— Я не знаю, — после довольно длительной паузы сказала Галина, — но у вас, Юра, какая-то просто удивительная способность убеждать. Полчаса назад я была о некоторых людях совершенно противоположного мнения, а сейчас… просто не знаю.
— То-то и оно, — вздохнул Гордеев, — недаром же сказано: избавь меня, Боже, от друзей моих, а с врагами я справлюсь сам…
— Страшно… — шепотом сказала Галя.
— Жизнь… — Гордеев развел руками.
Глава седьмаяСЕКРЕТАРША
Они приехали в «Глорию» — это был наиболее удобный вариант. Ну, во-первых, там стоял гордеевский «форд». А во-вторых, Юрий Петрович не мог не похвастаться замечательной женщиной, которая, по мере дальнейшего знакомства, ему все больше нравилась. И он даже начал завидовать Минаеву, которому могло достаться такое чудо, в котором тот, был почему-то уверен Гордеев, совершенно не разбирался. Все-таки есть люди не от мира сего. Может, для Минаева это и чересчур — так уж и не от мира! — но что он был прохладен к своей секретарше, по словам того же Женьки, души в нем не чаявшей, это, скорее всего, так. Иначе во время их разговора в Бутырках что-нибудь да сверкнуло бы в глазах Алексея Евдокимовича. Но ведь не сверкнуло же!
Разумеется, лучшим вариантом был бы тот, по которому Галочка согласилась бы остановиться у него.
А что до ее репутации, так кто же о том узнает, если они сами не захотят обнародовать сей факт? И еще один момент: Гордеев никак не мог решить для себя — будет ли этот факт предательством по отношению к находящемуся в узилище? Этика, черт бы ее побрал!..
Говорить на эту тему с Галочкой он, разумеется, еще не решился. Между ними уже начали устанавливаться достаточно доверительные отношения, чтобы попробовать выяснить исподволь, какие чувства испытывает молодая женщина к своему шефу.
Любовь ведь тоже бывает разная, в том числе и служебная. Служебная — это когда ты не можешь шага шагнуть, чтобы не получить немедленного одобрения начальства. Когда твое настроение и работоспособность напрямую зависят от взгляда, который, проходя мимо, кинул на тебя твой любимый начальник. Но все, вместе взятое, вовсе не обязательно должно вести по прямому адресу, то бишь в постель. Хотя чаще всего именно к ней и приводит. Служебный роман — куда денешься!
Когда-то, еще во времена работы в прокуратуре, у Юрия Петровича чуть не случился самый настоящий роман с секретаршей их следственного управления. Прекрасная была девица! И умом, и статью — всем взяла, постоянно купалась в жадных взглядах мужиков-следователей, но никто так, кажется, и не смог похвастаться победой. А вот на молодого тогда Юру, недавно, кстати, взявшего приз еще и в московском первенстве по боксу, вдруг запала. И однажды, словно оправдывая свой интерес к нему, заявила:
— Если бы ты, Юрка, был женат, то супруга твоя была бы наверняка самым несчастным человеком. Я бы тебя у нее отбила.
— Но ведь я не женат! — возразил он, догадываясь, что последует дальше, какое предложение. И он уже заранее был не против. — Так за чем же дело?
— Я хочу тебя всерьез и надолго. А просто так — вон их сколько бегает, глазками посверкивают!
— Не понял, а жена-то при чем?
— А при том, что, будь она у тебя, она бы своего супруга видела гораздо реже, чем я. Ты ж у меня весь день перед глазами. И мы с тобой таким образом проводим вместе самые лучшие годы жизни! Осознаешь?
Он тогда осознал. И был даже счастлив какое-то время. Пока не покинул прокуратуру и не ушел в адвокаты. Ну а дальше все по тому же закону: с глаз долой — из сердца вон. А хорошая была женщина…
Вот поэтому, поглядывая на уютно прижавшуюся к нему Галочку, он старался не делать лишних движений, не торопить события и не форсировать демонстрацию своих чувств. Женщина — она мудрая, она уже по одному дыханию способна угадать степень отношения к ней сидящего рядом мужчины. Опять же — нюх! Правильно говорит всегда Александр Борисович Турецкий (и ему можно и нужно верить!): «Когда тебе заявляют, Юра, что у женщины собачий нюх, это неверно. Правильнее говорить: у собаки настоящий женский нюх! Это мы обожаем хвастаться, что все наперед знаем, умеем, уверены. Чушь! Недаром сказано: чего хочет женщина, того хочет Бог!»
Ну, Александр Борисович — известный в этом смысле философ…
— Какие у нас… простите, Юра, у вас планы? — неожиданно спросила Галочка, будто догадалась, о чем в настоящий момент думает адвокат.
— Планы-то? — встрепенулся Гордеев так, словно его уличили в тайных и грешных помыслах. Впрочем, почему — грешных? — Планы у нас с вами, дорогая моя, такие. Сейчас мы подъезжаем к фирме моих друзей. Это частные сыщики, и они всегда мне помогают в трудных ситуациях. Вот, конкретно, и в минаевском деле, надо сказать, тоже хорошо помогли. Так что вы у них можете абсолютно не стесняться, говорить что думаете и ничего не бояться. Мы побеседуем, решим кое-какие проблемы, а затем подумаем, как вас устроить.
— Ну, о последнем, я полагаю…
— Не торопитесь, это как раз очень серьезный вопрос. Одно дело — поселить вас в какой-нибудь частной гостинице, где вас никто посторонний не отыщет. Это дорого, но в принципе вполне приемлемо. Есть и другой вариант. Евгений, конечно, будет вас зазывать к себе. Ведь у него останавливается даже сам Минаев. Не говоря уже о Журавлеве и других товарищах из вашего Белоярска. Лично я против этого варианта. Поскольку, если Женька участвовал хоть каким-то боком в провокации с Алексеем, доверия к нему больше быть не может. Я еще не все выяснил, а доказательство его… ну, скажем так, вины — я не хочу произносить слово предательство — может находиться и здесь, в моем толстом портфеле.
Гордеев не стал вдаваться в подробности, объяснять, зачем у него в портфеле коробка из-под обуви, да не пустая, а с бутылкой. Да и что рассуждать на эту тему, пусть сначала поработают эксперты-криминалисты.
Между прочим, если говорить о настоящих мастерах, то им и времени много не нужно. Толковый дактилоскопист только взглянет на отпечаток, посмотрит «пальчики» и сразу скажет — чей. А отпечатки с чеков, изъятых из кармана Минаева, уже имеются в заключении экспертизы, которая находится у Эда Черногорова. Ну а копию для сравнения добыть нетрудно, у Дениса в этом смысле достаточно широкие связи и возможности. Так что совсем не исключено, что в течение ближайшего часа появится ответ на один из самых неприятных в настоящий момент для Гордеева вопросов: из чьих рук перешли героиновые чеки в карман Алексея Минаева. Пока же Юрий Петрович говорить об этом с Галочкой не хотел: всему свое время, пусть сама и убедится. Когда наглядно, оно как-то спокойней.
— Есть и третий, и даже четвертый варианты. У моих частных сыщиков, к примеру, имеется некая жилплощадь, которая ими используется в оперативных нуждах. Но отнимать ее у них, сами понимаете, не очень удобно. Хотя ребята конечно же будут предлагать. Я бы остановился на самом простом. У меня двухкомнатная квартира, в общем, недалеко от центра. Живу один, дни напролет бегаю высунув язык. Квартира, по сути, пустая. И я был бы счастлив, честное слово, предложить вам пожить у меня. Можете не беспокоиться…
— Я и не беспокоюсь. — Она посмотрела на него с улыбкой. — Юра, не нужно оправдываться. Мы же нормальные люди. И стараемся делать одно дело. Я поступлю так, как вы сочтете удобным в первую очередь для дела. Но вот Евгений?…
— Я полагаю, ему об этом знать не нужно. Он был у меня однажды, и, думаю, на этом мы и закончим. Я поставлю его в известность, что при необходимости сам привезу вас. Откуда? Оттуда, где вас не смогут достать хитрые ручонки тех, кто ловко сумел вас подставить сегодня утром в Белоярском аэропорту. Вот так. И пусть теперь все они размышляют на эту актуальную тему… Но мы уже прибыли, Галочка. Выходите, а я рассчитаюсь с нашим водителем.
Пока водитель отсчитывал сдачу с пятисотрублевой купюры, Гордеев увидел, как женщина, мелко перебирая ногами в обтягивающих икры сапожках, поднялась на ступеньки к входу и стала читать название, оттиснутое на золотистой табличке перед дверью.
— «Глория»? — Она вопросительно взглянула на него, чуть склонив голову. — Но ведь это, кажется…
— Вы не ошиблись, это действительно означает «слава». Так, кстати, зовут основателя данного частного сыскного и охранного бюро. Вячеслав Иванович, если быть точным. Он нынче начальник Московского уголовного розыска, генерал милиции. А руководит «Глорией» его племянник — Денис. Я вас с ним сейчас познакомлю. И с теми коллегами, которые могут оказаться на месте. Только…
— Что — только? — вдруг кокетливо улыбнулась она.
— Я ведь их всех хорошо знаю… Понимаете, Галочка, я сейчас в очень непростом положении. По идее, как говорится, я не могу о себе сказать, что очень уж ревнивый, но…
— Ах вон в чем дело-о! — протянула она и засмеялась, после чего ухватила его под локоть. — Я обещаю вам никому не строить глазки. Честно!
— Ну, слава богу! — шумно вздохнул Юрий Петрович. — А то я прямо не знал, как вас об этом просить…
Но, конечно, одно дело — искренне обещать, а совсем другое — неожиданно оказаться в сугубо мужской компании, где все взоры устремлены исключительно на тебя, а в глазах читается немой восторг. И ведь симпатичные мужики — крепкие, не бестолочь какая-нибудь. Поди, женатые, а туда же! Да, страшная сила — женское обаяние… Но Галя, время от времени поглядывая на Гордеева, незаметно для остальных подмигивала ему с легонькой такой, таинственной улыбочкой на губах: мол, не беспокойся, я свое слово держу.
Ее проводили в туалетную комнату, оборудованную по всем правилам еще в ту пору, когда в «Глории» работали и женщины, чтобы Галина могла привести себя в порядок. А пока накрыли в холле легкий фуршет — исключительно для гостьи из Сибири.
Пока то да се, Гордеев постарался пересказать Денису, Голованову и Филиппу Агееву суть происшедших событий. Остальные сыщики были в данный момент в бегах, на заданиях.
Кроме этого он достал из портфеля заветную коробку с пустой бутылкой, на которую уже покушался, правда неудачно, Елисеев во время поездки в аэропорт Домодедово. Все ему, видите ли, не давала покоя непонятная толщина портфеля. А что там? А зачем? Нет, не стал удовлетворять его любопытство Гордеев, перебьется пока.