Они миновали Видбюнэс, широкое поле для гольфа с покрытыми снегом преградами-бункерами лужайками. Сага продолжала излагать альтернативные сценарии.
– Самое опасное – это если Юрек и Бобер захватили дом, вооружились и теперь ждут нас.
Полицейская машина с заносом свернула направо у церкви Тюринге и покатила за “БМВ” по узкой дороге.
– Лишь бы не триатлон, – сказал Джим с нарочитым вестерготским акцентом.
– Ничего нет хуже триатлона, – согласилась Ингрид на том же наречии.
Они извинились и, посмеиваясь, объяснили Саге, что иногда изображают двух старичков из Скараборга, Стуре и Стена.
– Больше всего на свете они ненавидят спорт, – улыбнулась Ингрид.
– Мы придумали их, когда начали вместе заниматься триатлоном, – рассказывал Джим. – Уже четыре года тренируемся.
– А теперь Стуре и Стен в панике, потому что мы собираемся пройти полную дистанцию во Французских Альпах.
– Ничего нет хуже триатлона!
– Извините, мы так глупо дурачимся, – рассмеялась Ингрид.
– Чего это мы дурачимся, – заспорил Джим с преувеличенным акцентом.
Чтобы подъехать к дому в Миндале, им пришлось обогнуть все поле для гольфа. За хозяйской усадьбой следы колес в снегу заканчивались. Оранжевые шесты отмечали обочины шоссе, отделяя его от кювета и поля.
Йона и Натан свернули на обочину. Снег под колесами хрустнул, и машина остановилась.
Как только полицейская машина с Сагой проехала мимо, они вылезли, перешагнули через канаву и углубились в лес, чтобы обойти дом незамеченными.
Двадцатиградусный мороз щипал лицо и высекал слезы из глаз.
Снегу между деревьями нападало не так много. Здесь он был пушистым, полным опавшей хвои и шишек, ямок и веточек.
На ходу Йона искал взглядом трубки воздуховодов, которые торчали бы из могил, утоптанный снег или прогалину с рыхлой землей.
Снежинки кружились между стволов.
Через пятнадцать минут за деревьями показалась задняя стена дома. Йона и Натан прокрались вперед и остановились на опушке.
Оглушительно тихий снегопад затопил пейзаж.
Дом оказался довольно большим и современным: два этажа, черная жестяная крыша, фасад обшит зелеными панелями.
Никаких свидетельств насилия или смерти.
Лужайка на заднем дворе покоилась под нетронутым снегом, который мягкими дюнами покрывал растения и садовую мебель.
Йона достал бинокль и принялся изучать окна одно за другим. Шторы на верхнем этаже были задернуты.
Йона задержался взглядом на окнах, но не заметил ни движения воздуха, ни теней.
Все было спокойно, и в то же время Йону не покидала тревога, источника которой он не мог определить.
Он опустил бинокль пониже. Снежные дюны нанесло ветром на дверь веранды у самой земли. За покрытым морозными узорами окном виднелась гостиная с диваном, двумя креслами и камином из шлифованного бетона. На подлокотниках лежали сложенные пледы, стеклянный столик чисто протерт.
Йона опустил бинокль и взглянул на Натана. Лицо у того было серьезным, нос покраснел от мороза.
– Ничего? – трясясь от холода, спросил Натан.
– Ничего, – ответил Йона – и лишь теперь понял, что его тревожило.
Тревожило его не то, что он видел, а то, чего не хватало в картинке. Самая обычная семья среднего класса, с двумя детьми, к двенадцатому декабря не поставила и не повесила никаких рождественских украшений. В этом доме не было ни адвентовских свечей, ни звезд в окнах, ни гирлянд, ни украшений в саду.
Полицейская машина подъехала к самому дому в Миндале и остановилась на занесенной снегом подъездной дорожке.
Сага и оба полицейских не торопились вылезать – они сидели в машине, изучая дом.
Снегопад усилился.
В окне кухни полицейские увидели девочку в наушниках – та сидела над учебниками.
Снег перед гаражом был нетронутым. За все время снегопада здесь никто не проезжал и не проходил.
Створка ворот гаража на две машины была открыта. Сага мельком увидела гольфмобиль, выгоревшие на солнце подушки для садовой мебели, огромный гриль, газонокосилку и лопату с заржавленным лезвием.
Затрещала “ракель”, и тишину нарушил голос Йоны.
Они с Натаном находились по ту сторону дома. Людей они не заметили и не увидели ничего примечательного, если не считать отсутствия рождественских украшений. Йона с Натаном притаились в лесу, но приготовились войти в дом через заднюю дверь.
Сага вместе с полицейскими вышла из машины. Ингрид, втянув в легкие холодного воздуха, закашлялась.
– Все нормально? – вполголоса спросил Джим.
Ингрид кивнула, и все трое зашагали к дому. В окно было видно, как какой-то мужчина в светло-голубой рубашке с закатанными рукавами достает из посудомойки блестящие ложки и вилки.
Полицейские остановились на крыльце, стряхнули снег с ботинок и позвонили.
Сага сделала шаг в сторону, сунула руку под куртку и взялась за пистолет.
Перед лицами у всех троих висел парок от дыхания.
В доме послышались шаги – кто-то приближался к двери.
Возможно, Юрек или Бобер находятся в доме. Возможно, Пеллерина и Валерия зарыты где-то в саду или в лесу за домом.
Щелкнул замок, и дверь открыл мужчина в голубой рубашке. Загорелый, светлые усы, под глазами – мешки от усталости.
Мужчина стоял в носках на белом мраморном полу. За спиной у него виднелась широкая лестница, которая вела наверх, на второй этаж, и вниз, в подвал.
– Вы Томми Нордлин? – спросила Сага.
– Да. – Хозяин вопросительно посмотрел на нее.
– К нам поступило сообщение о крупной ссоре.
– Ссоре?
– Нам надо войти и поговорить с вами и вашей женой.
– Но здесь никто ни с кем не ссорился, – медленно ответил мужчина.
– И все же нам надо поговорить с вами, поскольку мы приняли заявление, – настаивала Сага.
В прихожую вышла девочка, которую они видели за кухонным столом. Двигалась она странно, словно не до конца проснулась. Девочка сняла наушники, и прямые светлые волосы повисли вдоль щек. Узкие губы и подведенные брови; прыщи на подбородке запудрены. Джинсы, белые носки, футболка-поло с нечистым воротничком.
– Спросите Мимми. – Мужчина кивнул на девочку – Спросите ее… Мы с Анной-Леной в разводе, я не видел ее два месяца. Она забрала нашего сына и переехала в Сольну.
– В доме только вы вдвоем?
– Да.
– Тогда вы, наверное, не будете против, если мы войдем и взглянем, что тут как, – сказал Джим.
– А вам разве не нужно разрешение прокурора?
– Нет, – коротко ответила Сага.
– Мы имеем право провести допрос и задержать человека без постановления об аресте, – пояснила Ингрид.
– Похоже на угрозу, – заметил мужчина, однако посторонился, пропуская их в дом.
Глава 82
В прихожей Сага расстегнула куртку до конца, чтобы быстро достать пистолет из наплечной кобуры.
Подышав на замерзшие пальцы, она оглядела лестницу.
Свет не горел ни на втором этаже, ни в подвале.
Ингрид вытирала обувь о коврик у двери, одной рукой опираясь о стену.
Раздался скрежет – Джим наткнулся на половую щетку, просунутую в ручку на черенке белого пластмассового совка-лопаты.
В густой щетине застряли волосы и пыль.
Полицейские прошли за хозяином в просторную кухню с выходом в столовую. Кухню и столовую разделяла белая занавеска от пола до потолка.
– У нас тут домашний кинотеатр, так что бывает шумно. – Хозяин провел языком по верхним зубам.
Девочка молча вернулась на место за кухонной стойкой и села на барный стул, к учебникам.
Сага подумала, что Йона прав. Хотя отец и мать в разводе, все-таки странно, что они никак не украсили к Рождеству ни кухню, ни столовую.
В этом доме словно остановилось время.
Белые орхидеи на подоконнике.
Между деревьями виднеется укрытое снегом поле для гольфа.
Дверь из рифленого стекла вела в гостиную; еще одна дверь, деревянная, была приоткрыта в коридор.
– Может, кофе выпьете? – спросил хозяин.
– Нет, спасибо, – ответила Сага.
Тонкая полупрозрачная занавеска в дверном проеме столовой мирно колыхалась от сквознячка.
Мужчина вернулся к посудомоечной машине и принялся расставлять чистые стаканы на мраморной столешнице возле раковины.
– Отвлекитесь на минутку, – попросила Сага.
Хозяин обернулся и посмотрел на нее; между бровями залегла резкая морщина.
– К вам в последнее время кто-нибудь приходил? – спросила Сага.
– В каком смысле “приходил”?
– А вы как думаете?
Мужчина почесал плечо и продолжил вынимать стаканы из посудомойки.
Сага отошла в сторону и стала наблюдать за ним. На лице мужчины пробился пот.
– Так никто не приходил?
Сага отвела штору одной рукой и вошла в столовую. Прошла мимо большого стола с каменной столешницей и повернулась к Томми Нордину.
– Если никто не ссорился, то что в таком случае здесь произошло? – спросила она, рассматривая драпировку.
– Я сказал – мы смотрим кино.
Через ткань кухня казалась подернутой густым туманом. Сага заметила, с какой тревогой девочка взглянула на отца.
– Каждый день? – спросила Сага.
– По-разному бывает.
– В какие дни смотрели на этой неделе?
Ингрид выпрямилась, выпятила грудь под форменной курткой; Джим, положив руку на ремень, наблюдал за хозяином.
Сага подошла к окну, за которым белел покрытый снегом сад. Снежинки, кружась, опускались на белый ковер. Ветви елей опустились под тяжестью снега. Сага нагнулась к стеклу, ощутила холод. Цепочка темных следов начиналась у подъездной дорожки, тянулась вокруг гаража и исчезала у заваленного снегом игрового домика.
Сердце забилось быстрее.
Что они делают в домике?
Следов было много. В домик явно наведывались не один раз.
Сага отвела драпировку, вернулась на кухню, обошла стойку и оперлась дрожащей рукой о мраморную столешницу.
Другую руку она осторожно сунула под куртку и взялась за рукоять пистолета.