Куликово поле
Звонкое слово
Когда в атаку бросались монголо-татары, обычно кричали они «Ура!».
– Ура! Ура! – несется над полем боя. Понравилось русским звонкое слово. Как-то кто-то из русских в каком-то бою тоже вдруг закричал:
– Ура!
Однако тут же при всех получил по затылку. Потом кто-то в другом бою прокричал:
– Ура!
И этому тоже свои же бока намяли. Чего, мол, кричишь. Это чужое слово.
Однако слово оказалось прилипчивым. Все чаще и чаще среди русских стало звучать «Ура!».
Возмутился как-то отрядный командир Филат Береза. К одному подбежал из кричавших:
– Что за слово несешь, дурак!
Подбежал к другому:
– Замолчи, мозги воробьиные!
Напрасно Филат старался. Всем нравится звонкое слово.
Махнул Филат наконец рукой. В следующем бою сам закричал «Ура!».
Сойдутся, бывало, в бою противники.
И монголо-татары кричат:
– Ура!
И над русскими тоже летит:
– Ура!
Шли годы, столетия. Слово «Ура!» стало для русских привычным словом.
Много и других слов перешло от монголо-татар в русский язык. Вот лишь некоторые из них: кибитка, каблук, тюрьма, деньги, барыш, кабак, лачуга, камыш, арба.
И все же «Ура!» стало самым знаменитым словом. «Ура!» – это призыв к победе. «Ура!» – это сама Победа.
Река Вожа
Вот уже почти сто сорок лет Русь страдала под монголо-татарским игом. Жители платили большую дань. Князья выполняли требования золотоордынских ханов.
Однако шли годы. Крепла, постепенно объединялась Русь. Все более заметным городом становилась Москва. Разрастались ее посады. Вместо старого деревянного был построен новый каменный Кремль. Москва стала центром самостоятельного княжества. А вскоре и столицей великого княжества Московского. Все чаще раздавались голоса:
– Держись за Москву.
– На Москву надежда.
В 1378 году Великий московский князь Дмитрий Иванович узнал, что монголо-татары готовят набег на Москву. Ведет их известный ханский военачальник мурза Бегич. Вышел князь Дмитрий врагам навстречу.
Сошлись противники на реке Воже. Это правый приток Оки.
Знал Дмитрий Иванович, что монголо-татары особенно сильны своей конницей. Обходят они обычно конной лавой противника слева, справа, берут в кольцо. Завершают атаку стремительным ударом. Поэтому выбрал Дмитрий Иванович на Воже такое место и ту сторону реки, где изгибы Вожи и заросшие кустарниками ее берега не давали возможности развернуться монголо-татарской коннице.
Встретились русские и монголо-татары, три дня простояли друг против друга на разных берегах Вожи. Бегич ждал, когда переправятся через Вожу русские, не хотел он переходить на неудобный для себя берег реки. Но русские Вожу не переходили. Наконец Бегич решился. Был уверен, что и так победит московских дружинников.
Ошибся опытный Бегич. Перешли монголо-татары Вожу вброд, устремились на русских.
Не дрогнули русские, сами пошли в атаку. Отважно бросились на врагов. Не ожидали такого удара ханские воины. Попятились назад. Однако те, кто шел следом за ними, продолжали переходить Вожу. Произошла среди своих же свалка. Смешались монголо-татары, расстроились их ряды. Все сильнее, сильнее удары русских. Не устояли ханские воины, побежали. Много ордынцев погибло тогда на Воже. Пал в бою и мурза Бегич.
Разгром монголо-татарских войск на реке Воже был первой крупной победой русских над могучим врагом. Через два года московский князь Дмитрий Иванович одержит и вторую свою победу над монголо-татарами: разобьет их на Дону в знаменитой Куликовской битве. Получит он прозвище Дмитрий Донской.
Князь Дмитрий Донской – таким будет знать и помнить его история.
Фома Неверующий
Жил на свете Фома. Скажут Фоме:
– Есть страны, где люди, как сажа, черные.
– Не верю.
Скажут Фоме:
– Есть земли, где даже зимой не бывает снега.
– Не верю.
Скажут Фоме:
– У тетки Арины корова сдохла.
Он и тут, как всегда:
– Не верю.
Особенно он не верил в то, что когда-нибудь можно будет победить восточных завоевателей и сбросить монголо-татарское иго.
– Не верю. Не верю. Не верю.
Потерял он надежду и веру.
– Сто сорок лет живем под игом. Видно, таков венец.
И вот, когда русские пошли к реке Воже и у многих, наконец, зародилась надежда на победу, Фома опять затянул свое:
– Не верю.
И даже когда пришла с реки Вожи радостная весть:
– Осилили наши монголо-татар.
– Не верю, – все так же твердил Фома.
– Бежали монголо-татары.
– Не верю.
– Много верст мы их гнали.
– Не верю.
– Их предводитель мурза Бегич убит.
– Не верю.
Так и не поверил Фома в нашу победу на реке Воже. Эх ты, Фома Неверующий.
Речка Пьяна
Речка Пьяна. Речка Пьяна. Быть бы тебе в героях… Однако позорная слава тебе досталась.
Было это еще до битвы на реке Воже. Показалось монголо-татарским ханам, что жители русского города Нижнего Новгорода им мало выплачивают дани. Решили напасть на город.
На помощь нижегородскому князю пришли войска из Москвы.
Хитры, изобретательны монголо-татарские командиры. Узнали они, что на помощь нижегородцам пришли москвичи, пустили слух, что ханские воины собираются идти вовсе не на Нижний Новгород, а на саму Москву. Узнав такую весть, московские дружины поспешно вернулись к Москве. Удалась монголо-татарская хитрость.
Однако монголо-татары продолжали двигаться на Нижний Новгород. Подходили скрытно, незаметно. Все время подсылали к нижегородцам лазутчиков, и те утверждали, что вовсе не к Нижнему Новгороду движутся монголо-татары.
И все же нижегородский князь решил выступить им навстречу. Идут русские войска. Действительно, не видно нигде врагов. Идут дальше. Не видно врагов, не слышно.
Стояло лето. Было оно в тот год жарким-жарким. Идут дружинники – кольчуги на них, на некоторых латы, тяжелые шлемы на головах. В руках боевые топоры, длинные пики, мечи тяжелые. Изнывают ратники от жары и тяжелого груза, пот ручьями по лицам льется.
И Пронька Кривой от жары страдал.
И Кирка Меченый – страдал.
И Панька Губа – страдал.
Страдали и все остальные.
Решили ратники – врага не видно: скинули они с себя тяжелые доспехи, положили на телеги. Туда же снесли боевые топоры, мечи и пики.
Идут налегке ратники. Радуются.
И Пронька Кривой радовался.
И Кирка Меченый радовался.
И Панька Губа радовался.
Радовались и все остальные.
Легко им теперь шагать. Солнце приветливо в небе светит. Ветерок пробегает по телу. Красота. Благодать.
Дошли нижегородцы до речки Пьяны. Врагов не видать. Решили ратники по такому случаю искупаться в реке и выпить хмельную брагу. Дело было как раз к обеду.
Пронька Кривой выпил большую чашу.
Кирка Меченый выпил большую чашу.
Панька Губа выпил большую чашу.
Выпили немалые чаши и все остальные.
Поели воины, прилегли. Довольны дружинники. Снятся им сны счастливые.
И вдруг… Словно с неба, словно из-под земли объявились рядом с Пьяной монголо-татары. Обрушились они на неожидавших русских. Рванулись дружинники к оружию. На телегах лежит оружие. Разбили монголо-татары нижегородцев, а затем захватили, сожгли и разграбили Нижний Новгород.
Речка Пьяна. Речка Пьяна. Поражением русских войск – тем и прославилась речка Пьяна.
«Доброе дело. Правое дело»
Раннее утро. Солнце ползет на небо. Группа верховых едет лесной дорогой. Кони сытые. Всадники знатные. Звенят дорогие уздечки. Дорога то вниз, то в гору.
Великий московский князь Дмитрий Иванович едет в Троицкий монастырь к святому старцу Сергию Радонежскому.
Было это давно. У жителя города Ростова великого боярина Кирилла родился сын. Назвали его Варфоломеем. Мальчик рос мечтательным, хотел многое знать. Часто и долго молился Богу. Когда подрос, ушел из родного Ростова и поселился в шестидесяти верстах от Москвы в дремучем, густом лесу близ города Радонежа. Много лет прожил он здесь в одиночестве. Принял имя Сергия. Потом получил прозвище Радонежский. Построил он под Радонежем деревянную церковь, затем основал Троицкий монастырь.
Очень многими был уважаем и чтим Сергий Радонежский. Приходили к нему за помощью и советами и совсем простые, и самые именитые люди Руси.
Получить благословение святого старца решил и Великий московский князь Дмитрий Иванович. Монголо-татары снова собирались идти на Москву. Выступить вновь навстречу врагам и решил Великий московский князь. Прибыл он в Троицкий монастырь, пригнул колено перед святым отцом:
– Благослови, отче.
Выслушал старец князя.
– Доброе дело. Правое дело, – сказал Сергий Радонежский. Предсказал он, что осилят русские врагов в предстоящей битве.
Благословил Сергий Радонежский Великого московского князя Дмитрия Ивановича на ратный подвиг, на защиту родной земли.
Движется
Монголо-татарское войско вел на Москву хан Мамай. На пути у Мамая – Дон. Туда же, к Дону, стал торопиться и Великий московский князь Дмитрий Иванович.
В августе 1380 года княжеские дружины выступили из Москвы. Войска двинулись через город Коломну. И в Москве, и по дороге к Коломне, и в самой Коломне, и после Коломны к основному войску присоединялись отряды из других городов и сел. Идут дружины, приветствуют друг друга:
– Привет, Московские!
– Привет, Владимирские!
– Привет, Ростовские!
– Привет, Ярославские!
– Привет, Серпуховские!
– Привет, Можайские!
– Привет! Привет! Привет!
Княжеские дружины пополнились новыми людьми. Идут недавние бронники, кузнецы, лучники, гончары, сапожники, люди разных других ремесел. Идут кто с пикой, кто с мечом, кто со щитом, кто в кольчугах, кто в латах, кто с боевым топором, кто с булавой, кто просто с большой дубиной. Движутся отряды пешие. Движутся отряды конные. Скрипят походные телеги.
– Привет, Нижегородские!
– Привет, Костромские!
– Привет, Переславские!
– Привет, Дмитровские!
– Привет, Муромские!
– Привет, Юрьевские!
– Привет! Привет! Привет!
Идут войска лесом. Идут войска полем. То холм впереди, то ляжет низина. То ровной идет дорога, то огромной змеей петляет. Идут войска через деревни и села. Идут через ручьи и реки, где по мостам, где вброд.
Несутся по-прежнему голоса:
– Привет, Суздальские!
– Привет, Ржевские!
– Привет, Мещерские!
– Привет, Белозерские!
– Привет, жители Углича!
– Привет, жители Галича!
– Привет! Привет! Привет!
Из двадцати шести русских областей и городов поднялись люди. Двадцать три русских князя ведут войска. Объединились люди в общем порыве. На битву идут с врагами.
Идут. Идут. Идут. Гулко разносится твердый шаг. Сила народная грозно движется.
Левый берег? Правый берег?
6 сентября 1380 года русские войска подошли к Дону, к левому его берегу. Накануне к Великому московскому князю прибыли разведчики. Доложили: хан Мамай тоже недалеко от Дона. Только подходит он к противоположному, правому берегу. Ясно – скоро быть битве.
Собрался срочно военный совет. Решают князья и воеводы, где же быть битве, где встречать врагов: на левом ли, на правом ли берегу Дона. Жаркими были споры.
– Веди нас, князь, за Дон, – произнес один из военных начальников.
– Не вели, княже, ходить за Дон, – сказал второй.
– Не трогайся с места, князь, – советует третий.
– Прикажи навести мосты, – настаивает четвертый.
И у других командиров тоже нет единого мнения. Левый берег? Правый берег? Правый берег? Левый берег? Каждый стоит на своем. Не кончаются споры.
Объясняют одни, почему они за то, чтобы Дон переходить. Объясняют другие, почему они за то, чтобы стоять на месте. Свою правоту доказывают.
Те, которые за то, чтобы Дон перейти, говорят, что если дать битву здесь, на левом берегу Дона, то за спиной у русских будет большое открытое поле и монголо-татарам в случае удачи будет легче теснить наши войска, легче будет обойти их с боков. А если перейти Дон, то за спиной у наших будет река. Река окажется рубежом. Даже если дрогнут в бою наши войска, отступать некуда. И вообще правый берег Дона, где был Мамай, в этом месте порос кустами, дубравами, пересечен оврагами. Негде здесь будет развернуться, как в свое время в битве на реке Воже, хваленой монголо-татарской коннице.
Те, которые за то, чтобы остаться на этом берегу, приводят свои доводы:
– Этот берег свой, он к Москве ближе. На своем берегу будут войска сражаться упорнее, лучше. Даст Бог и удержим Дон.
Не утихают споры.
Выждал великий князь Дмитрий Иванович какое-то время, поднял руку, призвал к тишине, произнес:
– Прибыли мы сюда, чтобы не Дон стеречь, а чтобы разбить врагов. Пойдем за Дон и там либо победим, либо сложим голову за землю православную русскую. Честная смерть лучше, чем жизнь в рабстве.
Приказал великий князь Дмитрий Иванович срочно валить деревья, наводить мосты и переправы.
На следующую ночь в темноте, скрытно от лишних глаз, русские войска перешли на правый берег Дона. Там впереди их ждало Куликово поле.
«Руби мосты!»
Перешли войска по мостам через Дон. И сразу за этим:
– Приказ князя! Приказ князя! Руби мосты!
Распорядился великий князь Дмитрий Иванович уничтожить мосты через Дон. Сказал:
– Победим или умрем. Нет нам назад дороги.
Поплыли остатки мостов вниз по течению Дона.
Прошли русские чуть вперед. Вот оно, Куликово поле. Сзади река Дон. Рядом в Дон впадает река Непрядва. Еще ближе к Куликову полю речки Смолка и Курца. Справа чуть впереди еще три речки-ручья, три Дубика: Верхний, Средний и Нижний. Берега всех речек покрыты кустами и рощами. По краям поля овраги и рвы. Центр поля чуть возвышен. Это место сейчас называется Красный холм.
Еще на пути к Дону князь Дмитрий Иванович разбил свою армию на отдельные полки. Назвали их: Большой полк, полк Левой руки, полк Правой руки, Передовой полк, Сторожевой. Был и еще один полк, который получил имя – Засадный. Это – резерв войска.
На Куликовом поле Большой полк был поставлен в центре русских сил между речками Смолкой и Курцой. Левее его – полк Левой руки. Правее – полк Правой руки. Впереди Большого полка – Передовой. Впереди Передового, ближе всего к монголо-татарам, стал полк Сторожевой. Сразу за большим полком тоже был поставлен отряд. Это как бы охрана с тыла большого полка. Засадный же полк был укрыт чуть сзади и чуть в стороне от главных войск за кустами в тенистой роще.
Готовы к сражению русские. Приготовились к битве и монголо-татары. И у них был передовой отряд, и у них в центре поля стояли главные силы. Находились отдельные конные отряды слева и справа от главных сил.
На самом высоком месте Куликова поля, на Красном холме, разместилась ставка самого Мамая. Здесь был поставлен ханский шатер.
Перед началом битвы князь Дмитрий Иванович стал объезжать полки.
Подъехал к Большому полку:
– Отцы и братья! Настал для Руси великий час…
Подъехал к Передовому полку:
– Отцы и братья!..
Подъехал к Сторожевому полку:
– Отцы и братья!..
Побывал он в полку Левой руки. Побывал в полку Правой руки. Съездил в Засадный полк.
Ратники клялись биться до последнего вздоха.
Вернувшись, Дмитрий Иванович снял с себя княжеские одежды и облачился в доспехи простого дружинника. Стал он в строй Большого полка. Здесь, в общем строю, и провел всю битву.
Бой Пересвета и Челубея
Землю укрыл туман. Так начиналось утро в день Куликовской битвы. Полз он над Доном, над Непрядвой. Лизал Куликово поле. Укрывал противников друг от друга. Лишь русская речь и монголо-татарский говор раздавались в туманной мгле.
У монголо-татар сложилось такое правило. Битву они начинали с того, что перед приготовившимися к бою войсками появлялся монголо-татарский силач. Он призывал кого-нибудь из воинов вражеской стороны провести с ним бой. Выходил противник. Начиналась схватка. За ней внимательно все следили. Интересно, кому же падет победа?!
Так было и на Куликовом поле. Едва отступил туман – выехал вперед ханский богатырь. Звали его Челубей. Имел он кличку Железный воин.
Челубей – красавец, и конь у него красавец. Сам богатырь, и конь под ним богатырский. И пика всем пикам пика.
Обратившись к русским войскам, Челубей прокричал:
– Выходи, кто смелый!
Выехал вперед русский воин. Звали его Пересвет.
Когда великий князь Дмитрий Иванович собирался в поход на монголо-татар и ездил в Троицкий монастырь просить благословения у Сергия Радонежского, великий пастырь пригласил к себе двух послушников, двух молодых людей, которые готовились стать монахами.
– Пересвет, Ослябя, – назвал их имена.
Будущие монахи были рослыми, статными.
– Отдаю тебе, княже.
Перекрестил Сергий Радонежский послушников. Поехали Пересвет и Ослябя вместе со всеми навстречу врагам.
И вот Куликово поле. И вот вызов Челубея.
Выехал вперед Пересвет. Грозный вид у Челубея. Но такой же грозный и у Пересвета. Огромная пика у Челубея. Такая же огромная у Пересвета. Конь под Челубеем как дуб могучий. Такой же под Пересветом громада-конь.
Разъехались богатыри в разные стороны. Развернулись. Устремились навстречу друг другу.
Несется конь Челубея.
Несется конь Пересвета.
Бьют конские копыта, как в барабан, о землю.
Несется конь Пересвета.
Несется конь Челубея.
Все ближе всадники, ближе.
Изготовились пики. Сблизились кони. Удар Челубея. Удар Пересвета.
Замерли все на поле. Что там? Кто впереди? У кого победа?!
Видят люди – рухнули богатыри. Не поднялся с земли Пересвет. Не поднялся с земли Челубей. От страшных ударов погибли оба.
Установилась на миг тишина. И вслед:
– К бою! К бою!
Сошлись войска. Закричала, заклокотала, загрохотала битва.
Крик
Ударили мечи о мечи. Боевые топоры сошлись с топорами. Устремились к щитам и кольчугам пики. Запели смертельную песню стрелы.
Перемешались конные, пешие. Не велико по размерам Куликово поле. Лошадям развернуться трудно. Бойцам размахнуться трудно. Рубят, колют, давят люди друг друга. Крики, стоны идут по полю.
Два часа прошло в равном бою. Лишь на землю людские тела, как снопы, валились.
На первых минутах битвы погиб князь Белозерский, погиб князь Тарусский, еще трое князей погибли.
От страшного удара по голове свалился и ратник Роман Узда. Он из-под Владимира, с речки Клязьмы. Лежит воин в ряду с другими. Покидает Романа жизнь. Промелькнуло в памяти детство, родители, невеста Аннушка, сестрица Сафьянушка, речка родная Клязьма. Закрылись глаза Романа. Приготовилась душа отлететь от тела.
И вдруг… Показалось Роману, что кто-то в небе прокричал над его головой. Задержалась вдруг в теле душа на минутку. Приоткрыл он глаза. Прямо над ним пролетала большая белая птица. Так это же лебедь – понял Роман.
– Вставай! – прокричала Роману птица.
На реке Непрядве, там, где Непрядва впадает в Дон, водились белые лебеди. Видимо, один из них и оказался над полем битвы. Что его сюда привело? То ли шум нарастающей схватки. То ли просто облетал он места знакомые. А может, птичьей своей душой понял лебедь беду человечью. Прокричал он и спас своим криком Романа. Шевельнулся воин. Привстал. Вернулась к Роману жизнь.
Уцелел Роман в Куликовской битве. Вернулся к себе на Клязьму. Развел лебедей. Нет с той поры для Романа милее звука, чем крик белоснежных птиц.
Выходят люди на берег Клязьмы. По Клязьме плывет выводок лебединый.
Страх
Ходит по свету Страх. Глаза навыкат, борода аршинная. Хватает за руку каждого.
Игнат Лебеда шел вместе со всеми навстречу войскам Мамая. И вдруг на подходах к Дону подкараулил Игната Страх. Схватил за руку:
– Куда идешь? Погибели ждешь!
Отдернул дружинник руку.
– Сгинь, сатана!
А у самого что-то под сердцем екнуло.
Не отстает от Игната Страх. Пугает, пугает, пугает:
– Погибели ждешь? К черту на вилы прешь!
Посмотрел Игнат на своих товарищей. Нет на лицах друзей ни тревоги, ни робости. Застыдился, что сердце екнуло.
– Сгинь, сатана!
Отдернул быстрее руку. Схватил пучеглазого, поднял над собой. Собрался с силой ударить о землю. Однако вырвался Страх. Кобылицей степной умчался.
Когда переходили дружинники через Дон, Страх снова тихой мышкой подполз к Игнату.
– Куда идешь? К смерти-старухе в зубы!
– Сгинь, сатана! – вновь прокричал Игнат. Схватил он Страх за аршинную бороду. Хотел утопить в Дону. Однако вырвался Страх. Коршуном взвился в небо.
Еще несколько раз пытался осилить Игната Страх. Появился и в самом начале сражения, когда сошлись в бою Пересвет и Челубей, и когда после этого в кровавой смертельной сече обрушились друг на друга враждующие полки, и когда вовсю разгорелась битва. Стрижом подлетал к Игнату, ужом подползал, лягушкой по телу прыгал. Хватал за руки, за грудь, за плечи.
– Дрогнешь, дрогнешь! Не устоишь! – Игнату шептал на ухо.
Не дрогнул Игнат. Устоял.
А когда вновь появился Страх, схватил Игнат свой меч и на злого искусителя бросился.
Понял Страх, что не с тем повстречался. Сам задрожал. И тут же в придорожную пыль рассыпался.
Новый кафтан
Трифону сшили новый кафтан. Материал крепкий. Рукава просторные. Полы широкие. Карманы глубокие. Воротник-стоечка.
Нравился Трифон себе в кафтане. Прогуливался важно по улицам. Встречным, соседям хвастал:
– Материя крепкая.
– Рукава просторные.
– Полы широкие.
– Карманы – глубокие.
– Воротник – стоечкой.
Было это перед самым походом русских на Дон. Трифон тоже приготовился в дальний путь. Хотел натянуть одежонку старую. Но тут вдруг сосед то ли в шутку, а может, всерьез посоветовал ему идти на войну обязательно в новом кафтане. Мол, новый кафтан убережет от смерти. Жалко было Трифону понапрасну новый наряд трепать. Однако перестраховался. Соседа послушался. Пошел щеголем на войну.
Разразилась на Куликовом поле смертельная схватка. Не жалели, рубили, крушили враги друг друга. Взлетали мечи, топоры, булавы, секиры, как при рубке леса, людей валили. Ад стоял на Куликовом поле. Трифон был в центре битвы. То ли судьба, то ли новый кафтан, но что-то его хранило.
Досталось кафтану в жестокой схватке. Уже в самом начале боя отрубили саблей кафтану одну из пол. Отлетела пола с карманом. Потом чуть ли не с рукой самого Трифона отсекли один из рукавов. Потом пробили пикой Трифону плечо и распороли второй рукав.
– Кафтан! Пожалейте кафтан, – причитал в бою Трифон.
Все злее, все злее бой. Отрубили у кафтана вторую полу, и тоже вместе с карманом. Потом оторвали спину кафтана. Вырвали клок со стороны груди.
– Кафтан! Ироды, пожалейте кафтан! – чуть не плакал несчастный Трифон.
Не утихает сеча. Оторвало у кафтана клок с другой стороны груди. Потом…
Короче, словно и не было на Трифоне кафтана. Лишь красуется ворот-стоечка. Лишился Трифон своей обновы, зато, как и предсказывал ему сосед, сам жив и здоров остался.
Вернулся Трифон с войны. Смотрят люди на ворот-стоечку.
– Тришкин кафтан! – смеются.
Славились на Руси
Не повезло кузнецу Калине. Чуть не погиб дружинник на первых секундах битвы. Хотя был и плечист, и высок, и вооружен, казалось, отлично.
Случилось это сразу после схватки Пересвета и Челубея. Сражался Калина боевым топором. У боевого топора длинная рукоять – топорище. На конец топорища насажен сам боевой топор. С одной стороны у него тупой конец, с другой тяжелое острое жало. Крушил Калина врагов. Как мяч, взлетал боевой топор, опускался, как молот в кузне. И вдруг сломилась у топора длинная рукоять. Улетел топор далеко-далеко, помчался людей калечить.
Улетел боевой топор. Остался Калина безоружным. Налетел в это время на воина новый враг. Растерялся Калина.
– Кулаками. Бей кулаками! – вдруг прокричал сосед.
Отбросил Калина остаток от топорища, в рукопашную накинулся на врага. Ударил левой рукой, ударил правой. Был у Калины удар пудовым. Свалил он на землю монголо-татарского воина.
Свалил одного, а рядом еще один. На коне, с длинной и острой пикой.
– Руками хватай! Руками! – кричит Калине снова сосед по бою.
Вцепился Калина руками в длинную пику. Вырвал пику. Сбросил врага на землю.
Стал Калина сражаться пикой. И вдруг из-за удара в бою переломилась пика. Вновь оказался он без оружия. Вновь помогли кулаки Калине. Отнял он в схватке с каким-то ханским воином изогнутый монголо-татарский меч.
Стал сражаться мечом. И вдруг… Из-за этого кривого меча чуть вновь не погиб Калина. Кто-то из русских дружинников, даже не глянув в лицо Калине, принял его за восточного воина. Ударил он русским мечом по мечу Калины, перебил его. Переломился монголо-татарский меч.
Опять у Калины лишь кулаки остались. Однако снова дружинник ринулся смело в бой. Заработал гирями-кулаками. Не только Калине, но и другим русским воинам приходилось на Куликовом поле сходиться с врагами в лихой рукопашной схватке.
Кулачные бои издревле славились на Руси.
Великокняжеский стяг
У русских полков и отдельных отрядов были свои боевые знамена. Оберегали дружинники их в бою. Если возвышается флаг над полком – значит воины крепко держатся.
На Куликовом поле, помимо полковых и отрядных знамен, был и общий великокняжеский стяг. Это флаг великого князя Дмитрия Ивановича. Древко длинное, полотнище черное. В центре полотнища круг. В кругу было изображено лицо Святого.
Возвышался стяг над Большим полком. Глянешь из Сторожевого, из Передового полка. Посмотришь из полка Правой, Левой руки – вот он, главный на поле флаг.
Видел великокняжеский стяг из своим воинам на Красном холме и хан Мамай. Раздражало хана русское знамя. Приказал он свои солдатам прорваться к стягу и уничтожить флаг. Бросились ханские воины исполнять приказ. С большим трудом, но пробились к стягу. Завязалась здесь ярая схватка.
– Не подпускай их! Ломи! Круши! – кричал воин из Большого полка, московский гончар Еремка.
И все же дотянулись люди Мамая до флага. Изрубили монголо-татары древко. Рухнуло главное русское знамя.
Хан Мамай видел успех своих воинов. Доволен Мамай. Даже улыбка суровые губы тронула.
Продолжается битва.
Отвел хан Мамай взгляд на минутку от этого места. А когда вновь посмотрел – не поверил своим глазам. Над тем же местом, там, впереди, над Большим полком, вновь колыхалось знамя. Вот черное полотнище. Вот круг на полотнище. Вот изображение русского Святого.
Решил хан, что ему померещилось. Протер он глаза. Нет, на прежнем месте великокняжеский стяг. И стяг, и лик Святого.
Оказалось, отбили русские флаг. Вновь он отовсюду виден. И со стороны Передового полка, и со стороны Сторожевого, и от полков Левой, Правой руки, и из всех других мест.
Видят русские: флаг развевается в небе. С новой силой бросились в битву.
– Круши их! Ломи! – кричал воин из Большого полка московский гончар Еремка.
Матвеев щит
Отважен в бою Умар. Это один из монголо-татарских воинов. Сошелся он в схватке с московским дружинником. Рубился, рубился, дотянулся до русского. Вот-вот и смертельный удар последует.
И вдруг… Какой-то невиданный свет ударил в лицо ордынца. Ослепил он Умара. Зажмурил Умар глаза. И в ту же секунду почувствовал страшный удар мечом. Закончилась жизнь Умара.
Рядом с Умаром сражался ханский воин Арак. И он отважно бился, без робости шел на русских. Одного осилил, с другим сошелся. Вот-вот и победу схватит.
И вдруг… Какой-то яркий-преяркий свет ударил в лицо Арака. Зажмурил Арак глаза. И в ту же секунду страшный удар мечом обрушился на ханского воина. Упал Арак. Закончилась жизнь земная.
Рядом с Араком сражался ханский воин Хабад. И этому не откажешь в смелости. Сошелся он с русским лицом к лицу. Вот-вот и осилит дружинника.
И вдруг… Ударил Хабада в лицо яркий-преяркий свет. Ослепил он ордынца. Прикрыл Хабад на секунду глаза. И тут же почувствовал страшный удар меча. Рухнул Хабад на землю. Завершилась отважная жизнь Хабада.
В числе русских сражался на Куликовом поле оружейник Матвей Голова. Он сам для себя смастерил оружие. И меч, и шлем, и железный щит. Сделал щит небольшим и круглым. Начистил, надраил, отполировал. Блестит, как солнце, под солнцем Матвеев щит. Посылает по полю «зайчиков». День был погожим, солнечным.
Использовал Матвей Голова свой щит и для обороны, и для нападения. Отобьет он удар врага, тут же ловит солнечный луч щитом, направляет в глаза ордынцу.
Во время битвы на Куликовом поле русские стояли на северной его стороне. Монголо-татары сражались на южной. Освещает солнце спины врагов, освещает лица и груди русских. Многие из дружинников были в металлических нагрудниках. Кое-кто в латах. Кое-кто, как Матвей Голова, пришел с железным щитом. Светил, играл металл под лучами солнца. Отражались лучи, летели прямо в глаза противников. Слепили они врагов.
Бьется вместе со всеми Матвей Голова.
Нет-нет, да на небо глянет:
– Эх, не зашло бы за облако солнце.
Святая вода
Началась эта история еще в Москве. Отправляясь на Дон, русские дружинники проходили по нынешней Красной площади. У Фроловских (теперь это Спасские) и Никольских ворот Кремля стояли священники. Благословляя на битву, они кропили русских воинов святой водой.
Шел со всеми Аким Лебеда. Шел он в крайнем ряду, от священников самом дальнем. До всех долетела святая вода, всем перепали святые капли. На одного лишь Акима кропиночки не попало.
– Это все Евсей Борода, – сокрушался Аким Лебеда. – Это все Борода, Борода!
Как раз рядом с Акимом Лебедой и шел Евсей Борода. Мужик он рослый, грузный, с бородой огромной. Вот и перекрыл Евсей собой и своей бородой Акима. Вот и остался Аким Лебеда не окропленным святой водой. Хотел вернуться к священникам, да было поздно.
Всю дорогу до самого Куликова поля переживал Аким Лебеда свою незадачу. Не убережет теперь его Бог. Жди, поджидай плохого. Плохое случилось еще до боя.
Дружинники переходили мостом через Дон. И вот на мосту Аким, как и тогда на Красной площади, вновь оказался в крайнем ряду. И надо же, рядом с ним и тут шел все тот же Евсей Борода. Мост новый, срочно построенный, без ограждений, без перил. Идет Аким по самому обрезу моста, рядом журчит вода. Прошли уже половину пути. И вдруг… Споткнулся Евсей Борода. Качнулся, толкнул Акима. Вскрикнул Аким Лебеда и рухнул в воду.
Не погиб, конечно, Аким Лебеда. Вытащили быстро его на берег. Смеются дружинники, вспоминают Москву и то, как не окропили священники тогда Акима святой водой:
– Окропился, выходит, водой донскою.
Разгорелась Куликовская битва. Бьется Аким Лебеда с врагами. Глянул. Похолодело в душе у Акима – рядом снова Евсей Борода.
Обрушился тут на Акима ханский воин. Занес свой изогнутый меч. «Вот и конец», – пронеслось в голове Акима. И вдруг возникли перед Акимом Лебедой чье-то плечо и чья-то огромная борода. Прикрыл человек Акима. «Так это же Евсей, Евсей Борода», – понимает Аким Лебеда. Спас Борода Акима. Выбил из рук ордынца смертельный меч. Рухнул на землю солдат Батыя.
Вспомнил Аким про донскую воду: «Свят, свят, помогла вода».
Улыбнулся Аким Евсею. Улыбнулся Евсей Акиму. Снова вступили в битву. Рубились и дальше плечо к плечу.
Уцелели Аким Лебеда и Евсей Борода на Куликовом поле. Вернулся Аким Лебеда в родную Москву. Рассказывал всем о донской победе, о новом друге своем Евсее Бороде. Рассказывал и о том, как неожиданно перед боем искупался в донской воде. Все твердил и твердил про воду:
– Святая вода. Донская!
Ратай
Был он просто ратай. Ратай – это значит пахарь, крестьянин. Землю пахал. Урожай собирал. Себя и людей кормил. Был он великий труженик.
Отличился ратай и на Куликовом поле. Везде поспевал. Когда в начале битвы ударили монголо-татары по Сторожевому и Передовому полкам, оказался он тут как тут. Когда в схватку с врагами вступили воины Большого полка, вместе со всеми был снова ратай.
Отважно сражался ратай. Упрямо валил врагов. Словно землю копал, словно пласт поднимал сохой. Смотрят соседи:
– Пашет!
Потом, когда все перемешалось на ратном поле, он бился в рядах дружинников полка Правой руки. Потом Левой руки. Смотрят другие:
– Пашет!
Как на пахоте, так и в бою не знал ратай усталости, все валил и валил противников. Даже сам хан Мамай обратил внимание на русского воина.
– Кто такой?!
– Ратай!
– Молодец, молодец, – восхищался Мамай. – Как победим – помилую.
Однако не пришлось миловать монголо-татарам русских. Отважные воины сами стране принесли победу.
Закончилась битва. Идет ратай.
– Привет, ратай!
– Слава ратаю, слава!
Перепахали русские ратаи в тот день Куликово поле.
Шесть дней
Устали бойцы в сражении. Не кончается жаркая сеча. Гибнут люди, как сжатые колосья, на поле валятся. Невероятное стало кое-кому мерещиться.
Тут Тит Воробей прошептал соседу:
– Смерть видел. Смерть! Смерть с косою по полю ходит.
Не только Тит видел Смерть и косу.
Видел ее и Кондрат Нога.
Видел ее и Алфей Рука.
Видел ее и Кузьма Зерно.
– Смерть с косою по полю ходит.
Не только видел ее Кондрат Нога.
Не только видел ее Алфей Рука.
Не только видел ее Кузьма Зерно.
В какой-то момент боя ханский воин Садык прошептал соседу:
– Смерть с косою по полю ходит.
Глянул сосед – верно, шагает коса по полю.
Видел ее и ханский воин Ахмед.
Видел ее и ханский воин Хамид.
Видел ее и ханский воин Ардаш.
Не только видели ее Ахмед, Хамид и Ардаш. Многие видели.
Видел Смерть с косой даже сам хан Мамай. Дважды протер глаза. Трижды на поле рукой показывал.
Разъяснилось после боя все, как было на самом деле.
– Так это же свой. Это Фимка Козел! Вспомнили русские дружинники, что под Коломной пристал к ним мужик с крестьянской косой. Звали его Фимка Козел. Не у всех на Куликовом поле было настоящее боевое оружие. Кто бился дубиной, кто сражался рогатиной. А вот Фимка Козел явился с косой. Была на мужике, как саван, до пят рубаха. Своей косой и рубахой и навел на уставших людей он страху.
– Ну и Козел! – ругались, смеялись люди. И лишь серьезный мужик Касьян Дуга не шутил, не смеялся. Произнес негромко:
– Правда по полю ходила Смерть. Правда косой махала.
Тысячи русских погибли тогда на Куликовом поле. Монголо-татар полегло не меньше. Шесть дней после боя хоронили тела убитых.
Федул и Авдул
Жил на свете Федул. Жил на свете Авдул. Федул – русское имя. Авдул – имя монголо-татарское. Очень схожие имена.
Сложилось так, что Федул и Авдул сошлись в битве на Куликовом поле.
Бились они мечами. Прикрывались щитами.
Меч у Федула прямой и длинный. Меч у Авдула тоже длинный, но чуть изогнутый.
Щит у Федула сделан из дерева, выкрашен в красный цвет. Щит у Авдула кожаный, склеен из конских шкур.
Лупят друг друга Федул и Авдул. Не знает Федул, что перед ним Авдул.
Шлем на голове у Федула железный, кованый. Шлем у Авдула тоже железный и тоже кованый.
У Федула шлем с острым выступом наверху – шишаком. У Авдула без шишака, просто обычный шлем.
Лупят бойцы друг друга. Не знает Авдул, что перед ним Федул.
Возможно, убили бы они друг друга. Да тут бойцов развела судьба.
Так и не узнал Федул, что был перед ним Авдул. Так и не узнал Авдул, что был перед ним Федул.
Федул и Авдул очень схожие имена.
«Что же медлишь, Засадный полк!»
День перешел за полдень. Добавилось к этому времени новое время. Полдня уже длится битва.
Потеснили монголо-татары наш левый фланг. Дрогнул полк Левой руки. Вот-вот прорвутся монголо-татары, выйдут в тыл Большому полку.
Помнят русские, что в резерве – конный Засадный полк.
– Что же медлишь, Засадный полк!
Все сильнее удар врагов.
– Иди на помощь, Засадный полк!
Возглавлял полк воевода Дмитрий Боброк.
Перед сражением на Куликовом поле князь Дмитрий Иванович наставлял Боброка:
– Стой до конца. Не торопись. Жди для боя момента главного.
Дмитрий Боброк воевода опытный. Он и сам понимает: выйдешь до срока – никому не поможешь. Тебя съедят. Чуть запоздаешь – и вовсе плохо. Ложка сладка к обеду.
– Не торопись, – вновь повторил князь Дмитрий Иванович.
– Слушаюсь, – ответил воевода Дмитрий Боброк.
Все тяжелее дела на Куликовом поле. Жмут с новой силой монголо-татары. Миг, еще миг – и победу схватят.
– Что же ты медлишь, Засадный полк!
Не устоял, побежал полк Левой руки.
– Что же ты медлишь, Засадный полк!
Заколебался, качнулся Большой полк.
– Ну где ты, где ты, Засадный полк?!
И вот.
– Готовься! – наконец прокричал Боброк.
Выждал, когда монголо-татары оказались к конным спиной:
– Отцы и братья! Сыны и други! Бог нас хранит. Вперед!
Сорвался с места Засадный полк. Выскочили всадники из дубравы.
Неслись Иваны. Неслись Степаны. Земля гудела. Земля дрожала. Неслись Николы. Неслись Егоры. Сама отвага вперед летела.
Ударил Засадный полк в спину монголо-татарам. Понимают те: прибыли свежие русские силы. Увидели помощь и отступившие было русские. Остановились, повернулись, сами набросились на врагов.
Рубились Иваны. Рубились Степаны, Николаи, Егоры, Федоты, Провы… Земля гудела. Земля дрожала.
Все изменилось на Куликовом поле. Не удержались, побежали монголо-татары.
– Победа! Победа! – кричало небо.
Слепой
С детства он был одноглазым.
– Слепой! – мальчишки его дразнили.
Ударили в детстве чем-то тяжелым его по голове – вот и прикрылся один глаз, сомкнулось у мальчика веко с веком.
Однако, хотя он и был одноглаз и прозвали его Слепой, на самом деле все прекрасно мальчишка видел.
И когда гусей в детстве пас. Только гусак отойдет от стада:
– Эй, не балуй! – И гусака хворостиной хлесть.
И когда отец вдруг за ремень хватался:
– Тять! В печи молоко сбежало.
А когда вырос Гришка, даже несмотря на свой единственный глаз, лучшую сельскую красавицу усмотрел. Усмотрел и женился.
В дни похода русских людей на монголо-татар Гришка пристал к одному из отрядов.
– Куда ты, – смеются люди. – Может, чтоб видом своим степняков пугать.
– Разве чтоб первым на поле пасть.
Насупился Гришка, однако сдержал обиду.
Отличился Гришка Слепой в Куликовской битве. И здесь в бою все он прекрасно видел.
Когда ханский воин занес над Гришкой свой грозный меч, не растерялся Гришка. Мечом по мечу ударил. Выбил он меч из рук врага, а затем и сразил монголо-татарского воина.
Когда один из неприятельских всадников направил на Гришку коня и приготовил пику к смертельному удару, увернулся Гришка, стремительно пырнул лошадь мечом под брюхо. Взвился от боли конь, сбросил седока прямо под ноги Гришки.
И даже тогда, когда набросились на русского сразу два ханских воина и слева, и справа, и одного, и другого заметил Гришка. Рубанул того, который был слева, стремительно повернулся и рубанул того, что был справа. Вновь в победителях ловкий Гришка.
Но самое удивительное случилось с Гришкой в самом конце сражения. Кто-то из неприятельских воинов снова, как кто-то в детстве, ударил чем-то тяжелым его по голове. Как раз были последние минуты Куликовской битвы. Мчался в атаку Засадный полк. И следом неслась Победа. Ударил ханский воин Гришку по голове. И вдруг открылся у Гришки незрячий глаз. В детстве закрылся, а тут открылся.
Торжествует Гришка. Ура! Двумя глазами победу видел.
«Где ты, княже?!»
Победа! Победа! А где же великий князь?!
– Тут был!
– Рядом сражались!
– Вместе стояли!
Не откликается князь.
– Княже!
– Князь!
– Дмитрий Иванович!
Не отвечает князь.
Великий князь Дмитрий Иванович всю битву провел, сражаясь в Большом полку. Отсюда и шли от него команды. Тут он и бился, как простой воин. Он на коне. Рубит мечом. Но и монголо-татары рубят.
Рухнул под князем конь.
Подвели нового.
Рубит великий князь. Но и монголо-татары рубят.
Рухнул под князем второй конь.
Подводят нового.
Бьется великий князь.
Рухнул под князем третий конь.
Подвели четвертого. Но и этот под ордынскими взмахами рухнул.
Перешел князь на пеший бой. Рубит мечом направо, рубит мечом налево. Но и монголо-татары рубят.
Обступили монголо-татары князя. Вот три человека на одного. Вот пять человек на одного. Вот семь человек на одного.
По высокому шлему, по латам, которыми прикрыта грудь князя, по кольчуге идут удары.
Удар. Снова удар. И еще удар. И опять удар.
Покидают силы великого князя. Глаза застелил туман…
Закончилась битва. Победили русские. Ходят по бранному полю воины. Ищут князя:
– Князь!
– Княже!
– Дмитрий Иванович!
Не отзывается князь.
Может, без сознания. Может, убит. Может, другими телами привален.
– Князь!
– Княже!
– Дмитрий Иванович!
И вдруг.
– Нашли! Нашли!
И верно, был разыскан великий князь. И правда, был он без памяти. И верно, другими телами придавлен.
Вынесли великого князя на открытое место. Дали воды. Открыл он глаза.
– Княже, победа! Победа, княже!
Разгромили русские монголо-татар в великой битве на Дону, на Куликовом поле. Получил за эту победу Великий московский князь Дмитрий Иванович прозвище Дмитрий Донской.
Гусиный брод
Подходя к Куликову полю, монголо-татары переходили речку Красивая Меча. Разведывали удобную переправу. Разыскали Гусиный брод.
Докладывают Мамаю:
– Разыскали Гусиный брод.
Гусиный брод – значит самое мелкое место на реке. Даже птице вода по пояс.
Понравился Мамаю Гусиный брод. Момент – и войска переправились на противоположный берег.
И вот разбит Мамай на Куликовом поле. Бежали с позором монголо-татары. Бросились русские за ними в погоню. Уходят монголо-татары степными дорогами, хлещут плетками лошадей.
Бежал поспешно и хан Мамай. То и дело переходил из седла в седло.
– Быстрей! Быстрей! – торопил приближенных. Вот и речка Красивая Меча. Вот и знакомый счастливый Гусиный брод. Спасла монголо-татар переправа. Перемахнули, как на крыльях, Гусиный брод. Перелетел через Красивую Мечу, словно стрела из лука, и сам хан Мамай.
Спасся Мамай от погони, позора и плена.
– Уберег нас Гусиный брод, – шепчут ему приближенные.
Спасся тогда Мамай. И все же печально закончилась жизнь Мамая. Не простили ему в Золотой Орде поражения на Куликовом поле. Изгнали. Бежал хан Мамай еще дальше, на полуостров Крым.
Но и здесь не нашел он покоя. Убили злые люди в Крыму Мамая.
Не пришла к Мамаю в Крыму удача. Не попался хану Гусиный брод.
Набег на Москву Тохтамыша
Прошло два года. Лето. Жара. Москва. – Тревожные слухи ползут по городу:
– Монголо-татары снова идут на Русь!
– Тысячи!
– За ордой – орда!
К этому времени к власти в Золотой Орде пришел хан Тохтамыш. Смыть позор за Куликово поле поклялся монголо-татарский князь.
Быстро шел хан Тохтамыш. Все жег и уничтожал на своем пути. Вот перешел реку Оку. Вот разорил город Серпухов. Вот и рядом с Москвой монголо-татары.
Князя Дмитрия Донского не было тогда в Москве. Он в Костроме и других приволжских городах собирал для отпора врагам дружины.
Хоть и большим было монгольско-татарское войско, но отбили москвичи первый штурм Тохтамыша.
На другой день враги начали новый штурм. Но и второй штурм был тоже отбит.
Выждав три дня, монголо-татары в Москву послали своих послов. Послы стали уверять, что нет против москвичей у них злого умысла. Просили открыть городские ворота.
Поверили москвичи. Открыли ворота города.
Ворвались монголо-татары в Москву. Стали убивать и грабить жителей. Затем подожгли город со всех сторон. Запылала Москва, как факел.
Вскоре по всей Руси вновь установилось монголо-татарское иго.
Встретились как-то два москвича, два соседа, два погорельца Иван Большой и Иван Меньшой. Заговорили они о жизни.
– Выходит, как было, так все и осталось, – произнес Иван Меньшой.
– Выходит, что так, – ответил Иван Большой.
– Получается, снова ярмо на шею.
– Вроде бы так.
Не успокаивается Иван Меньшой.
– Лишь зря животы не жалели. Легли костями на Куликовом поле.
– Дурак! – вдруг оборвал соседа Иван Большой. – В каждом деле важно начало. Первым всполохом гроза начинается. С первой трещины лед на реке ломается.
Стояние на Угре
Прошло ровно сто лет со дня Куликовской битвы. 1480 год. Осень. Октябрь. Река Угра.
Сюда, к Угре, подходят русский войска.
Протекает Угра южнее Москвы, впадает в реку Оку. Петляет, петляет, петляет Угра. Среди полей и лугов узоры свои выводит. Мирный вид у реки Угры.
К Угре идут и монголо-татары. Ведет их сам правитель Золотой Орды, хан Ахмат. Разгневан хан. Великий московский князь Иван III отказался выплачивать дань Золотой Орде. То-то Москва заплачет.
И вот подошли русские и монголо-татарские войска к Угре. Остановились на разных ее берегах. Остановились войска. Вот-вот и грянет кровавая битва.
День проходит.
Еще день.
Еще день.
Не переходят монголо-татары Угру. Не начинают битву. Не переходят Угру и русские. Продолжается стояние на Угре.
Проходит еще день.
Еще день.
Еще день.
Не переходят монголо-татары Угру. Не начинают битву. Не переходят Угру и русские. Длится стояние на Угре.
Тридцать три дня простояли войска друг против друга.
И вдруг…
Прибежали лазутчики:
– Ушли ордынцы. Ушли! Отступили!
– Как ушли? Без боя?!
– Ушли. Ушли. Показали спины.
Завершилось стояние на Угре.
Не тревожили с той поры больше монголо-татары русских. Оставили Русь в покое. Пало, было сброшено на Руси монголо-татарское иго.
Правда, хан Ахмат клялся новым походом идти на Москву. Но не сдержал угрозы. Видимо, у монголо-татар силы были уже не те. Да и Русь была не та.
Окрепла страна. Становилась твердо она на ноги. Начинались для Руси новые времена. Новые имена стучались в двери родной истории:
Иван Грозный, Дмитрий Пожарский, Кузьма Минин, Петр Великий, великий Суворов, великая Екатерина… Уже доносились победные марши с полей предстоящих сражений: борьба с поляками, войны со шведами, торжество над армией Наполеона.
Но обо всем этом другие книги. До новых встреч, дорогой читатель.