Сага, держа фонарик рядом с пистолетом, попыталась определить линию огня. Свет отразился от пластика, Сага разглядела тело и трижды выстрелила.
Тело дернулось от пуль, отдача толкнула Сагу в правое плечо.
Сага шагнула вперед, отвела занавеску, проморгалась после ослепительных вспышек.
После выстрелов в уши словно налили пену для ванны.
Под правым ботинком треснуло стекло.
Сага подошла, все еще держа пистолет наготове, пнула безжизненное тело в спину – и увидела лицо отца.
Она ничего не понимала.
Это был не Юрек. Перед Сагой лежало тело отца, ее отца, которого они застрелили.
Он мертв. Она убила его.
Земля качнулась под ногами, и Сага упала на колени.
Лес и бараки обрушились на нее.
Сага вытянула руку, пальцы коснулись щетинистой щеки – и чернота разлилась у нее перед глазами.
Глава 65
Сага словно окаменела, сидя на стуле в приемном покое Каролинской больницы. На плечах у нее все еще висел плед, которым ее накрыли в машине “скорой помощи”.
Натан пытался напоить ее водой из пластикового стаканчика.
Бронежилет и рюкзак валялись где-то на карьере, но Сага все еще была в камуфляжном костюме.
Кобура с пистолетом прикрыта пледом.
Сага сидела бледная, вся в холодном поту. Грязный лоб, щеки полосатые от слез. Губы цветом напоминали алюминий, а зрачки странным образом расширились.
Сага не отвечала на вопросы врача. Она, кажется, даже не заметила, что он нашел под пледом ее руку и теперь измерял пульс.
Рука была вялой, под ногтями виднелась бурая кровь.
Больница сотрудничала с Исследовательским центром психиатрии катастроф и с Кризисным центром.
Врач поднялся, достал телефон и позвонил дежурному психиатру.
Сага слышала его слова – диссоциация, амнезия, но у нее не осталось сил протестовать. Бессмысленно.
Все, что ей надо, – это собраться, чтобы продолжить.
Врач оставил ее и вышел, закрыв за собой дверь.
Натан опустился на колени рядом с Сагой и попытался улыбнуться, глядя на ее окаменевшее лицо.
– Ты слышала, что он говорил. Ты жертва, а у выживших часто чувство вины…
– Чего? – вяло выговорила она.
– Ты не виновата. Ты жертва, ты ничего не могла сделать.
Сага разглядывала пол, царапины и следы, оставленные резиновыми колесиками, и смутно припомнила, как кричала про свою вину, пока ее насильно вели в машину “скорой помощи”. Она плакала и твердила, что Юрек прав, ей наплевать, жив отец или нет.
– Это была ловушка, – мягко сказал Натан, пытаясь поймать ее обращенный в себя взгляд.
Юрек не проболтался о гравийном карьере случайно; он тщательно спланировал свою “ошибку”. Проследил, чтобы Сага увидела песок, сыплющийся из протеза.
Вероятно, он принял решение в тот момент, когда Сага попыталась добраться до спрятанного на кухне пистолета. Именно тогда он понял, что она намерена убить его.
Игра пошла в другом направлении, и цель ее тоже изменилась.
Юрек в точности угадал мысли Саги.
Он знал, как будет устроена западня, как заманить Сагу в ужасную ловушку.
А клетчатая рубашка под черной ветровкой – трюк, иллюзия.
У отца были сломаны ключица и плечо. Вальтер скотчем примотал ему руку к телу, и рукав рубашки повис.
Юрек вывел ее отца вверх по лестнице и отпустил, а сам по туннелю покинул место действия и вышел к насосной на опушке. Ход он прорыл под кучами старого мусора и разрушенными бараками.
Полицейские с помощью собак-ищеек реконструировали путь, которым сбежал Юрек: через лес вдоль окраины карьера до садовых участков в Смедбю.
Сага стояла на коленях рядом с мертвым отцом. Время стало огромной зияющей дырой. Сага не сознавала, как бригада штурмует бараки, как проверяет комнаты. Бойцы спускались по лестницам, осматривали проходы, взламывали железные двери бомбоубежища.
Там никого не было.
Ни Юрека, ни Бобра, ни Валерии.
Больше убежищ там не оказалось, техники не пропустили ни одного помещения.
Штурмовики даже просверлили бетонный пол, но под ним не оказалось ничего, кроме песка.
Чтобы одурачить Сагу, Юрек держал ее отца там же, где его брат держал предыдущих жертв.
И никто до сих пор не знает, где настоящая берлога Юрека.
Свет люминесцентных ламп почти отвесно падал Саге на лицо. В волосах застряла сухая хвоя. Капли пота сливались в ручейки, струились по щекам.
Вошла медсестра. Она представилась и попросила Натана оставить их одних: Саге следовало ввести транквилизатор, чтобы она могла немного поспать.
Натан поднялся, осторожно обнял Сагу за плечи и вышел.
Пока медсестра готовила шприц со стезолидом, Сага снова подумала про веки: что они прозрачные и человек никогда не теряет бдительности.
– Мне надо…
Она замолчала и медленно поднялась со стула, отвела руку медсестры и покинула кабинет.
Так, с пледом на плечах, Сага и вышла из отделения скорой помощи. По утреннему холоду она прошла мимо огромных зданий и покинула территорию больницы.
Сага знала, что делать. Ей следовало сделать это уже давно. Забрать Пеллерину, уехать из Швеции и где-нибудь затаиться.
Дворец Карлберг сиял белизной в утреннем свете, когда Сага шла по мосту над железнодорожными путями. У широкой лестницы дворца Сага потеряла плед, но не заметила этого.
Камуфляж в серых пятнах потемнел от крови на рукавах и груди.
Сага сидела, держа отца в объятиях и прижимая его голову к сердцу, пока не подбежала бригада “скорой”.
По небольшому мосту Экелундсбрун она вышла к Стадсхагену. Дальше тянулись улицы Кунгсхольм-странд и Пер-Улоф-Халльманс-гата.
Сага позвонила в домофон, но никто не ответил. Она хотела позвонить еще раз, но передумала.
Зачем она вообще сюда пришла?
Пеллерина нигде не будет в такой безопасности, как здесь, в этой квартире.
С ней не случится ничего страшного.
Саге просто хотелось обнять ее, услышать мудрые слова сестры, ощутить ее любовь.
Она сдержала слезы и вытащила пистолет. Проверила магазин и механизм.
И пошла к полицейскому управлению.
У нее всего одна задача, зато срочная. Надо заново обрести твердость, выследить Юрека и убить его.
Глава 66
Йона отложил прибор ночного видения и выглянул в окно. Свет на соседском хуторе не горел, но вдали бледно светилась полоска неба. Туман, висевший в воздухе, рассеивал городское освещение.
Казалось, весь Верт объят пламенем.
В другом углу погруженной во мрак комнаты Ринус сменил зону наблюдения, подтащил стул к окну и открыл люк.
Люми стояла перед монитором.
Она два дня не разговаривала с Йоной, не смотрела на него, а на вопросы отвечала односложно.
Йона медленно осмотрел в прицел траву под старым автобусом, передние колеса, поднял прицел к фарам, лобовому стеклу и в завершение проверил плоскую крышу.
Звездное небо угадывалось, словно сквозь полотно.
Йона вспомнил, как они прятались от Юрека в Наттавааре. Вспомнил, как он учил дочь действовать, если произойдет худшее.
Они тогда сблизились.
Ему вспомнилось ясное черное небо, вспомнилось, как он учил Люми ориентироваться по звездам.
В Северном полушарии всегда можно определить направление по Полярной звезде.
Она расположена прямо к северу от наблюдателя и, в отличие от других звезд, не меняет положения из-за вращения Земли.
– Ты еще можешь найти Полярную звезду? – спросил он.
Люми не ответила.
– Люми?
– Что?
– Смотришь на самый кончик хвоста Малой Медведицы, а потом…
– Какая мне разница, – перебила она.
– Большая.
Йона снова взялся за прицел ночного видения и шаг за шагом проверил свой сектор. Они не могут позволить себе небрежности, вообразить, что ничего не случится.
Вчера в одной из газет Йона прочитал о крупной операции, которую провела полиция к югу от Стокгольма, но газета не писала, что послужило поводом для операции. Йона уже сбился со счета. Сколько раз он искал сообщения от Натана? Какой-нибудь неподтвержденный слух в вечерней газете о том, что во время полицейской операции был убит серийный убийца, личность которого пока не установлена.
Но никто ни о чем подобном не писал, и Йона продолжал считать, что Юрек Вальтер все еще жив.
Он должен защищать Люми, но, если шведская полиция не сумеет остановить Вальтера в ближайшее же время, ему, Йоне, придется вернуться, чтобы защитить Валерию.
Сколько еще это может продолжаться?
Йона годами собирал сведения о Вальтере. Он даже заказал перевод писем его отца из Ленинска в Новосибирск.
Вадим Леванов был инженером-ракетостроителем, интересовался космическими исследованиями. Йона помнил письмо, в котором речь шла об американце Джордже Эйбелле, который открыл Туманность Медузы.
Туманность Медузы входит в созвездие Близнецов.
В то время полагали, что туманность – остатки взрыва сверхновой, но на самом деле Туманность Медузы – планетарная туманность, газ, который выбрасывают в процессе своего существования красные гиганты.
Йона вспомнил, какой восторг излучало письмо Леванова, где он объяснял, что созвездие Близнецов вскоре изменится, потому что у туманностей такого типа очень короткий жизненный цикл – всего миллион лет.
Йона переместился к зоне номер три, открыл окошко и прошелся взглядом от телемачты до лиственной рощи.
– Папа, в прошлый раз ты поступил правильно. – Люми тяжело вздохнула. – У Юрека был сообщник… вот почему семья Самюэля Менделя исчезла, хотя Юрек сидел в изоляторе. Сейчас мы знаем, что виновен именно он. И я понимаю, что… что ты спас нам с мамой жизнь, оборвав все связи с нами.
Йона дал дочери время собраться с мыслями, рассматривая рощицу, в которую вел потайной ход. Ветром в рощу занесло пакет, и он застрял в ветках.
– Но какой ценой, – продолжала Люми. – Мама изменилась, разучилась радоваться… для нее жизнь остановилась… Я была ребенком, я приспособилась, забыла тебя.