Приобняв отца, Люми повела его с собой прочь из номера, мимо охранника с мастер-ключом и дожидавшихся в коридоре полицейских.
Глава 95
В полудреме Валерия вспоминала короткую встречу с Сагой – перед тем как пришла та медсестра, чтобы дать ей еще морфина.
Состояние Пеллерины ухудшилось, вернулась аритмия. Дефибриллятора оказалось недостаточно.
У бледной Саги под глазами залегли темные тени, она так волновалась, что еле могла устоять на месте.
С почти маниакальным упорством она то и дело убирала волосы с лица и требовала, чтобы Валерия снова и снова пересказывала их с Пеллериной разговоры.
Валерия еще раз описала, как они с Пеллериной все время переговаривались, и заверила, что девочке не было страшно в гробу.
– Мы как будто держались за руки, – прибавила она, чтобы утешить Сагу.
Сага кивнула, но слушала она явно с трудом.
Обнаружив, что ей дали одеяло, но не получив ответа от Пеллерины, Валерия решила, что их тюремщики поверили ей. Она взяла на себя всю вину, заявив, что ради дозы героина пошла бы на все. Валерия была уверена, что хозяева оставили Пеллерину в доме, но на самом деле девочка не отвечала, потому что потеряла сознание.
Медсестра с косичками и серебряным колечком в брови дала Валерии еще морфина.
Сага хотела остаться подольше, но она слишком нервничала, чтобы сидеть на месте, поэтому поспешила назад, в операционное отделение.
Руки и ноги теперь болели не так сильно, но зато в палате как будто сгустились сумерки – от морфина у Валерии сжались зрачки.
Все стало размытым, словно на предметы накинули темно-серую вуаль.
Вокруг лампочек образовались зубчатые кольца, похожие на огромные латунные шестеренки.
Медсестра, стоя у кровати, проверяла температуру и давление.
Валерия больше не могла разглядеть ее лица – оно потемнело и пошло полосами.
По телу разлилось тепло, руки и ноги приятно покалывало.
Медсестра, нагнувшись, стала что-то объяснять ей; Валерия отметила, что пластмассовые пуговицы на белой рубашке немного пожелтели. Валерия понимала все, что ей говорят, и даже хотела задать уточняющие вопросы, но потом забыла про них.
Веки отяжелели.
Полицейские у дверей палаты наконец прекратили обсуждать футбол.
Когда Валерия очнулась и открыла глаза, то все равно почти ничего не видела.
Новая медсестра проверяла кардиограф и капельницу. Валерия не знала, сколько времени проспала.
Она попыталась сфокусировать взгляд. Увидела, как прозрачный инфузионный раствор блестящими каплями скатывается по трубке.
Все снова раздвоилось, и Валерия закрыла глаза; около нее хлопотала медсестра. Валерия уже почти спала, когда раздался звонок.
– Телефон, – вяло пробормотала она и открыла глаза.
Медсестра взяла с тумбочки телефон и передала ей. Валерия не могла разглядеть номер на дисплее, но все-таки приняла звонок.
– Валерия, – еле слышно ответила она.
– Это я, – сказал Йона. – Как ты?
– Йона?
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. Немного под морфином, но…
– А Пеллерина?
– Ей хуже… сердце бьется слишком быстро… очень страшно.
– Ты говорила с Сагой?
Валерия ощутила себя ребенком. Медсестра стояла рядом и спокойно и методично промывала спиртом насадку для инъекций.
Йона был сейчас далеко, но Валерия чувствовала, что он изменился, с ним что-то произошло.
– Я боюсь спрашивать, как ты там, – тихо произнесла она.
– С Люми все хорошо.
– Слава богу.
– Да.
В трубке стало тихо. Километры, разделявшие их, шумели, как во сне. Медсестра соединила шприц с насадкой и проверила положение катетера.
– Чем все кончилось? – спросила Валерия и увидела, как кровь из вены забросило в трубку, и она смешалась с инфузионной жидкостью.
– Юрек мертв.
– Юрек Вальтер мертв?
– На этот раз – да… все позади, – сказал Йона.
– Ты все-таки остановил его.
– Да.
Медсестра поставила что-то на тележку рядом с кроватью и в три широких шага оказалась у двери.
– Ты не ранен? – Валерия снова закрыла глаза.
– Нет, но мне придется пока побыть здесь. Надо ответить на кое-какие вопросы.
– Тебя опять посадят? – спросила Валерия и услышала, как тихо закрылась дверь.
– Как-нибудь выпутаюсь. Меня поддерживают Интерпол и международное подразделение Бюро расследований.
– У тебя грустный голос.
– Я тревожусь за тебя, Сагу и Пеллерину… охрану ведь не сократили?
– Больница кишит полицейскими, двое сидят прямо под моей дверью. Как будто я опять в тюрьме.
– Валерия, тебе нужна охрана.
– Лучше сам приезжай.
– Люми завтра возвращается в Париж.
– Я бы тоже туда хотела.
– Я заберу тебя, как только закончу дела здесь.
– Надо только переодеться во что-нибудь поинтереснее.
– Я люблю тебя, – тихо сказал Йона.
– Я всегда тебя любила, – ответила Валерия.
Они разъединились. Валерия улыбалась сама себе. От усталости под веки словно насыпали песку. Думая о том, что будет, когда вернется Йона, она уснула, так и не выпустив телефона из рук.
Когда она очнулась, эффект от морфина уже улетучился, оставив после себя слабую дурноту.
Полицейские под дверью опять завели разговор о футболе и тренерах.
Валерия легла на спину и уставилась в потолок.
Зрачки снова стали нормальной величины, зрение полностью вернулось.
Она рассматривала квадратики натяжного потолка.
На одном было серое пятно от сырости, напоминавшее фотографию лунного кратера.
Валерии хотелось пить. Она повернула голову к тумбочке, но задержалась взглядом на трубке, торчавшей из левого локтя.
Шприц, наполненный прозрачной жидкостью, соединен с венозным катетером.
Валерия помнила, что, когда она говорила с Йоной, рядом стояла медсестра.
Инъекцию подготовили, но не сделали. Медсестра просто молча вышла из палаты.
На металлической тележке у кровати стоял пустой стеклянный пузырек. Валерия потянулась, взяла пузырек, повертела в руках.
Прочитала на этикетке “Кеталар, 50 мг/мл”.
Кеталар впрыскивают для наркоза перед операцией.
Валерия не понимала, зачем погружать ее в наркоз. Никто не говорил ей ни о какой операции.
Разговаривая с Йоной, она щурилась на медсестру, которая промывала вентиль на трубке капельницы.
Лица она не помнила, лицо расплылось.
Но Валерия задержалась взглядом на красивой жемчужине, которая покачивалась в ухе медсестры.
Белая-белая, со сливочным глянцем.
Валерия вспомнила, как почувствовала себя ребенком рядом с той медсестрой.
Ощущение возникло не потому, что Валерия стала маленькой, а потому, что медсестра была высокой.
“Метра два ростом, не меньше”, подумала Валерия и вздрогнула.
Глава 96
Сидя в покое для родственников в “неотложке” кардиологической клиники, Сага, напряженная от беспокойства и недосыпания, ждала нового кардиолога. На столе перед ней лежал смятый стаканчик из неотбеленной бумаги.
Сага нервно убрала волосы со щеки и наклонилась вбок, чтобы видеть весь коридор.
– Этого не может быть, – шептала она.
Сага пустым взглядом уставилась на аквариум, в котором плавала стайка рыбок-неонов. Она вспоминала день, когда Йона пришел в дом ее отца, чтобы предупредить ее. Как только Йона понял, что Юрек жив, он бросился к Саге, убеждал ее бежать вместе со всей семьей.
Она вспомнила, как ей было жалко Йону, – она тогда думала, что он утратил чувство реальности и скатился в паранойю.
Поняв, что Сага не собирается прятаться, Йона предостерег ее от встречи с Юреком.
Саге его слова показались обидными, и она напомнила, что во время работы под прикрытием она разговаривала с Вальтером дольше, чем сам Йона.
Сага упустила из виду тот факт, что Йона много лет подряд жил, кожей чувствуя Юрека, что он каждый день всматривался в него, как в зеркало, чтобы выйти живым из грядущего столкновения.
Первый совет Йоны гласил: убить Юрека при первой же возможности, не задумываясь о последствиях.
Второй совет подразумевал, что Юрек – один из близнецов, поэтому мыслит и действует как близнец. Благодаря новому пособнику он может быть в двух местах одновременно.
Последний совет касался предположения, что Юрек может похитить кого-нибудь из членов ее семьи.
– Если это произойдет, – сказал тогда Йона, – помни: никаких сделок с Вальтером, потому что ни одна из них не будет в твою пользу. Он тебя не отпустит, и с каждым соглашением, которое вы заключите, ты будешь только глубже увязать в его паутине.
Сага снова села. Йона объяснял ей, что Вальтер отнимет у нее всех дорогих ей людей. Но не они ему нужны. Он охотится за ее тьмой.
Если бы она послушалась хоть одного совета, то ее жизнь осталась бы при ней.
Сага знала, что предала Йону.
Предала невольно. Но когда она дозвонилась до Патрика, то привела Вальтера к укрытию Люми.
Словно она – избранная, Иуда, который должен существовать, чтобы мир пребывал в равновесии.
Мысли Саги прервало появление ненакрашенной женщины лет пятидесяти, со светлыми волосами до плеч, которая представилась Магдаленой Хербстман. Магдалена и была тем кардиологом, который утром принял ответственность за Пеллерину.
– Я понимаю, что вы волнуетесь за сестру. – Доктор Хербстман села.
– Прошлый врач сказал, что из-за переохлаждения сердце у нее бьется слишком быстро, – сказала Сага и стиснула зубы.
Хербстман кивнула и наморщила лоб.
– Сделать предстоит еще многое. Как вы и сказали, переохлаждение привело к серьезному нарушению сердечного ритма в одном желудочке, это называется желудочковая тахикардия, ЖТ… Сердце бьется очень быстро, ваша сестра измучена. Сначала сердце стало биться быстрее само по себе, так часто бывает, но ночью сердечные сокращения еще участились, и мы пытались подавить их дефибрилляцией и лекарствами, которые стабилизируют сердечный ритм.
– Я думала, это поможет. – Сага начала нервозно постукивать ногой.