— Вряд ли ей было под силу подвесить такую глыбу, как Эдвин Шортхаус.
— Это, конечно, верно, — согласился Фен, — но такой версией пока пренебрегать не следует. Я по-прежнему не представляю, как это было сделано. У меня были кое-какие предположения, но чем больше я размышляю об этом, тем менее они мне кажутся убедительными. В любом случае, теперь нам известна причина, почему Эдвин Шортхаус находился в своей гримерной так поздно вечером.
— Вы думаете, он ждал брата? — засомневался Адам. — А мне кажется, этому есть более простое объяснение.
— Какое?
— Дело в том, что года два назад, когда мы играли «Фальстафа» в Кембридже, квартирная хозяйка Эдвина категорически запретила ему держать в доме спиртное, и он хранил свои запасы в театре. Здесь могло быть то же самое.
— Мы это скоро выясним, — сказал Фен. — Где он остановился?
— В Холивелле. Номер я не помню, но дом узнаю, когда подъедем.
— Мне казалось, что такой человек мог себе позволить жить в отеле.
— Конечно, мог, — отозвался Адам, — если бы не его скупость.
— Какое же скопление смертных грехов вмещал в себя этот бедолага, — проговорил Фен, рассеянно поглядывая на дорогу и приводя этим Адама в смятение. — Я сегодня должен обязательно увидеться с Пикоком и поговорить с Джоан Дэвис о Стейплтоне и его девушке. Женская интуиция тут может быть очень полезна.
В пятнадцать минут шестого они пересекли мост и свернули на Холивелл. Предположение Адама насчет квартирной хозяйки оказалось верным. Крупная меланхоличная женщина, явно религиозная, в разговоре с ними, перевирая, цитировала Библию относительно того, где находится душа после смерти. Было ясно, что она весьма невысокого мнения о своем покойном постояльце и у нее нет сомнения, где будет пребывать его душа. Как только заговорили о спиртном, она тут же заявила, что в ее доме ему не место. Это подвигло Фена на бесплодный спор о первом чуде, совершенном Иисусом во время брачного пира в городе Кане, близ Назарета, когда Он претворил воду в вино. Но она осталась непреклонной. Это немного задержало их отъезд.
— Вы оказались правы, — заметил Фен, когда они двигались обратно по Брод-стрит. — Ну, слава богу, одной проблемой меньше.
— И как вы собираетесь найти этого Уилкса? — спросил Адам.
— Поищу в барах, — ответил Фен без тени сомнения.
— Вы с ним хорошо знакомы?
— Слишком хорошо. Мы с ним коллеги. Он пожилой, но очень шустрый. Дошел до того, что принялся воровать у меня виски.
Им повезло. Они нашли Уилкса сразу, он ждал открытия бара в «Булаве и скипетре».
Фен представил Адама и сразу перешел к делу:
— Вы действительно провели вчерашний вечер в обществе композитора Чарльза Шортхауса?
— А вам-то что, с кем я провожу время? — сразу огрызнулся Уилкс. — Нехорошо совать нос в чужие дела.
— Человека убили. Я веду расследование.
— Ах вот оно что.
— Ну и как насчет вчерашнего вечера? Вы встречались с Чарльзом Шортхаусом?
— Да, — ответил Уилкс. — Он был со своим дьяволом с юбке.
— Каким еще дьяволом? — притворно удивился Фен.
— Дьявола зовут Торн, — раздельно произнес Уилкс. — Это фамилия такая, Торн. И носит ее пигалица, похожая на гиену.
— Понятно.
— Приехали они где-то в половине одиннадцатого. Мы пили кофе. А в одиннадцать эти двое подхватились и куда-то сбежали.
— Что значит сбежали?
— А то и значит, — ответил Уилкс. — Сидели, сидели и вдруг засуетились, наверное, была причина. Так ведь просто не станешь срываться с места. Вернулись не раньше половины двенадцатого.
— Ушли и вернулись вместе?
На это Уилкс ответил снисходительным кивком.
— Они как-то объяснили свое отсутствие?
— Позвольте вспомнить. — Уилкс задумался, блуждая взглядом по вестибюлю. — Да. Шортхаус по секрету признался мне, что собирался убить своего брата.
Фен усмехнулся:
— Но вы, разумеется, восприняли это как шутку?
— Да нет, он, когда говорил, мне показалось, не смеялся.
— Ну, не обязательно смеяться. Шутить можно и с серьезным видом.
— Не знаю. Может, он и вправду это сделал.
— Он не он, но кто-то сделал определенно. — Фен встал. — Ладно, удачно вам сегодня напиться.
— Выходит, у Чарльза Шортхауса и Беатрикс Торн нет алиби, — сказал Адам, когда они отошли на некоторое расстояние.
— Так же как у Стейплтона и Джудит Хайнс, — заметил Фен.
На пути к лифту их догнал посыльный и передал записку.
— Боже, — воскликнул Адам, — оказывается, сегодня назначена репетиция. В театре беспокоятся, почему меня нет. — Он посмотрел на часы. — Я уже опоздал, но постараюсь скоро быть там.
— А где ваша жена?
— Наверное, где-то здесь. Пожалуй, я перед уходом пойду посмотрю, как она.
Адам подошел к стойке:
— Пожалуйста, ключ от семьдесят третьего номера.
— Миссис Лангли взяла его, сэр, примерно час назад.
— Значит, она наверху. — Он повернулся к Фену: — Давайте зайдем на минутку.
Они поднялись в лифте, Адам постучал в дверь. Никто не отозвался.
— Странно. Неужели она ушла куда-то с ключом?
Он постучал снова, и через несколько секунд оттуда донеслось:
— Кто там?
— Дорогая, это я.
— Ты один?
— Нет, со мной профессор Фен. А ты что, не одета?
Дверь распахнулась. В проходе стояла Элизабет, часто дыша, бледная.
— О… Адам…
Он ее обнял.
— Что случилось, дорогая?
Пытаясь подавить слезы, она с трудом улыбнулась:
— Понимаешь… кто-то хотел меня отравить.
Глава 13
Гостиная была типовая, как в любом другом отеле такого класса. Шторы на окнах, жалюзи, многочисленные светильники, половина из которых были не нужны.
Фен небрежно повесил на вешалку у двери свою шляпу и устроился в кресле. Закурил. Затем посмотрел на Элизабет:
— Итак?
— Аконитин, — коротко ответила она и кивнула на поднос, где стояла полная чашка. — В чае.
— И как вы догадались? — спросил Фен.
— Отпила небольшое количество и подержала во рту. Через пару секунд губы стали неметь.
— У вас имелась причина подозревать что-то неладное?
Элизабет кивнула. Ее красивые большие глаза сейчас были совершенно серьезными.
— Да, довольно основательная причина. Дело в том, что…
Дальше она подробно рассказала, как провела день.
— В результате у меня появились сомнения насчет чая. Я не зря изучала криминалистику. Попробовав чай, я решила до прихода Адама никуда отсюда не выходить.
Адам нежно сжал ее руку. Они были не из тех, кто выставляет чувства напоказ.
— Что скажете, Джервейс?
— Кое-кто испугался, я так думаю, — отозвался Фен. — И в какое время это случилось?
— Между половиной пятого и пятью.
— Так-так. — Фен встал, взял с подноса чашку с чаем. — Думаю, мне следует попробовать. А вдруг вы ошибаетесь?
— Может, не надо? — встревожился Адам.
— Все будет в порядке, друг мой. Поверьте, я не хочу прежде времени предстать перед Страшным судом.
Фен осторожно глотнул из чашки и скрылся в ванной комнате. Через пару минут вышел.
— Да, вы совершенно правы. Это аконитин. Подобный эффект мог вызвать вератрин, но он не так доступен. Конечно, я отправлю чай на анализ, но ответ будет только через несколько дней.
— Выделение токсикантов по методике Стаса-Отто, — добавила Элизабет, чтобы подчеркнуть свою эрудицию.
— Этот аконитин достать трудно? — спросил Адам.
— Нет ничего проще, — ответил Фен. — Достаточно летним днем выйти в поле и нарвать травы. Она называется борец аптечный, он же аконитин сборный клобучковый. Затем принести домой, высушить корни, растолочь, и вот пожалуйста. — Он беспокойно задвигался по комнате. — Мотивом для нападения могло послужить ваше опрометчивое замечание, что вы знаете имя убийцы. Но… — Фен резко остановился, — все это было не настолько серьезно, чтобы вызвать тревогу. — Он снова принялся ходить по комнате. — Вы сказали, что вскоре после этого в вашем номере побывала Джоан Дэвис и оставила записку. Видимо, она постучала и спугнула нападавшего. Он где-то здесь спрятался.
— Потом, когда он собирался выйти из своего убежища, — продолжил Адам, — пришла горничная с чаем. Она уходит, Элизабет возвращается в ванную, а злоумышленник подсыпает в чай аконитин и скрывается за дверью.
— Значит, это определенно не была мисс Джоан, — заключила Элизабет.
— Но она могла пытаться вас задушить, а уже после нее появился некто с аконитином, — сказал Фен.
— То есть, вы полагаете, со мной решили свести счеты два человека?
— Я просто хотел подчеркнуть многообразие вариантов.
— Но скорее всего было так, как мы предположили вначале. Сомневаюсь, что Эдвина убила Джоан Дэвис. Она его, конечно, не любила, — а кто вообще его любил? — но он ей особенно не докучал. Неужели нападение на Элизабет и аконитин в чае как-то связаны с гибелью Эдвина Шортхауса?
— Это возможно, — согласился Фен. — Однако могло быть и так: Джоан Дэвис по какой-то причине, не имеющей отношения к Шортхаусу, так возненавидела Элизабет, что решила ее убить.
— Но это абсурд.
— А если она в вас влюблена, Адам?
— Да бог с вами, Джервейс.
— Почему же? Влюблена, а вы этого не замечали.
— Нет, профессор Фен, — подала голос Элизабет, — такую версию вы можете с уверенностью исключить.
— Хорошо. — Фен кивнул и, нахмурившись, начал смотреть в окно на кирпичный фасад Нового театра.
— Вы не обратили внимания, душившие вас руки были в перчатках?
— Да, — быстро ответила Элизабет. — В перчатках, совершенно определенно.
Фен открыл гардероб, вгляделся и, не удовлетворившись этим, даже залез на короткое время вовнутрь. После чего заглянул под кровать.
— Нужно поговорить с Джоан Дэвис. Может быть, она кого-нибудь здесь видела.
— Джоан сейчас на репетиции, — сказал Адам. — И я там тоже должен быть.
Фен закурил сигарету и посмотрел на Элизабет:
— Пока в этой истории хотя бы что-то не прояснится, вам нельзя оставаться одной. Давайте вместе пойдем на репетицию.