– Сначала действительно помогло… но повреждения в желудочке слишком серьезны, у девочки началась желудочковая тахикардия – повторяющиеся серии быстрых сердечных сокращений… Мы погрузили ее в сон, готовим к абляции.
– Абляция? – Сага убрала волосы с лица.
– Я собираюсь вставить в сердце катетер и найти участок, который порождает неправильные импульсы. И произведу повреждение тканей.
– То есть?
– Прижгу проблемный участок. Если все пройдет удачно, сердце снова начнет биться нормально.
– И она выживет?
– Обычно я ничего не скрываю… ваша сестра в критическом состоянии, но даю честное слово, что сделаю все от меня зависящее. – Доктор Хербстман поднялась.
– Я должна быть с ней. – Сага вскочила так быстро, что стул ударился о стену. – Я должна видеть, что происходит, я с ума сойду, если просто буду сидеть, ждать и рассматривать рыбок.
– Вы можете побыть с моей клинической ассистенткой.
– Спасибо, – прошептала Сага и пошла за врачом по коридору.
Она думала, что надо бы еще поговорить с врачом, дать ей понять, что они с Пеллериной – настоящие люди, а не какие-то случайные пациенты, не просто часть больничной повседневности.
Может, сказать ей, что их папа тоже был кардиологом и работал в Каролинской больнице?
Вдруг они даже были знакомы?
Сагу пригласили пройти в кабинет, походивший на современную пультовую на какой-нибудь звукозаписывающей студии: множество экранов и компьютеров, из динамиков доносится скрежет и приглушенные голоса.
Все было как во сне.
Несколько мониторов сразу показывали кривые ЭКГ. Звуковой сигнал через равные промежутки времени отмечал сердечные сокращения.
Сага поздоровалась с немолодой женщиной, но не расслышала, как ее зовут. На груди женщины на золотой цепочке висели очки.
Сага пробормотала свое имя и медленно подошла к стеклянной стене.
В ярко освещенной лаборатории было человек пять, не меньше. Все в голубых робах и голубых медицинских масках.
На операционном столе неподвижно лежал маленький человек.
Саге не верилось, что это ее сестра.
Пожилая что-то сказала и подвинула Саге стул. Кардиолог перешла в лабораторию.
Сага так и стояла у стеклянной стены.
Бедра Пеллерины прикрывала синяя ткань, верхняя часть тела была обнажена, лицо скрыто дыхательной маской.
Сага смотрела на чуть выступающий живот и зачатки грудей. К грудной клетке были приклеены две дефибрилляционные пластины, по обе стороны сердца, по диагонали.
Сага отвела прядь волос с лица.
Если Пеллерина поправится, это будет значить, что она, Сага, все-таки не опоздала, что ей удалось спасти сестру.
Если Пеллерина выживет, все, через что прошла Сага, будет иметь смысл.
Ассистентка заняла место перед экранами, защелкала по клавиатуре и успокаивающе заговорила, что у нее все под контролем.
– Присядьте, – предложила она. – Обещаю вам…
Она резко замолчала, нажала кнопку микрофона и сообщила группе в лаборатории, что вот-вот начнется новый приступ тахикардии.
Сага смотрела на сестру. Пеллерина лежала неподвижно, но на экранах сердечные сокращения участились, сердце словно неслось вскачь.
Из лаборатории донесся тонкий свист – это готовили к работе дефибриллятор. Врач начал обратный отсчет перед разрядом.
Тело Пеллерины сильно дернулось и замерло.
Как будто кто-то ударил ее в спину бейсбольной битой.
Сердце снова понеслось вскачь.
Раздался предупреждающий сигнал.
Врачи дали еще разряд, и тело Пеллерины подпрыгнуло.
Сага пошатнулась, схватилась за стол.
Дефибриллятор со свистом зарядился.
Новый разряд.
Плечи сестры дернулись, плоть задрожала.
Пожилая заговорила в микрофон, сообщая врачам параметры.
Сердце билось еще быстрее.
Врачи отступили, раздался треск еще одного разряда.
Тело подпрыгнуло.
Слезы катились у Саги по щекам.
Кто-то поправил синюю ткань на бедрах Пеллерины и отступил, до следующего разряда оставалось несколько секунд.
Сестре дали одиннадцать разрядов, чтобы прервать тахикардию; наконец ее сердце успокоилось, и синусовый ритм вернулся в норму.
– Слава богу, – прошептала Сага и опустилась на стул.
Она стерла слезы со щек, думая, что все, что уже произошло и происходит сейчас, происходит по ее вине, и она несет ответственность за все.
Это она раскрыла убежище Пеллерины Юреку. После смерти отца она была не в себе, ей хотелось забрать сестру и спрятать ее.
Набрав в тот день код на домофоне, Сага тут же поняла, как это опасно. Увы, она уже указала хищнику путь.
Глава 97
Стоя на дрожащих ногах у стеклянной стены, выходящей на ярко освещенную лабораторию, Сага наблюдала за спокойной работой кардиолога.
Та вставила Пеллерине катетер в правую паховую вену. Врачу предстояло найти место, где зарождаются импульсы, заставляющие сердце биться быстрее.
Рентгеновский аппарат передавал на большой экран картинку, на которой было видно точное положение катетера.
Похоже, кардиолог и ассистентка были согласны насчет области, посылавшей неправильные сигналы.
Надо торопиться, пока не начался следующий приступ.
Группа врачей работала сосредоточенно, в полной тишине.
Все знали, что делать.
Кардиолог изучила трехмерное изображение сердца Пеллерины, медленно изменила положение катетера и приступила к абляции.
Раздался резкий писк – это врач прижигала ткани.
Катетер еще немного подвинули.
Сага твердила себе, что Пеллерина не боялась темноты в своем гробу, потому что рядом все время была Валерия.
Она не боялась темноты тогда и не боится сейчас.
Немолодая что-то напряженно сказала в микрофон.
Сага бросила взгляд на экран ЭКГ. Волны бежали быстро, словно стежки швейной машины.
– Подготовить дефибриллятор, – громко распорядилась ассистент.
Кардиолог делала последнее прижигание на новом участке; писк смешался со свистом – заряжали дефибриллятор.
Ассистент прочитала в микрофон параметры, повторила.
Врачи расступились, и раздался треск разряда.
Тело Пеллерины дернулось, голова мотнулась в сторону.
Начался новый приступ тахикардии.
Сага поняла, что Пеллерина долго не выдержит.
На экране было видно, что ее сердце бьется с сумасшедшей скоростью, но на операционном столе сестра лежала неподвижно, словно внутри нее ничего не происходило.
Раздался еще треск, потом еще.
Сердце неслось вскачь.
Кардиолог, вся в поту, что-то напряженно говорила; она передвинула катетер, пытаясь купировать приступ.
Руки медсестры-анестезиолога дрожали, когда она измеряла уровень кислорода в крови.
Новая попытка дефибрилляции.
Снова треск, но приступ продолжался, и вдруг сердце перестало биться. Кривые на экранах вытянулись в линию.
Небольшие возвышения, слабый след сердечных сокращений, еще держались какое-то время, а потом линия стала ровной.
Зазвучал сигнал тревоги.
Врачи начали массаж сердца. Кардиолог отошла в сторону и стянула с себя маску. Сначала она напряженно всматривалась в экраны, но потом отвернулась.
Сага стояла у стеклянной стены. Там, в лаборатории, врач ритмично надавливал на грудную клетку Пеллерины.
Дверь открылась, и вошла кардиолог. Она сказала Саге, что хочет поговорить с ней.
Сага ничего не ответила и только отвела руку женщины, когда та положила ладонь ей на локоть.
– Я пришла, чтобы лично сказать: нам не удалось обнаружить участок, который запускает приступы тахикардии у вашей сестры, – начала доктор Хербстман. – Мы испробовали все, но с последним приступом не справились.
– Попробуйте еще раз!
– Сожалею, но уже слишком поздно. Мы прекращаем попытки реанимации.
Кардиолог оставила Сагу стоять у стеклянной стены и вышла. Мужчина продолжал делать массаж.
Сага ударила в стекло кулаками.
С тела Пеллерины сняли утюжки дефибриллятора.
Саге хотелось кричать, но она молчала.
Ассистентка что-то говорила ей. Не слыша ее слов, Сага повернулась и вышла в операционную.
Мониторы погасли, из абляционного катетера вытащили проводки.
Кто-то накрыл тело Пеллерины голубой тканью – полностью, с головой.
Все сделалось неестественно неподвижным.
Погасли операционные лампы.
Сначала Саге показалось, что в операционной кромешная тьма, но помещение все еще было освещено.
Врачи и ассистенты расходились медленно, словно круги на воде.
Пеллерина осталась лежать в центре.
Пощелкивали пластиковые корпуса ламп.
Сага, словно в трансе, подошла к мертвой сестре, думая, что врачам нельзя прекращать попытки, нельзя сдаваться. Она не заметила, как наткнулась на стул, стул опрокинулся.
От дыхательной маски на бледном личике Пеллерины остались розовые следы.
“Попробуйте же еще раз”, думала Сага.
Она шла вперед, хотя колени у нее подгибались.
Словно протянув руку над целым морем, Сага дотронулась до вялой ручки сестры.
– Я здесь, – прошептала она.
У сестры был умиротворенный вид, будто она спокойно спала. Без кошмаров.
Кто-то из врачей пустился объяснять Саге, что сердце не выдержало последнего приступа тахикардии.
Голос затих, и врач оставил Сагу наедине с сестрой.
Ассистенты убирали оборудование.
Такой усталости Сага не испытывала никогда в жизни. Ей хотелось прилечь рядом с сестрой, но операционный стол был слишком узким.
На пластиковом полу, рядом с инструментальным столом с кровоостанавливающими пинцетами, ножницами и скальпелями, виднелись капли крови.
На потолке светились блики от металлических инструментов.
Сага пошатнулась, взглянула на ладошку сестры в своей руке, на запавший рот и розовые веки.
Сага знала, что во всем виновата только она одна. Она решила, что контролирует ситуацию, возомнила, что сумеет обмануть Юрека, но вместо этого убила своего собственного отца и выдала убежище Пеллерины Юреку.