лежали тени голых деревьев.
Увидев над виллами и типовыми домами черепичную крышу школы, Карин выключила сирену. Она круто повернула направо, на Миттельвэген, и остановилась прямо у входа в школу.
Полицейские вылезли из машины, проверили оружие и защитные жилеты. Карин старалась унять дыхание.
Шуршали сухие листья, нападавшие вокруг спиральной пожарной лестницы.
Андрей доложил по рации, что они на месте. Выслушал ответ, кивнул и отсоединился.
– Оператор просил соблюдать осторожность. – Он посмотрел Карин в глаза.
– Соблюдать осторожность! Такого я еще не слышала, – попыталась пошутить Карин.
– Это слова коллеги. Который поднял тревогу.
– Осторожность, – тихо повторила Карин.
Она рассматривала одноэтажное здание клуба, втиснутое между двумя школьными зданиями. Кирпичные стены выкрашены желтой краской, красная черепица на крыше покрыта мхом.
За занавесками горел свет, но людей видно не было.
Тишина.
– Заходим и осматриваем, – распорядился Андрей.
Достав оружие, они перебежали широкий тротуар и прокрались вдоль фасада до темно-красной двери.
Андрей открыл, и Карин прошла в гардероб.
На полу стоял большой пластмассовый ящик с забытой одеждой. Перед сушилкой валялись сапоги и кроссовки.
Пахло песком и испачканной одеждой. Урна с использованными бахилами стояла под заламинированным объявлением с правилами “Меллиса”.