Лютость по русской земле ходила
Царь Василий
Снова Россия без высшей власти.
Медленно тянется ночь. Московский Кремль. Заседает Боярская дума.
Царя нет. Лжедмитрий убит. Нужен новый царь для России.
– Может, из-за границы кого позвать?
– Зачем нам заморские! Выкрикивают бояре знакомые имена:
– Шуйские!
– Голицыны!
– Мстиславские!
– Романовы!
Древние все роды, именитые. Найдется тот, кому сесть на русский престол.
Продолжаются споры в Боярской думе. Повторяются все те же фамилии, словно часовая стрелка бежит по кругу.
– Романовы!
– Мстиславские!
– Голицыны!
– Шуйские!
Кто-то предложил:
– Может, государство разбить на части? Каждому будет царство.
Удержались. Не разделили тогда Россию.
Рассвет стучится в оконные рамы. Заседает Боярская дума.
– Шуйские! Шуйские!
– Нет, Романовы!
– Мстиславские! Мстиславские!
– Нет, Голицыны!
Осилили все-таки Шуйские. Избрала Боярская дума новым русским царем князя Василия Шуйского.
Облачили Шуйского в царские наряды.
– Слава царю Василию!
Чудеса
– Чудеса!
– Чудеса!
– Исцеление!
Люди бежали в Московский Кремль, к Архангельскому собору. Здесь стоял гроб. В нем лежал настоящий царевич Дмитрий.
Таков был приказ Василия Шуйского. На второй же день после провозглашения Шуйского царем вновь забурлила Москва. Многие люди по-прежнему верили в Лжедмитрия как в доброго настоящего царя. Они требовали от бояр ответа, почему те убили царя Дмитрия.
Неслись голоса:
– Не хотим Шуйского!
Василий Шуйский был человеком хитрым, умелым на выдумку. Вот и в те тяжелые для него дни вспомнил он о похороненном в Угличе царевиче Дмитрии. Приказал вырыть из земли его прах и перевезти в Москву.
Вновь вспомнили про мать царевича Дмитрия, царицу Марию Нагую. Привезли к гробу. Она должна была подтвердить, что это как раз и есть настоящий царевич. Потрясенная женщина не смогла произнести ни слова.
Народ ждал.
Тогда Василий Шуйский сам прокричал:
– Дмитрий это! Настоящий Дмитрий!
И как доказательство своей правоты заявил – кто из больных или калек прикоснется к гробу царевича, тот станет здоров.
Потянулись калеки, больные к гробу. Не пробьешься в Архангельский собор.
– Чудеса!
– Чудеса!
– Исцеление!
И верно. В первый же день исцелилось тринадцать больных и увечных. Во второй день – двенадцать.
При каждом новом чуде в городе били церковные колокола.
Бом! Бом! Бом! – поплыл над Москвой колокольный звон.
– Чудеса!
– Чудеса!
– Исцеление!
Доволен Василий Шуйский.
Что же касается исцеленных, то, как потом выяснилось, все они были вполне здоровыми людьми. Отобрали их из простых бродяг. Были они подкуплены людьми Шуйского. И вот разыграли настоящий спектакль о своем выздоровлении.
Отвел Василий Шуйский ловко от себя удар. На время Москва притихла.
«Царевич Петр»
Смутное время. Тревожное время. Не успокоилась Русь после вступления на престол Василия Шуйского.
Все так же бурлили окраинные города. Восстала Рязань. Волновалась Тула.
Металась по стране огромным перекати-полем Смута. Объявлялись новые претенденты на русский престол.
– Царевич Петр объявился!
– Царевич Петр. Петр Федорович!
Эта весть неслась с востока, из приволжских городов. В Москву она пришла еще при жизни Лжедмитрия I.
Сообщалось, что царевич Петр – внук царя Ивана Грозного, сын царя Федора Ивановича и царицы Ирины Годуновой.
Царевич Петр даже специальное послание направил Лжедмитрию, в котором рассказывал о себе и называл Отрепьева своим дядей.
Лжедмитрий ответил. Признал царевича Петра и назвал его своим племянником. Пригласил в Москву.
У царевича Петра была ватага в четыре тысячи человек. Ватага двигалась вверх по Волге. Грабила в пути купеческие караваны.
С Волги со своей ратью и собирался царевич Петр идти к Москве. Но тут Лжедмитрия убили. Царем стал Василий Шуйский. Положение изменилось. Затих на время царевич Петр.
Правительству Василия Шуйского пришлось давать разъяснение.
Не царевич он вовсе. Не Петр. Не внук царя Ивана Грозного. Не сын царя Федора Ивановича и царицы Ирины Годуновой. Вор он. Мошенник.
Называлось, откуда «царевич Петр». С Оки он, из города Мурома. Звать его Илейкой. Сын он посадского человека Ивана Коровина. А мать у него – Ульяна.
Эти сведения были верными. Однако Илейкой он был в прошлом. А сейчас стал «царевичем Петром», «царевичем Петрушей».
И многие в это верили.
До слез обидно
Пробыла Марина Мнишек московской царицей всего девять дней.
До слез обидно.
Вместе с дочерью в Москву приехал и ее отец – сандомирский воевода Юрий Мнишек. Представлялись Мнишеку картины радостные. Царь Дмитрий молод. Молода Марина. Много лет им быть на московском троне. Значит, и ему, Юрию Мнишеку, состоять при власти.
И вот всего лишь девять дней пробыла Марина в московских царицах.
– Сорвалось, – сокрушался Мнишек.
После гибели самозванца Мнишеки лишились всех своих привилегий и богатств. Драгоценности, которые подарил Лжедмитрий накануне женитьбы своей невесте, были отобраны и переданы в казну.
Глянул Мнишек в окно своей кремлевской усадьбы.
Из конюшни уводят дарованных ему лошадей.
Глянул в другое окно: выносят винные припасы.
Глянул в третье – вообще зажмурился: ворота досками забивают.
Однако не пал духом сандомирский воевода.
Марину величает, как прежде:
– Ваше царское величество.
Себя тестем московского царя по-прежнему называет.
Новые планы зреют в голове у Юрия Мнишека.
Стал он подробно расспрашивать о новом царе Василии Шуйском.
– Воли сильной?
– Сильной.
– В гневе бывает часто?
– Случается.
– Женат?
– Нет, не женат, – отвечают Мнишеку.
Третий вопрос и был самым главным из всех. Василий Шуйский был действительно человеком холостым.
Возникла у Юрия Мнишека смелая мысль: вот бы выдать Марину замуж теперь за Шуйского. Вот бы их обвенчать, поженить. Вновь бы Марина царицей стала.
Даже с боярами заговорил.
То с одним:
– Царь не женат. Невеста ему нужна.
И сразу о своей Марине.
То с другим:
– Холост царь. Не принято так у царей.
И вновь про свою Марину.
Однако ничего у Юрия Мнишека с его планом не получилось.
Выселили вскоре Марину и Мнишека из Кремля. А затем и вовсе отправили в изгнание в Ярославль.
До слез обидно.
Молчанов
Сразу же после убийства Лжедмитрия по Москве прокатился слух:
– Не убит царь Дмитрий! Жив!
Говорили, что вместо царя Дмитрия погиб очень похожий на него иноземный наемник.
Многие из простых людей по-прежнему мечтали о добром царе. Многим хотелось верить в то, что действительно Дмитрий жив.
Московский слух вскоре подтвердился. Пришли вести из Речи Посполитой. И вновь из родных мест Мнишеков, из города Самбора.
Оказалось, что спасшийся царь находится в городе Самборе. Сообщалось, что живет он в доме Мнишеков. Что хозяйка дома – жена Юрия Мнишека – пани Мнишек его признала. Передавались новые подробности чудесного спасения. Говорилось, мол, в Москве у царя Дмитрия было два двойника. Мол, один из них, принятый за Дмитрия, и был убит. А настоящий царь Дмитрий бежал из Москвы. И вот благополучно достиг Самбора. Доходили до Москвы слухи и о том, что в Речи Посполитой для царя Дмитрия стали срочно собирать войско из новых наемников.
У царя Василия Шуйского появились непредвиденные заботы.
Царские послы, находившиеся в Польше, получили приказ выяснить все подробности, а главное, сообщить, как выглядит новый Лжедмитрий.
Сообщили в Москву послы:
– Не похож.
Сравнивали послы – Гришка Отрепьев был рус, а этот смугл, волосом черен. Нос у Гришки широк, а у этого узок. Усов и бороды у Гришки не было. У этого хоть и небольшие, но и усы, и борода есть. У Гришки Отрепьева под носом была бородавка. У этого бородавка, правда, тоже есть, но не под носом, а на щеке.
Ясно – не тот Лжедмитрий.
А вскоре по приметам выяснили и имя нового самозванца. Оказался им московский дворянин Михаил Молчанов. Был он одним из приближенных Отрепьева. После гибели Отрепьева был схвачен, но бежал. И вот теперь решил сам стать царем Дмитрием.
Поражал новый самозванец всех тем, что имел при себе подлинную царскую печать. Как она у него оказалась – неизвестно. Посылал он от имени царя Дмитрия много разных писем и воззваний. И на каждом царскую печать ставил.
Узнав о появлении в Самборе «царя Дмитрия», вновь взволновался город Путивль – первая «столица» первого Лжедмитрия. Написали восставшие в Самбор, что ждут царя. Однако Молчанов не поехал.
Надо сказать, что многих смущала внешняя несхожесть старого и нового самозванцев. Видимо, смущала и самого Молчанова.
Правда, выпив хмельную чару, он говорил: – А бородавка! – и тыкал в щеку рукой. Однако все знали, что бородавка у Лжедмитрия I была не на щеке, а под носом.
Вскоре притих Молчанов. А потом и вовсе из вида скрылся.
Кто прав? Кто не прав?
Волнуется, бушует город Путивль. Не признают жители царем Василия Шуйского. Все надеются на доброго царя. Таким представляется им Дмитрий. Не откликнулся на призыв горожан новый самборский самозванец Лжедмитрий – Молчанов, не приехал в Путивль. Однако восстание продолжалось.
Против Шуйского поднялись и другие города: Чернигов, Рыльск, Стародуб, Кромы, Курск, Елец. Нашелся и предводитель восставших. Звали его Иван Болотников.
За общую справедливость, за простой народ выступает Болотников.
Вначале восставшие не имели успеха. Под городом Ельцом царские воеводы наголову разбили повстанческое войско.
Вновь появилась царица Мария Нагая. Она призывала взбунтовавшие города к покою. Опять подтвердила, что убитый в Москве Лжедмитрий был самозванцем и что новый самборский Дмитрий тоже совсем не Дмитрий.
– Молчанов он. Мишка Молчанов!
Однако народ бунтовал. Восстание набирало силу.
Хоть и разбили воеводы Василия Шуйского под Ельцом восставших, однако сам Елец взять не смогли.
Осадили Кромы. Не смогли взять и Кромы.
Два месяца простояли под Ельцом и Кромами царские войска. Наконец решили отступить к Москве.
Отходил с войсками и ратник Антипа Кочин. Отходил, однако все время терзали душу его сомнения:
«Кто прав? Кто не прав? На той ли стороне я сражаюсь?»
Не решил, кто прав, в ту минуту ратник.
От Кром войска Василия Шуйского отступили к Орлу. Следом двигались отряды Болотникова.
– Кто прав? Кто не прав? – мучается Антипа Кочин.
Воеводы надеялись удержать Орел. Василий Шуйский из Москвы даже прислал военную помощь. Однако не получилось у воевод с защитой Орла. «Зашатались» орловские жители. Не признали царем Василия Шуйского. Без единого выстрела в город вошел Болотников.
Отходят к Туле теперь войска. Отходит Антипа Кочин.
«Кто прав? Кто не прав?»
Не удержались царские войска и под Тулой. Дальше пошли к Москве.
Только не шагал уже вместе со всеми Антипа Кочин.
Где же теперь Антипа? Перешел он в войско Болотникова.
Иван Болотников
Разные слухи ходили об Иване Болотникове. Откуда он? Кто родом? Какого звания?
Одни говорили:
– Из поместных людей Болотников.
Другие:
– Нет, из холопов.
Одни утверждали:
– Из детей боярских Иван Болотников.
Другие:
– Серый волк ему сват и брат.
Одни:
– В Крапивне под Тулой его надел.
Другие:
– Вор он. Мошенник. Без рода, земли и племени.
Соберутся спорщики:
– Казак он с Дона.
– Разбойник с Волги.
– Перекатная голь с Оскола.
Говорили, что был он какое-то время ратным человеком. Но и тут не было единого мнения.
Одни:
– Служил он наемником в Венгрии. Бился с турками.
Другие:
– Служил он наемником в Турции. Бился с венграми.
Говорили о том, что Болотников был в турецком плену. Работал гребцом-невольником на галерах. Из плена освободили его итальянцы. Он попал в Венецию. Затем через Германию и Польшу стал пробираться домой.
На пути в Россию Иван Болотников попал в Самбор. И вот тут начинается то, что историей точно на страницах своих записано.
В это время как раз в Самборе появился новый самозванец – Молчанов. Случилось так, что Молчанов и Болотников встретились. А так как настоящего Лжедмитрия Болотников никогда не видел, то и принял Молчанова за царя Дмитрия.
Долго беседовал Молчанов с Болотниковым. Потом назначил Болотникова «большим воеводой» и направил в город Путивль своим представителем.
Поехал в Путивль Болотников. Здесь и возглавил войско повстанцев.
Калкей и Савелий
Смутное время. Сложное время. Людей словно щепку волна носила. Силу ломила сила.
Савелий Горшок и Калкей Шуба были когда-то в приятелях. Но вот разошлись их судьбы.
В тот год, когда шел на Москву Болотников, Калкей оказался ратником в царских войсках.
Савелий примкнул к взбунтовавшимся.
Когда царские воеводы разбили восставших под Ельцом, среди тех, кто был схвачен в плен, оказался и Савелий Горшок.
Поступали с пленными воеводы по-разному: одних убивали, других пытали, третьих пороли розгами.
Савелий попал под розги.
Положили его на плаху. Подошел ратник. Потянулся к розгам. Глянул Савелий – так это ж Калкей Шуба!
Вот так встреча.
– Калкей!
– Савелий!
Будь то другое время – расцеловались бы они, обнялись.
Однако подневольный Калкей человек. Пришлось ему всыпать Савелию розог. И хоть старался стегать он друга не в полную силу, обиделся все же Савелий.
Не отбили розги у Савелия охоту бунтовать. Снова примкнул к восставшим.
Не может Савелий розог простить Калкею:
– Ну, попадись ты мне только в руки.
Накаркал Савелий. Попал в руки восставших Шуба.
Поступали с пленными восставшие так: когда убивали, когда по домам распускали, кого, как и воеводы, стегали розгами.
Калкею достались розги.
Положили Калкея на плаху.
Подошел кто-то из восставших. Потянулся к розгам.
Глянул Калкей: так это же Горшок Савелий.
Вот так встреча!
– Савелий!
– Калкей!
Торжествует Савелий.
– А, супостат, попался!
Бил он Калкея в полную силу.
– Ирод! – стонал Калкей.
Не проста судьба человечья. Не ровной тропинкой по свету ходит.
На Угре под Калугой снова был бой с восставшими. Вновь воеводы одержали победу.
Вновь оказались пленные. Вновь был схвачен Горшок Савелий.
Снова начались казни, розги. Снова Савелий попал под розги.
Положили его на плаху. Подошел к нему ратник с розгами.
Глянул Савелий:
– Калкей!
Глянул Калкей:
– Савелий!
Торжествует Калкей:
– Попался, изверг!
Не щадил он ни розог, ни свою молодецкую силу.
– Ирод! – кричал Савелий. – Вот попадешься мне вновь – шкуру сдеру с живого!
Однако не попался больше Калкей Савелию.
Не попался и Савелий Калкею.
Может, погибли они в боях. Может, обоих жалела судьба, не сводила.
Смутное время. Сложное время. Людей словно щепку волна носила. Сила ломила силу.
Берегись, берегись, Игнат
В середине ноября войско Болотникова подошло к Москве. У села Коломенского остановились лагерем.
Забили московские колокола тревогу. Устремились горожане в соборы и церкви у Бога просить защиты.
Казалось, положение царя Василия Шуйского безнадежно. Ворвутся в Москву восставшие. Поддержат Болотникова простые посадские люди. Верная гибель Шуйскому.
Как удержать народ?
Хитер от рожденья Василий Шуйский.
Знает он, что посадский народ готов пойти за восставшими. Однако знает и то, что многие из московских горожан принимали участие в расправе над Лжедмитрием. Как-то посмотрят на это теперь восставшие?
Направил Шуйский по посадским домам надежных людей.
Пришли посланцы и в дом Игната Телеги:
– Берегись, берегись, Игнат. Возьмут злодеи Москву, не простят смерть Дмитрия, не простят измену. Вздернут тебя, Игнат, на твоем же столбе у дома.
Побледнел Игнат Телега. Задумался.
Пришли посланцы Шуйского в дом к Осану Глине:
– Берегись, берегись, Осан. Возьмут злодеи Москву, не простят смерть Дмитрия, не простят измену. Вздернут тебя, Осан, у твоих же ворот на перекладине.
Побледнел Осан Глина. Задумался.
Во многих домах побывали посланцы Шуйского. Наговорили, нашептали людям посланцы всякого. Напугали.
И сразу совет:
– Не пускайте в Москву злодеев. Обороняйтесь.
– Если боем пойдут – боем на бой ответьте.
Достигла хитрость Василия Шуйского цели.
Не взволновалась, не поднялась тогда Москва. А когда попытался Болотников в город пробиться силой, поддержали посадские люди ратников Шуйского.
Не пробился в Москву Болотников. Как прежде, стоит в Коломенском.
Измена Ляпунова
Прокопий Ляпунов – дворянин, военный начальник. Происходил он из богатого рязанского рода.
Во время царя Бориса Годунова, когда Лжедмитрий I только появился на русской земле и царские войска осаждали Кромы, Ляпунов под Кромами командовал отрядом рязанцев.
Неспокойно было тогда среди царских войск. И здесь зарождалась смута.
Был у Ляпунова дружок, дворянин Артемий Измайлов. Поколебал он нестойкую душу Прокопия Ляпунова.
– К царю Дмитрию надо податься, – твердил Измайлов.
Когда скончался Борис Годунов и русским царем стал его сын Федор, изменил царю Федору Ляпунов. Ушел к самозванцу с рязанской ратью.
Потом, когда Лжедмитрий был убит и на русский престол был избран Василий Шуйский, – не признал Ляпунов и Шуйского.
Против Шуйского шел Болотников. Примкнул Ляпунов к Болотникову. Пришли рязанцы с восставшими под Москву. Войска Ляпунова прикрывали юго-восток Москвы, помогали блокаде города.
Болотников готовился к главной битве.
И вдруг примчался к Болотникову казак Матвей Перебейнога:
– Ляпунов…
– Что Ляпунов?
– Прокопий…
– Что Прокопий?
– Изменил Ляпунов Прокопий!
Не обошлось и на этот раз без дворянина Артемия Измайлова. Это он уговорил Прокопия Ляпунова изменить Болотникову.
– К царю Василию надо податься, – твердил Измайлов. – Не по дороге нам с голытьбой, с Болотниковым.
Перешел Ляпунов на сторону Василия Шуйского. Перед царем покаялся. Просил прощения.
Простил его Шуйский. Даже награды были. Получили рязанские дворяне по деньге золотой. Получили рядовые ратники по деньге серебряной.
Узнал Болотников об измене Прокопия Ляпунова, тяжело вздохнул.
Смутное время. Сложное время. Разные люди тогда встречались. Как на качелях: то туда, то сюда взлетали.
Коломенское
Месяц простояли повстанцы под Москвой у села Коломенского. Рядом Москва-река. Рядом речка бежит Котловка.
Место высокое. Далеко видно.
Несколько раз пытались восставшие ворваться в Москву.
Начали со штурма Серпуховских ворот. Не получилось. Вскоре бои вспыхнули у Симонова монастыря. И снова удачи не было.
Затем ожесточенные схватки завязались в районе Красного села, на берегу реки Яузы. Победу никто не вырвал. Ночь развела войска.
Наконец, 2 декабря 1606 года развернулось решительное сражение. Сошлись войска у Даниловского монастыря, у села Заборье. К этому времени к царю Василию Шуйскому подошла помощь – ратники из Смоленска, Вязьмы, Твери, Ярославля.
Целый день продолжалась битва.
Второй день продолжалась битва.
Наступил решающий, третий день.
В восстании Болотникова принимали участие отряды казаков. Они сражались у села Заборье. На Заборье был направлен один из главных ударов царских воевод. Казаки попали в окружение. Они еле держались.
Распорядился Болотников направить на помощь казакам одного из ближайших своих сподвижников Истому Пашкова.
Двинулся Пашков со своими людьми к Заборью.
Торжествуют казаки. Вот она – рядом помощь.
Идут ратники Пашкова. Идут. Минута – и примут с врагами бой.
И вдруг… Что такое?!
Не сразу все поняли, что измена.
Не вступил Истома Пашков в бой с царскими войсками, не освободил из окружения казаков. Развернул своих ратников и перешел на сторону воевод.
Разгромив казаков, царские войска обрушились на главные силы Болотникова.
Не устояли восставшие. Дрогнули. Побежали.
Победно царские воеводы вошли в Коломенское.
Ишута
После поражения Болотникова под Москвой воеводам достались пленные. В числе тех, кто был схвачен, оказался и Ишута Рябой.
Начались боярские расправы над непокорными.
Согнали пленных в тюрьмы. Сидит Ишута. Ждет своей участи.
Обратился к соседу:
– Может, отпустят?
– Жди! – рассмеялся сосед.
– Может, всыпят розог, и этим все кончится?
– Как бы не так, – рассмеялся сосед.
– Повесят? – с испугом спросил Ишута.
– Может, и повесят, – сказал сосед.
Поежился Ишута. Представил виселицу. Себя на виселице. Висит. Болтается.
Лезет опять к соседу:
– А может – на плаху?
– Может, и на плаху, – сказал сосед.
Поежился Ишута. Представил себя на плахе. Подошел палач. Топор в руке. Взлетел топор над Ишутой. Покатилась Ишутина голова.
Несколько дней сидели в темнице узники. Ожидали, что будет.
И вот вывели их на улицу. Ночь. Мороз. Звезды с неба на землю смотрят.
Снова Ишута гадает: «Может, отпустят, может, розог всыпят, и этим все кончится…»
Река Яуза рядом. Лед. Во льду прорубь.
Привели пленных к реке. В ряд построили.
Появился огромный нечесаный мужик. В руках дубина.
Подошел к первому. Хвать дубиной по голове – и в прорубь.
Подошел ко второму. Хвать – и в прорубь.
Поравнялся нечесаный мужик с Ишутой.
Понял Ишута: все!
Схватили Ишуту за руки, за ноги, потащили к реке, оглушили дубиной по голове. Опустили под лед в Яузу.
Кончил свой век Ишута.
Все просто. Все ясно. Э-эх, жизнь человечья! Ни веревок, ни пуль, ни топора не надо.
Смутное время. Страшное время. Лютость по русской земле ходила. Сила ломила силу.
Крест поцеловал
Разбитые под Москвой отряды Ивана Болотникова отошли к Калуге. Началась осада Калуги царскими войсками. Продолжалась она пять месяцев. Не взяли город царские воеводы. Отступили. Но и Болотников решил Калугу больше не удерживать. Ушел со своими отрядами в Тулу. В Туле посад больше. Здесь крепостные валы выше. Здесь кремль надежнее.
Пришли войска Болотникова в Тулу, а тут неожиданность. Оказалось, в Туле находятся отряды терских, волжских и донских казаков. Привел их сюда самозванец из Мурома Илейка Коровин – «царевич Петр».
Шепчут люди Болотникову:
– Царевич он, царевич!
– Он сын царя Федора Ивановича и царицы Ирины Годуновой.
– Внук царя Ивана Грозного.
Усмехнулся Болотников. Однако не поссорились они с Илейкой Коровиным. Не повздорили. Наоборот, объединились «царевич Петр» и Болотников. Вместе стали готовиться к новым боям с царскими воеводами.
Войска Шуйского не оставили повстанцев в покое. Был отдан приказ осадить Тулу.
Под Тулу прибыл сам царь Василий Шуйский. Пришла артиллерия, осадные пушки.
Всем хороша для обороны Тула. Неудобство одно – город лежит в низине. По низине петляет река Упа. Бежит она и под стенами Тулы.
Четыре месяца штурмовали царские войска Тулу. Взять не смогли. Тогда воеводы решили перегородить Упу большой плотиной и затопить город.
Согнали под Тулу людей. Начались строительные работы.
Растет, растет плотина.
Довольны воеводы. Доволен Шуйский.
Готова плотина. Перегородила она Упу. Поднимается вода в Упе. Заливает луга и пашни, подбирается к улицам города.
Довольны воеводы. Доволен Шуйский.
Разливается. Разливается вода все шире. Хлынула в город.
Довольны воеводы. Доволен Шуйский.
Страшным бедствием явилась вода для Тулы. Затопила она все кругом: дома, склады, амбары, конюшни, сараи. Погибли продовольственные припасы, промокла мука, отсырела, растворилась в воде соль.
Пришлось Болотникову и «царевичу Петру» пойти на переговоры с Шуйским.
Они соглашались сдать город, но ставили условие, чтобы всем осажденным в Туле была сохранена жизнь.
Василий Шуйский согласился. Он старался побыстрее взять Тулу, так как к осажденным спешили новые отряды восставших.
Поклялся Шуйский выполнить точно условия Болотникова и «царевича Петра» – всем восставшим сохранить жизнь. Даже крест поцеловал.
– Крест поцеловал! Крест поцеловал! – разнеслось по Туле.
Открыли восставшие царским войскам ворота.
Вода кругами
Не сдержал клятву Василий Шуйский. Хоть и распустил он по домам многих из тех, кто оборонялся в Туле. Однако и Иван Болотников, и «царевич Петр», и другие предводители восстания были взяты под стражу.
Но царь Шуйский не стал с ними расправляться сразу. Не торопился. Не хотел вызывать волну нового возмущения.
Четыре месяца после сдачи Тулы прожил «царевич Петр». Ждал своей участи. И вот приговор:
– Повесить!
Повесили «царевича Петра» – самозванца из Мурома Илейку Коровина.
Болотников же был отправлен далеко от Тулы, далеко от Москвы.
Дорога его шла на север. Болотникова везли через Ярославль, через Вологду. Потом на Белое озеро, мимо Кирилло-Белозерского монастыря. Дальше места и вовсе пошли глухие. Озеро Воже. Озеро Лача. Река Онега.
Привезли Болотникова в город Каргополь. Топи кругом бездонные. Леса – дремучие, непроходимые.
Ехал Болотников, о прошлом думал. Поносила его судьба по свету. Был он в Турции. Был он в Венгрии. Был в Польше. В Италии. Последний приют – в Каргополе.
Бился с барами он, с воеводами. Чуть-чуть – и Москву бы взял. А нынче закончит свой век на холодном севере.
Недолго здесь прожил Иван Болотников.
– Ослепили! Ослепили! – вскоре прошел по городу слух.
Действительно, Болотникову выкололи глаза.
А затем и вовсе страшная новость:
– Ивашка посажен в воду!
По приказу царя Василия Шуйского Болотникова утопили.
Сошлась вода кругами над местом казни. Жил человек, и – нет.
Не кончалось жестокое время. Сила ломила силу. Лютость по русской земле ходила.