Радарные установки в Гольдапе контролировали движение самолетов на расстоянии до 120 километров.
— Ахтунг! Ахтунг! — прозвучал через несколько минут другой голос. — Говорит штаб ПВО «Гольдап»! Наша 150-сантиметровая прожекторная батарея засекла транспортный самолет противника, однако он увеличил скорость и поднялся на высоту более четырех тысяч метров. Возможны пробоины от осколков 88-миллиметровых зенитных орудий подразделения в Зодаргене. Самолет ушел, держа курс на северо-запад…
— Ахтунг! Ахтунг! Говорит служба ВНОС «Гольдап»! Вниманию аэродрома Инстербург! Самолет противника пересекает железную дорогу Тильзит — Инстербург над станцией Грюнхайде. Выслан ли ночной перехватчик?
С аэродрома под Растенбургом, обслуживавшего ставку верховного главнокомандования вооруженных сил Германии, запросили:
— Вызываем Инстербург! Русский транспортный самолет «Дуглас» находится в вашей зоне, на трассе ставки Растенбург — Тильзит. Почему не приняты меры по его уничтожению? К Грюнхайде держит курс «шторьх» — самолет ставки!..
— Говорпт И Петербург! Все наган перехватчики в воздухе. Над всей Восточной Пруссией наш 6-й воздушный флот ведет бои с превосходящими силами авиации противника. При первой возможности вышлем истребитель на перехват неприятельского самолета.
— Русский самолет сделал два круга в десяти километрах северо-западнее Гросс-Скайсгиррена в районе деревни Лепинен. По полученным оттуда сведениям, он не сбрасывал бомб, следовательно, сбросил десант, груз или десант с грузом… Самолет лег на обратный курс и приближается к Грюнхайде. Азимут 85 градусов.
— «Гольдап»! Доносит «Инстербург». На перехват русского «Дугласа» послан наш возвращавшийся на базу ночной перехватчик Ме-110Д… Внимание! Только что получен рапорт пилота: «Дуглас» сбит в двух километрах южнее Куссена… Повторяю: «Дуглас» сбит в взорвался…
В Гольдапе ожила радиостанция 5-го (разведывательного) отдела главного штаба люфтваффе:
— Ахтунг — парашютисты! Передаем координаты выброски десанта…
В Тильзите и Инстербурге заговорили радиостанции СД — службы безопасности имперского начальника СС:
— Внимание — парашютисты! По неподтвержденным данным, выброска состоялась десять минут назад. Место выброски — квадрат 3322, район деревень Лепинен — Эльхталь. По приказу шефа СД в Тильзите дежурное подразделение СД выезжает на двух бронетранспортерах и десяти мотоциклах в Гросс-Скайсгиррен. В районе Гросс-Скайсгиррен — Зекенбург объявляется боевая готовность ландштурма… Высылаем патрульных на автомашинах, мотоциклах, велосипедах. Напоминаю приказ ОКВ от 4 августа 1942 года — пойманные парашютисты должны быть немедленно переданы СД!..
— Говорит Инстербург! Вниманию шефа СД в Тильзите! В район высадки десанта направляется с рассветом, в 4.30, самолет-разведчик «шторьх»…
Эти донесения и приказы различных гитлеровских штабов — ВВС, гестапо, СС, СД и полиции — перехватила, расшифровала и довела до заинтересованных инстанций советская разведывательная часть. Дислоцируясь глубоко в советском тылу, она днем и ночью вела разведку в эфире.
Тревожные переговоры по радио и телефону продолжались по всему северо-востоку имперской провинции Остпройссен.
— Алло! Господин крейслейтер! Говорит старший адъютант гаулейтера. Извините, что разбудил вас, — обстоятельства чрезвычайной важности… Вы уже знаете о десанте? Отлично! Необходимо поднять на ноги все население округа Тильзит. Немедленно оповести те всех ортсгруппенлейтеров, бауэрнфюреров, лесников, лесную охрану, организации гитлерюгенда. Разумеется, Главное имперское управление безопасности уже принимает меры. С утра получите указания группенфюрера СС Шпорренберга. По-видимому, парашютисты — это немцы, агентурные разведчики. Они почти наверняка постараются укрыться в городах — русские в наших лесах не прожили бы и до захода солнца. Поэтому обратите особое внимание на ближайшие железнодорожные и автобусные станции. Установите контроль за продажей билетов и посадкой в вагоны, проверяйте всех пассажиров. Не забывайте заявления гаулейтера — в нашем тылу все должно быть спокойно, как на кладбище. Если подтвердятся сообщения о десанте, объявите о нем населению по радио! Желаю успеха.
— Оберфюрер СС Раттенхубер? С вами говорит адъютант рейхсфюрера СС Брандт. Слушайте меня внимательно. Вы отвечаете за охрану ставки. Около Гросс-Скайсгиррена — совсем недалеко от ставки, — по-видимому, выброшен русский десант. Численность пока не известна. Не ясна и его цель. Русские вряд ли могли бы удачнее выбрать место для своих шпионов — в треугольнике Кенигсберг — Тильзит — Инстербург, в сердце нашей обороны, вблизи ОКХ, ОКЛ, и, главное, на самом пороге ставки фюрера. Опасный камешек брошен в наш огород. Учтите — десант сброшен 27 июля, сразу после покушения на жизнь фюрера. Нет ли здесь какой-либо связи? Слушаю вас! Да, я сегодня буду докладывать рейхсфюреру СС в его ставке в Пренцлау. Хорошо, я доложу, что вы усилили северный сектор обороны ставки фюрера частями дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Хайль фюрер!
С утра зазвонили телефоны и в четырехэтажпом берлинском особняке на Курфюрстенштрассе в кабинетах высокопоставленных чиновников имперской службы безопасности. А утром, когда шпили старинных кенигсбергских замков и кирок вспыхнули свечами в первых лучах солнца, заговорило радио:
— Говорит Кенигсберг! Вы слушали утреннюю сводку ставки фюрера от 27 июля 1944 года.
Советские армии пытались с ходу ворваться на нашу священную землю, но гнев германского солдата, впервые за всю войну сражавшегося на родной земле, был ужасен — большевики отброшены с огромными потерями. Однако они еще не сломлены. Они еще попытаются наступать. В эти дни затишья на фронте враг будет стараться прощупать нашу оборону путем засылки шпионов и диверсантов.
Пусть каждый дом станет неприступной крепостью. Помните правила чрезвычайного положения: не открывайте двери незнакомцам, не подвозите их на автомашинах и конных повозках, не предоставляйте им убежища и питания, доносите в гестапо и полицию о появлении незнакомых людей. Помните — нарушение этих правил карается по законам военного времени. Помощь властям в обнаружении преступников щедро вознаграждается! Хайль Восточная Пруссия!..
А сейчас прослушайте утренний концерт. Рихард Вагнер. Увертюра к опере «Лоэшрин»…
Целый час ушел у разведчиков на то, чтобы снять товарищей с мачтовых сосен. Шпаков и Раневский оказались, к счастью, отменными верхолазами. Овчарова и Целикова удалось подтянуть к стволам сосен; отстегнув подвесную систему, они спустились на землю. Мельников, раскачавшись на стропах, ухватился за шершавый ствол сосны. Зварика (он висел ниже других) обрезал стропы и удачно приземлился — по-кошачьи, на четвереньки. Пятнадцатилетний доброволец Генка Тышкевич — его парашют повис сразу на четырех соснах — ухитрился самостоятельно расстегнуть карабины наплечных и ножных обхватов и ловко спрыгнуть наземь.
Зину Бардышеву начали снимать первой, а сняли последней. Обвешанная тяжелыми сумками, девушка не могла пошевелиться. Висела она метрах в пяти над землей, и Шпаков не решился перерезать финкой стропы. Отрезав несколько строп от своего парашюта, он взобрался на сосну, подвязал их к стропам Зининого парашюта и опустил концы на землю; затем, подтянув девушку к стволу сосны, снял с нее рацию и батареи и перерезал лишние стропы. Зина, держась за подвязанные стропы, удачно спустилась на землю.
Капитан, поторапливая товарищей, озабоченно хмурится — как ни старались десантники сдернуть парашюты с сосен, им это не удалось. Можно бы, конечно, подвязать стропы и по двое, по трое виснуть на них. Но командир понимает: ждать больше нельзя, каждая минута промедления грозит гибелью. Вдали, за лесом, уже слышится собачий перебрех… Грузовой тюк не удалось найти, но делать нечего. Коротки июльские ночи!.. Хорошо хоть, что все собрались, все живы и целы. Надо скорей уходить от места выброски…
— Всем надеть головные уборы. Подшлемники убрать в вещевые мешки! — тихо произносит капитан и сам первый нахлобучивает кепку на голову.
Девушки заменяют подшлемники на темно-серые береты. Даже в эту минуту Аня машинально, чисто женским движением поправляет коротко остриженные волосы. На ней жакет, перешитый из темно-зеленого демисезонного пальто, черные лыжные брюки до щиколоток. Она прячет в мешок сапожки, надевает туфли-танкетки на низком каблуке. Теперь все — в цивильном. Если посмотреть издали — группа беженцев.
Вблизи разглядишь — странные беженцы: парни с автоматами, один с русской винтовкой, у девушек — пистолетные кобуры на боку.
— За мной! — коротко командует капитан и быстро, почти бегом устремляется в глубь леса. Пройдя десятка два шагов, оборачивается, бросает на ходу:
— Мельников и Раневский! Запоминайте путь — ночью вернетесь искать груз!
И вот они идут гуськом, десять разведчиков. Автоматы на боевом взводе, палец на спусковом крючке.
Аня помнит: чтобы идти бесшумно в темноте, надо осторожно ставить ногу с пятки на ступню, прежде чем переносить на нее тяжесть тела.
Капитан внимательно оглядывает лес. Он тут почти такой же, как вокруг деревни Выгузы, бывшей Вятской губернии, где двадцать шесть лет назад родился Павел Крылатых. Те же сосняки и ельники, такие же валуны и тот же вереск. Только там, на родине, — дебри, первозданная тишина, вековые сосны в три обхвата, а тут эрзац — не лес, а словно бы парк.
Павла грызет тревога — он еще не смог сориентироваться, ведет группу почти наобум. Так можно с ходу попасть к черту в лапы. Хмурится небо — Крылатых поглядывает на светящуюся стрелку компаса на правой руке; рассеются облака — ищет Сатурн на небе, оглядывается на Полярную звезду.
Под утро усиливается северо-западный морской бриз. Уже сползает рассвет по медным стволам рослых сосен. Капитан прибавляет шагу. Группа по-прежнему идет гуськом в рост, но теперь капитан еще больше заботится о том, чтобы продвигаться скрытно и бесшумно. Шум балтийского ветра в соснах маскирует движение группы, но он же маскирует и противника. И время от времени капитан останавливается, прислушивается к тревожному вою ветра и гудению сосен, приникает ухом к земле — нет ли погони?.. Быстрее, шире шаг! Проходит час, другой — никаких привалов. Командир ведет т